Зорге и другие. Японские тайны архивных дел - Александр Евгеньевич Куланов

class="p1">Ещё в первый год скитаний по Лубангу Онода понял, что навыки партизанской войны, приобретённые им в Футамата, в сложившейся ситуации оказались абсолютно бесполезны. Ему не требовалось тайно прослушивать телефонные линии, вскрывать письма или избавляться от наручников. Жизненно важно оказалось уметь развести костёр без дыма или сохранить пропитание в условиях тропической жары и влажности, да и просто выжить в невыносимых условиях филиппинских джунглей.

В сентябре 1949 года один из солдат группы дезертировал. Остальные трое продолжали верить в себя и в то, что война не кончилась. В феврале 1952-го с американского самолёта скинули очередную партию листовок, среди которых нашлись письма от родственников членов группы с их семейными фотографиями, в том числе и от старшего брата самого Хиро. Но на фото были изображены и члены семей, которых солдаты Онода не знали, – ведь с конца войны на самом деле прошло уже семь лет. Запретившего сдаваться генерала Муто повесили как военного преступника ещё 23 декабря 1948 года. Незнакомые лица на семейных снимках убедили спецназовцев, что и это тоже провокация американской разведки.

В мае 1954 года во время перестрелки с местными жителями, у которых японцы регулярно убивали коров, чтобы обеспечить себя мясом, погиб ещё один солдат. Через десять дней после его смерти на острове побывали братья Онода и единственного оставшегося с ними солдата – Кодзука. Были оставлены новые послания, но скрывающиеся в листве джунглей снова решили, что это провокация. Онода потом говорил, что со временем у него и Кодзука «выработалась привычка читать не только между строк, но даже сверх того»303. Проще говоря, эти двое полностью погрузились в выдуманный ими самими мир и продолжали уверенно выдумывать его дальше. Когда в 1959-м Онода увидел в горах Лубанга собственного брата, приехавшего на поиски, услышал его голос, песню, которую они оба знали, то убедил себя: американцы просто нашли двойника, чтобы выманить меня из джунглей.

Прочитав газеты и журналы, которые оставила им поисковая партия, Онода и Кодзука узнали о свадьбе наследного принца Акихито и сочли это ясным свидетельством того, что… война продолжается. Логика их размышлений была проста: во время войны японцев убеждали (и убедили на период до 15 августа 1945 года), что страна будет сопротивляться натиску американских и британских войск до конца – до самого конца. Они верили, что Япония не сдастся, пока жив хотя бы один человек из её стомиллионного населения. Если же десятки тысяч токийцев радостно приветствуют свадебный кортеж на улицах столицы, значит, столица и страна живы, а следовательно, война успешно продолжается.

Онода и Кодзука узнали из газет, что в Китае победили коммунисты, но сделали парадоксальный вывод, что Мао пришёл к власти при помощи японской армии – ведь из тех же газет явствовало, что Китайская Народная Республика – враг Америки, а значит, решили спецназовцы, – друг Японии. Дальше больше. Обсуждая между собой прочитанное, Онода и Кодзука пришли к умозаключению, что создана некая Лига совместного процветания Восточной Азии (о необходимости которой Токио заявлял ещё до войны), и в эту лигу, помимо Японии, входят Китай, Маньчжурия (существовавшая как колония Японии на момент заброски солдат на Лубанг) и… Восточная Сибирь, отделившаяся от Советского Союза. Они даже придумали название этой мифической стране-осколку: Сибирская Христианская Республика. В их головах, затуманенных пятнадцатью годами прозябания в непролазных джунглей, всё было устроено ясно и просто. В них существовал мир, который чётко соответствовал данной ими клятве, и, по признанию Онода, он казался ему даже более реальным, чем тот, в котором они жили. Не было у них ответа только на один вопрос: когда за ними придут «настоящие» японцы?

Ответ не появился и после 1965 года, когда солдатам удалось украсть у местных крестьян транзисторный радиоприёмник и батарейки к нему. Они приноровились ловить передачи на японском языке, из которых человек в нормальном состоянии сознания с лёгкостью мог бы восстановить реальную картину мира. Онода и Кодзука снова сделали простой вывод: американские спецслужбы действительно хороши в искусстве составления дезинформации: даже радио вещает на Лубанг исключительно фейковые новости для Онода и его напарника.

19 октября 1972 года погиб Кодзука. Онода остался совсем один. После смерти товарища он обратил внимание на возросшую активность поисковых отрядов на Лубанге (филиппинской полиции стало ясно, что, как минимум, ещё один японец жив и продолжает скрываться). От наблюдательного Онода не укрылся факт включения в поисковую группу большого количества японцев, которых он идентифицировал по языку, постоянно ведя за ними наблюдение. Вывод спецназовца оказался не менее парадоксальным, чем раньше: под прикрытием поисков Онода японская военная разведка изучает местность и осуществляет фотографирование стратегически важных для обороны острова точек.

То, что поисковики не вышли при этом на контакт с разведчиком, его не смутило. Как и новая порция полученных газет и журналов, из которых он узнал о поражении американцев во вьетнамской войне, которую рассматривал как часть Второй мировой. Две ночи подряд он слушал призывы своего старшего брата, когда-то тратившего на Хиро офицерское довольствие в Ханькоу, а теперь в мегафон призывавшего его сдаться. Вывод не противоречил картине мира Онода Хиро: «Мой брат был армейским офицером, и он, конечно, знал, каковы отданные мне приказы»304. Не сдаваться!

16 февраля 1974 года Онода встретил на склоне одного из холмов японского туриста Судзуки Норио. У того в жизни были две мечты: увидеть йети и лейтенанта Онода. В том, что перед ним именно японский турист, у Хиро не возникло сомнений: «Если бы на нём не было носков, я мог бы застрелить его. По крайней мере, я бы не позволил ему фотографировать меня. Но на нём были эти толстые шерстяные носки, хотя он был в резиновых сандалиях. Островитяне никогда бы не сделали ничего столь нелепого. Те, кто мог позволить себе носить носки, были бы в ботинках. Я пришёл к выводу, что молодой человек, должно быть, действительно японец»305.

Онода разрешил сфотографировать себя. На вопрос же, что могло бы побудить спецназовца выйти из джунглей и сложить оружие, лейтенант Онода ответил: «Майор Танигути – мой непосредственный командир. Я не сдамся, пока не получу от него прямой приказ». Даже в этом Онода схитрил. Танигути вовсе не был его командиром, но из газет Хиро знал, что тот сам себя так называет. Настоящим командиром Онода был майор Такахаси, но спецназовец не верил своему визави и предпочёл подыграть ему:

«…я обнаружил, что не могу полностью игнорировать объяснение Судзуки о том, как обстоят дела. Оно было невероятным на 99 процентов, но я сомневался в оставшемся одном проценте. На самом деле я ставил именно на этот процент, когда позволил Судзуки сфотографировать меня.