Украина против Донбасса. Война идентичностей - Евгений Вадимович Рябинин

все время, слава Богу, жертв как таковых не очень было, информацией не владею, не буду придумывать, но когда обстреляли ТЦ «Галерея», я поехал сразу туда, возможно, нужна была помощь, но погибших было около тридцати человек; всем, кто пострадал, сразу оказывалась помощь. Не сравнить с тем, что произошло в Белгороде 30 декабря. Хороший и важный факт – жители города знают и могут оказать первую помощь, это очень важно. Пожарные тоже пытались тушить пожары, но не всегда получалось, поскольку они приезжали на объект, а их начинали обстреливать; приходилось покидать район, и так по три-четыре раза приходилось им крутиться туда-сюда. Пожарные машины приезжали и из Белгорода. «Скорые» работали без проблем, часто приезжали ко мне на мойку, я держу несколько автомоек и просто вымывал им салон от крови, естественно, бесплатно, поскольку мы понимаем, что они делают важную работу.

Время от времени мы связываемся с Ильей в мессенджерах, поздравляем друг друга с праздниками. Харьковское наступление, которое началось 10 мая 2024 г., вселяло надежду на то, что ни до Шебекино, ни до Белгорода больше ничего не будет долетать. Однако киевский неонацистский режим при поддержке нацистского блока НАТО продолжает войну с мирным населением, свидетельством чего стал обстрел Шебекино 14 июня, в результате которого рухнул целый подъезд многоэтажного дома. Черная ненависть и бессилие заставляют неонацистов воевать с мирным населением. Истинные потомки бандеровского отребья!

История шестнадцатая

Военный журналист

Журналистика, конечно, может вас и убить.

Но пока вы живы, вы будете по-настоящему жить благодаря ей.

Хорас Грили

За несколько месяцев до нашего разговора с Геннадием Тимофеевичем Алехиным я получил от своего знакомого в Ростове несколько экземпляров его книги «По ту сторону чеченской войны» для того, чтобы отвезти в Мариуполь и разнести по библиотекам. Не знал, что через некоторое время посчастливится побеседовать с автором этой книги.

Геннадий Тимофеевич – военный журналист, полковник в запасе, был военным корреспондентов в 1980 г., когда окончил факультет военной журналистики Львовского военного училища, кстати, такой факультет был единственным в Советском Союзе. Сегодня наблюдается неразбериха относительно того, кто такой военный журналист, а кто военкор.

– В военной печати, – разъясняет мой собеседник, – есть такая градация: военный корреспондент, специальный корреспондент и т. д. А военный журналист – это люди в погонах, они называются военными журналистами. Мы обижались, когда нас называли фронтовыми журналистами или военкорами, а военкоры – это было при СССР, когда был творческий актив, который состоял из военкоров. Это были солдаты-сержанты, которые служили в действующей Советской армии и писали в газету, их называли военкорами; сейчас все перемешалось, и никто не может понять, кого как называть. Я сначала этому удивлялся во время Второй чеченской войны, сейчас я этому не удивляюсь. Недавно стал членом Союза писателей России, у меня издано несколько книг, но по большому счету я себя не выпячиваю и не считаю себя писателем, хотя рекомендацию мне давал Александр Андреевич Проханов, вторую рекомендацию давал Владислав Шурыгин, мой друг, и я этим горжусь, но я бы не стал себя называть писателем.

– Почему Вы выбрали именно эту профессию?

– Я писал статью в «Молодежную газету», написал заметку о своем преподавателе ВНП, это был ветеран войны, любил литературу. Родители посоветовали, чтобы я поступил именно на этот факультет. Это было в 1976 г. Павел Андреевич Масленников, директор школы, фронтовик, участник Курской битвы, участник Парада на Красной площади в Москве в 1941 г., с которого на фронт уходили, под Белгородом был ранен, очень был авторитетным, и он также мне посоветовал поступать именно в это училище. Мне очень нравится моя профессия, и я получаю от нее адреналин своеобразный.

– Вы помните свой первый военный репортаж?

– Это была заметка о том, как мы несли службу в карауле со своими однокурсниками, а публикация, которую я запомнил – это 1980-й и 1982-й г. Первая публикация, когда я был на стажировке в газете Прибалтийского военного округа в Риге и взял интервью у Р. Паулса, для меня это была вершина, а два года спустя я опубликовал в «Красной звезде», главном органе Министерства обороны, статью под заголовком «Счастье семьи Аушевых». Руслан Аушев был руководителем Ингушетии, а я был знаком с его отцом, он работал в чечено-ингушской республиканской газете. Два его брата также служили в Афганистане офицерами. Были другие статьи, но эти две особенно мне запомнились.

– А если говорить об освещении военных конфликтов?

– Первый конфликт был Осетино-ингушский 1992–1993 гг., это был первый конфликт на территории России. Я тогда был корреспондентом окружной газеты Северо-Кавказского военного округа; потом была Первая чеченская война, я был редактором фронтовой газеты, армейской газеты 58-й легендарной армии, которая была сформирована на территории Северного Кавказа и штаб ее был во Владикавказе. Потом был редактором окружной газеты Северо-Кавказского военного округа, это была Вторая чеченская война и события в Дагестане в августе 1999 г. Когда уволился в звании полковника, грянули события Специальной военной операции. Я родился и вырос в Харькове, живу в Белгороде, события СВО связаны и с Белгородом, и с Харьковом, и с первых дней я активно вернулся к своей деятельности, веду программу на белгородском телевидении «Фронтовая полоса». Выпустил три книги об СВО, так сказать, по «горячим следам». Выезжал для написания книг в зону боевых действий, чтобы почувствовать атмосферу, ощутить обстановку, поговорить с людьми. Новые методы и способы ведения войны, но люди, их проблемы и беды одни и те же, в этом отношении ничего не изменилось. Кстати, первый дрон запускали во Вторую чеченскую, но это был только первый опыт, а сейчас они играют очень существенную роль. Здесь боевые действия ведутся в условиях скученной агломерации. Вот когда мы брали Грозный, здесь я сравнивал с Мариуполем, Лисичанском, Северодонецком, вот общее – как раз скученная агломерация, поскольку Юго-Восток – это набор таких крупных городов. Но здесь нет гор, как в Чечне; было интересно, как вертолетчики действуют в условиях горно-лесистой местности и здесь в условиях холмистой, равнинной местности.

Много отличий, я не спорю, во-первых, такого широкомасштабного характера со времен Великой Отечественной войны не было в Европе; есть сходства – и это люди, те же проблемы, как в Чечне и здесь. Как проявляет себя человек, не имеет значения сирийская, чеченская, украинская война, человек виден, как на рентгене, сразу понятно, кто чего стоит. Я помню одну фразу, она у меня как зарубка: один сержант-контрактник в Попасной, такой матерый, лет под 50, сказал мне: «Вы знаете, с окопа Родина виднее». Я эту фразу уже слышал, и слышал я ее во время Второй чеченской, и говорил мне ее