Жизнь и война генерала Василия Рязанова. Книга 3 - Василий Васильевич Рязанов

О постановке дымовой завесы И.С. Конев пишет: ”В конце первого периода артиллерийской подготовки были поставлены дымы. В полосе, доступной обозрению, дымовая завеса оказалась очень удачной, мощной, хорошей плотности и по высоте как раз такая, как нужно. Мастерски это сделали летчики-штурмовики! Стремительно пройдя на бреющем, они не пронесли ее, а поставили точно на рубеже Нейсе. А надо сказать, что ширина фронта, на котором ставилась дымовая завеса, равнялась ни много ни мало 390 километров. Такой фронт установки завесы в известной мере дезориентировал противника относительно пунктов наших переправ через Нейсе.

Мощная артиллерийская подготовка и дымы создали для неприятеля большое затруднение в управлении войсками, расстроили их систему огня и ослабили устойчивость обороны. Уже к середине дня из показаний пленных выяснилось, что и отдельные солдаты, и мелкие подразделения немцев довольно своеобразно использовали нашу дымовую завесу: они просто покидали свои позиции и уходили в тыл”.

А.С. Жадов в книге “Четыре года войны” пишет: “Неоценимую поддержку наземным войскам в боях 16 апреля оказала авиация фронта, особенно штурмовики. 1-й гвардейский штурмовой авиационный корпус генерала В.Г.Рязанова непрерывно наносил сосредоточенные удары по опорным пунктам и узлам сопротивления противника, его танкам, артиллерии, по подходящим резервам”.

3-я и 4-я танковые гвардейские армия к утру 17-го апреля закончили переправу через Нейсе, вошли в прорыв и устремились к Шпрее. Река Шпрее была форсирована на плечах отходящего противника. Противник пытался остановить продвижение танковых армий в районах Коттбус и Штремберг. Штурмовики уничтожали контратакующие танки и войска противника, боролись с огневыми средствами. Действия нашей авиации затруднялись лесистым характером местности, лесными пожарами. Трудно было находить цели, но наши летчики и в этой тяжелой обстановке наносили точные удары по врагу, отыскивали и метко громили танковые группировки противника.

17 апреля И.С.Конев отдал приказ командармам 3-й и 4-й гвардейских танковых армий генералам Рыбалко и Лелюшенко входить в глубокий прорыв на фронте 13-й армии, продвигаться вперед, не ожидая отстающих сухопутных войск и не опасаясь окружения. К концу дня 18 апреля армия Лелюшенко прошла за Шпрее вперед на сорок пять километров. В ночь на 18 апреля 3-я и 4-я гвардейские танковые армии повернули с юга на Берлин.

В.Г. Рязанов со своей оперативной группой переместился на КП танковой армии, оставив в общевойсковых армиях авиационных представителей. 75% сил воздушной армии было привлечено для поддержки танковых армий. Был отражен контрудар герлицкой группировки противника и устранена угроза левому крылу фронта. Хорошо поработали штурмовики. В танковые корпуса и бригады были выделены авиационные офицеры наведения с радиостанциями. В такую группу попали и мы с Таней Лебедевой.

Наша группа связи или передвижная команда ВПУ была снабжена всем необходимым. Пожалуй, первый раз за всю войну мы выезжали экипированными так мощно. Огромный “студебеккер” и ”додж” с радиостанциями на них. Прицеп, где размещался движок. Был еще автомобиль “виллис” для связи, очень похожий на наш “газик”. Ну, и экипаж из нескольких радистов, механиков, начальники радиостанций, водители, шифровальщики. Из девушек были только я и Таня Лебедева. Возглавлял всю группу Николай Ерошенко из оперативного отдела, бывший с нами в 1943 г. во время работы на ВПУ. Тогда он работал шифровальщиком.

Командир танкистов инструктировал нас перед выездом. Он объяснил, что танки, с которыми мы пойдем, будут двигаться быстро и в большом отрыве от стрелковых подразделений, фактически в тылу врага. Поскольку наша радиостанция не танк, то и уязвима, и небоеспособна она в той же мере. Поэтому от танкистов нельзя отрываться и в случае чего просить у них защиты. – Идете в середине колонны. Во время прорыва не отставать. Будьте внимательны. Останавливаться нельзя. Танкисты вас ждать не будут. Если что случится с машиной, – бросать.

Больше всего мы боялись поломки машины. Этого, к счастью, не случилось. Да и страхи, расписанные перед нами при постановке задачи, оказались напрасными. Танкисты относились к нам замечательно. Помогали, заботились, следили, чтобы нам было удобно и безопасно. Даже если что-то и случилось бы с машиной, они наверняка бы нас не бросили. Те два танка, которые шли впереди и сзади нас, получили задание прикрытия. И они беспокоились о нашей безопасности больше, чем мы сами.

Мы мчались вперед в клубах дыма и пыли, под рев танковых моторов и грохот гусениц. Это называется: танки пошли в прорыв. Ребята в черных комбинезонах приветственно махали нам со своих танков и кричали что-то, неслышное за шумом моторов. Одно чувство переполняло всех: торжество и ликование. Наконец-то. Мы близки к цели. Два-три перехода и – у стен Берлина, города, олицетворяющего сущность фашизма, власть его и силу.

Апрель – межсезонье, когда уже совсем ушла зима, а лето еще не наступило. Уже нет снега и еще нет зелени. Пустая природа стоит в нерешительности и кажется робкой. Зато решительностью обладали люди. Воздух прозрачен, только пыль, поднятая весенними ветрами с обсохшей после таяния снегов земли, носится в нем.

О том, как была организована связь в нашем корпусе во время Берлинской операции, я узнала, прочитав книгу “Военные связисты в дни войны и мира” (Изд-во МО СССР, М., I968). “Организацию связи в штурмовой авиации рассмотрим на примере 1-го гвардейского штурмового авиакорпуса, который обеспечивал боевые действия войск 1З-й и 5-й гвардейских армий. Командир авиакорпуса находился с оперативной группой на КП 13-й армии, а его представитель – командир 8-й гвардейской штурмовой авиадивизии – на КП 5-й гвардейской армии.

С вводом в прорыв 4-й гвардейской танковой армии и при действии ее в оперативной глубине основные усилия 1-го гвардейского штурмового авиакорпуса были перенесены на поддержку танковой армии. Поэтому командир корпуса со своей оперативной группой переместился на КП танковой армии, оставив в общевойсковых армиях авиационных представителей. В танковые корпуса и бригады были выделены авиационные офицеры наведения, в распоряжение которых по специальному приказу командующего 1-м Украинским фронтом командиры соединений сухопутных войск выделяли радиостанции. В ответственные периоды, сообразуясь с конкретной обстановкой, командир штурмового авиакорпуса выезжал на НП командиров танковых корпусов для непосредственного управления боевыми действиями штурмовиков.

Проводная связь штаба корпуса со штабом 2-й воздушной армии обеспечивалась по двум каналам с использованием подземного кабеля, со штабами подчиненных дивизий – по постоянным воздушным линиям, а со штабом 8-й гвардейской штурмовой авиадивизии, кроме того, по подземному кабелю. Эта связь по всем направлениям работала устойчиво.

Радиосвязь командира 1-го гвардейского штурмового авиакорпуса с командующим 2-й воздушной армией осуществлялась по радиотелефонной сети последнего. Со своим штабом он