Дитя чумного края - Натали Абражевич

все равно придется. Скажем, на войну нас все-таки пошлют, а ты — с детьми. Что будешь делать? Тут останешься? На нянек бросишь, зная, что, быть может, не вернешься?

Йер мучительно вздохнула. Поняла вдруг: выбор уже сделан. Не сейчас — в тот миг, когда пообещала себя Духам, когда попросила, чтобы те позволили служить. С людьми могла бы и договориться, с Духами — назад слов не возьмешь.

— Не принимай так уж всерьез, — брат Кармунд потрепал ее по голове. — Лицо уж больно хмурое, погоду всем испортишь. Не сейчас тебе это решать.

— Да, не сейчас. Уже все решено. Я Духам поклялась.

Он сколько-то смотрел внимательно и фыркнул.

— Кто им в чем по юности ни клялся.

Йер задумалась на миг и все-таки решилась рассказать про таинства. Про то, что видела на них, и как айну боялась, как клялась возле жаровни на исходе ночи. Ей самой вдруг стало страшно — а не много ли она сказала и не много ли от него хочет, это говоря. Ей показалось, что она берет в долг и едва ли сможет расплатиться: он ведь возится с ней только потому, что, чем смогла, она его внимание купила.

К ее удивлению брат Кармунд веселился.

— Ты, выходит, вместе с этим сопляком прошла два таинства. В купальне вымокла, пока готовила ее — то Очищение, ночь не спала в святилище — то Бдение. Кого-нибудь убьешь — и будет грех, — он хохотнул.

Йер замерла: ведь правда так. Пусть и без правильных ритуалов, только она знала: Духи не хотят красивых слов, цветов, прислужниц в белом — они жаждут жертв в обмен на милость, и особенно — за службу.

Именно такую жертву от нее теперь желают: чью-то жизнь. Иначе быть не может.

— Ладно, ерунда все это — распрямился маг. — Не стоит слишком уж переживать о глупостях.

Йер не ответила. Она-то знала: никакая то не глупость. Духи дали ей знать цену и, уже приняв их милость, отказать она не может. Ей придется что-нибудь придумать.

* * *

В кабинете как всегда было уютно. Монрайт сделал шаг и погрузился в маленький и обособленный кусочек мира, в каком все дышало ею. Посторонние могли не замечать — он знал, что каждая деталь здесь кропотливо собрана за годы, чтобы отражать хозяйку в точности.

Йегана вскинула взгляд, быстро поднялась и затворила дверь. Ни слова не сказав уткнулась ему в шею и дышала, медленно и глубоко. Плащ пах металлом, лошадьми и пылью. Ей было плевать.

— В чем дело? — спросил Монрайт.

— Девка. Айну все же Западные.

Рыцарь тяжело вздохнул и приобнял жену.

— Выходит, у тебя теперь наследница.

— Не у меня, а у нее.

Он отстранился, удивленно заглянул в лицо.

— Какая теперь разница?

Йегана в раздражении метнулась прочь и зачастила из конца в конец. Тесная комнатка не позволяла разойтись, а сколько бы она ни злилась, ни за что не стала бы здесь что-то бить.

— Ты знал мою сестру. И помнишь ведь, какой она была. И девка эта, если Духи в самом деле говорят мне, что она от нашей крови, — внучка ей. Ее дурное семя.

Монрайт чуть поколебался и устало рухнул на тяжелый неудобный стул. Они проспорили насчет него последние лет десять, если не пятнадцать. Монрайт его ненавидел, а Йегане, якобы, было удобно.

— Ну и что? Ты можешь, что ли, выбирать? — спросил он. — И к тому же девка эта ей не дочь даже, а внучка, в какой матушкина кровь, похоже, вашу перебила. И воспитывалась она тут. Ты говорила ведь сама: в ней ничего нет от твоей родни.

— Йома́йра тоже в детстве была как и все, обычной!

— А ты юношестве попросила голову своего зятя, дальше что? Другое время было, мы все были молодыми и дурными, а теперешние дети втрое нас разумнее. Уймись. Что эта девка сделала такого, что ты бесишься?

Йегана наконец-то замерла и грузно опустила на стол руки, навалилась.

— Ничего не сделала. Мне просто страшно. Она унаследует мой замок, я сама отдам его ей. Что мне делать, если она будет, как Йомайра?

— Ну так воспитай ее не как Йомайру.

— Ее тоже никто не воспитывал такой!

— Девке тринадцать лет, — напомнил Монрайт утомленно. — Делай с ней, что хочешь — вылепишь ты из нее себе преемницу.

Йегана навалилась на руки сильней — тяжелая коса упала на столешницу через плечо. Печально было видеть такой женщину обычно стойкую и сдержанную. Монрайт тронул ее за руку.

— Быть может, девочка окажется покладистой.

— А может, ну ее? Я ведь могу ее не признавать. Пока я этого не сделаю — она никто. Пусть катится на все четыре стороны.

— И дальше что? Кто замок унаследует?

— Наш внук!

— Какой из? Они оба инвалиды, и обоих вырастят чужие люди. Думаешь, с них будет больше толку?

Медленно и неохотно она подняла глаза, и Монрайт понял — ей хотелось бы не это слышать. Он вздохнул и потянул ее к себе.

— Ты девку не найдешь потом, если она уйдет. Прими ее, воспитывай. Не угодит она тебе — придумаешь уж, как избавиться. В конце концов, я тоже помогу. Как подрастет и выучится, буду брать с собой здесь по округе…

Он нисколько не хотел возиться с посторонней девкой, на какую ему было в сущности плевать, но рассудил, что сможет потерпеть ради Йеганы.

Жена встала рядом, прижимаясь теплым боком, прикасалась к его волосам, какие уж лизнула седина.

— Ты думаешь, из этого хоть что-нибудь получится? — спросила она, помолчав.

— Увидим. — Запрокинув голову, он посмотрел в ее лицо, встревоженное и усталое. — Помочь все подготовить, чтобы девку побыстрей признать?

Йегана колебалась, но в итоге меленько кивнула.

— Да. Спасибо. Хоть бы Духи были милостивы…

* * *

Йер в первый раз случилось побывать в зале капитула. До этого она ходила мимо лестницы с цветными витражами с символами, что с годами стали ей понятны, как-то раз надраивала множество ступеней, но ни разу не заглядывала за огромную резную дверь.

Она не знала, чего именно ждала, но зал в несколько ярусов, раскрашенный цветными брызгами витражных окон, ошарашивал. Йер радовалась, что сейчас, по осени, свет нежный, мягкий, и поэтому не так невыносимо ярки пятна цвета, что бросали витражи. В солнечный летний день они слепили бы и отупляли — и она благодарила Духов, что такое вот яркое солнце оставалось лишь в воспоминаниях о душном жарком лете.

Остальное ей значительным не показалось — разочаровало больше. Она так переживала