Египетский дом - Алла Дубровская

– Если я не подам в отставку, они начнут импичмент и сожрут меня с дерьмом. Ты не перенесешь такого позора.

Но оказалось, что он мало знал характер своей жены.

– Значит, ты их опередишь, – Сильда подняла жалюзи на окнах спальни и впервые за все утро посмотрела в глаза Элиоту.

Двадцать один год назад на их свадьбе она дала клятву делить с ним радость и беду, богатство и бедность, победы и испытания. Что ж, настало время держать эту клятву.

– Так что, поняла и простила? – казалось, молча спрашивал ее полистоуновый ангел, примостившийся на тумбочке возле кровати.

– Еще не знаю, но кажется, смогу, – вздохнула Сильда Спитцер.

На пресс–конференции, состоявшейся двумя часами позже, и показанной по национальному телевидению, губернатор Элиот Спитцер объявил о своей отставке. Не вдаваясь в подробности, он сообщил о том, что не оправдал доверие своей семьи и всех людей, голосовавших за него.

Рядом с ним с лицом пепельного цвета стояла Сильда. Отказавшись отвечать на вопросы, чета поспешно удалилась.

Конечно, это был шок. Сенсация. Взрыв бомбы. Для многих нью–йоркцев губернатор Спитцер был воплощением идеального политика с высокими моральными стандартами. Узнав об его отставке, Норин Харрингтон, та самая, которая несколько лет назад оставила сообщение на автоответчике генерального прокурора о махинациях на бирже с взаимными фондами, заметила с горечью: «Когда ты спасаешь вклады девяноста миллионов мелких инвесторов и разоблачаешь махинации кучки зарвавшихся миллиардеров, они обвиняют тебя в нелояльности. Когда ты пытаешься сломать систему, порождающую подобные махинации, они просто убирают тебя с пути».

Губернатором штата стал заместитель Спитцера чернокожий Дэвид Патерсон, первым делом покаявшийся в том, что в юности курил марихуану и изменял жене.

Однако, падение Спитцера удручило далеко не всех. Говорят, что в офис Хэнка Гринберга было доставлено несколько бутылок шампанского Боланже. Цена одной такой бутылки превосходила почасовой тариф даже самых высокоплачиваемых сотрудниц бывшего «Клуба императоров».

Повезло и малышке Эшли Дюпре. Крушение карьеры губернатора штата Нью–Йорк стало ее звездным часом. Именно она прослыла «девушкой» Спитцера, поскольку другие ее коллеги по бизнесу предпочли остаться инкогнито. Фотографии Эшли в бикини заполонили первые страницы всех таблоидов. Но на интервью с Дианой Сойер73 она предстала в виде молоденькой студентки в скромном костюмчике с неярким макияжем на хорошеньком личике. Родители малышки не имели ни малейшего представления о том, на какие деньги живет их дочь.

– Что они сказали, когда узнали, что вы проститутка? – бесцеремонно осведомилась въедливая Диана.

– Но я не проститутка, мэм, – с тихим достоинством ответила Эшли, выпустив две слезинки их слегка подкрашенных глазок. – Я работала в эскорт–сервисе, а не на панели.

– А какая разница?

– Со мной было приятно проводить время, я приносила джентльменам радость во всех ее проявлениях. Вот и все.

– Чем же вы будете заниматься сейчас? – не унималась Сойер.

Проблем с дальнейшим трудоустройством у девушки не оказалось. В разгар скандала ее страницу в OpenSpace74 посетило более девяти миллионов человек. Получив сразу несколько предложений сняться обнаженной в популярных у джентльменов журналах, она заработала пару миллионов. Но самым замечательным было предложение газеты New York Post, пригласившей малышку Дюпре вести колонку «Спроси у Эшли». И поскольку больше как у нее спросить читателям было не у кого, тиражи газеты резко подскочили.

Не пропал и Спитцер. Против него не было выдвинуто никаких обвинений, а само расследование прекратилось как только он подал в отставку. Вскоре всем стало не до секс–скандалов. Страна стремительно входила в сильнейший финансовый кризис.

Хроника вторая. Горилла с Уолл–стрит

Кэти Фолд могла быть спокойна: у ее мужа не было времени ей изменять.

Дик знает, как делать деньги даже из воздуха, – вполне серьезно говорила она приятельницам.

И судя по тому, как Фолды жили это удавалось ему совсем неплохо. Конечно, он не родился генеральным директором банка Lehman Brothers, зато стал им в достаточно молодом возрасте. Его родители владели текстильной фабрикой в окрестностях Нью Йорка, но почему–то отправили своего отпрыска получать образование в далекий штат Колорадо. Скорее всего, это говорит о довольно низкой успеваемости будущего банкира в школе.

Похоже, он и в университете как–то мыкался поначалу, иначе как объяснить его поступление на спецкурс подготовки офицеров–резервистов. Там–то он и проявил характер в первый раз. Строевое обучение это не лекция профессора, а плац – не тихая аудитория. Однажды утром, выстроившихся в шеренгу бедолаг–резервистов обходил строевой офицер.

– Резервист Фолд, у вас не вычищены ботинки!

– Сэр, никак нет, сэр! – возразил не приученный к подчинению резервист.

Не долго думая, офицер водрузил свой сапог на ботинок Дика. Когда Фолд вернулся в строй с заново начищенными ботинками, офицер проделал то же самое еще раз. Сглотнув унижение, незадачливый резервист уже было отправился на повторную чистку обуви, но тут увидел, что его мучитель принялся за невысокого паренька в очках. На этом неглубокая чаша терпения Фолда переполнилась:

– Ну ты, козел, оставь очкарика в покое! Если тебе охота постебаться, выбери парня хотя бы подходящей комплекции! – довольно неуважительно крикнул Дик старшему по чину.

Последовавшее объяснение быстро дошло до более сильных выражений и обмена ударами.

Такой запал в армии не проходит безнаказанно. Резервист Ричард Фолд был отчислен. Оскорбленный неуважительным отношением, Дик попытался доказать свою правоту.

– Но вы даже не удосужились выслушать мои объяснения, – с возмущением обратился он к командиру части.

– А у вас его и нет, Фолд. Есть только то, что вы вступили в пререкания, а потом и в драку с вышестоящим по званию. Армия в таких не нуждается.

Может, это было и к лучшему. Университет–таки пришлось закончить, но почему–то родители не поспешили посвятить сына в семейный бизнес, а пристроили бегать по поручениям в небольшую трейдерскую компанию, филиал банка Lehman Brothers, находящуюся все в том же Колорадо.

Переполненный торговый зал встретил Дика криками вперемешку с руганью, запахом табака и пота. Никогда еще в жизни он не чувствовал такое сосредоточение человеческой энергии в одном месте, не видел такого количества людей, охваченных одним порывом страсти, и эта же страсть захватила его сразу и навсегда. Наконец–то Фолд понял, что попал туда, где должен быть.

Довольно скоро он и сам оказался за столом трейдера. С этого началась сорокалетняя карьера одного из самых блистательных финансистов Уолл–стрит. Конечно, не обошлось и без везения.

Это было время, когда Lehman Brothers решил заняться собственным трейдингом и искал молодых энергичных сотрудников. Способность Фолда интуитивно