Записки о виденном и слышанном - Евлалия Павловна Казанович

Блестит на праздной борозде.

Пустеет воздух, птиц не слышно боле,

Но далеко еще до первых зимних бурь —

И льется чистая и теплая лазурь

На отдыхающее поле…190

Как хорошо и удачно здесь каждое слово! Ни одного нельзя выкинуть, ни переставить.

И масса таких чудных, живых снимков с живой природы.

Обыкновенно в поэзии природы доминирует человек, со своей ли рефлексией по поводу виденного, со своими ли чувствами на фоне сущего, со своей ли любовью, притягивающей все, что возможно, из разных сфер мирового бытия для пополнения себя. У Тютчева же человек лишь присутствует, – но как нечто абсолютно беспространственное, безвременное, безындивидуальное, – при грандиозном жизненном процессе какого-то колоссального космогонического индивида, стараясь проникнуть в его сущность, познать его, отгадать скрытые силы, в нем действующие.

В каждом явлении природы обнаруживается перед человеком глубокая философская мысль великого зиждителя природы, как в сокращениях мускулов лица одного человека обнаруживается его душевная жизнь перед другим. Каждая мировая частица указывает на какое-то скрытое за всеми этими частицами целое, которое ими определяется и в свою очередь их определяет; и это целое – мировой дух, Пан. Все явления природы не что иное, как его движение, его мысли, его желания, его чувства, познаваемые нами отчасти по аналогии с нашими, но независимо от наших.

Но большая доля поэзии Тютчева посвящена и человеку, и как он тут мудр, изящен, трогательно-нежен и вдохновенен (за исключением стихотворений на определенные политические темы и всех славянствующих, которые из рук вон плохи).

Мужайтесь, о други, боритесь прилежно,

Хоть бой и неравен, борьба безнадежна!

Над вами светила молчат в вышине,

Под вами могилы – молчат и оне.

Пусть в горнем Олимпе блаженствуют боги:

Бессмертье их чуждо труда и тревоги;

Тревога и труд лишь для смертных сердец…

Для них нет победы, для них есть конец191, и пр.

Размер «Трех пальм»192, но какое прекрасное, возвышенное по настроению стихотворение!

А вот другое:

Пошли, господь, свою отраду

Тому, кто в летний жар и зной

Как бедный нищий мимо саду

Бредет по жесткой мостовой —

Кто смотрит вскользь через ограду

На тень деревьев, злак долин,

На недоступную прохладу

Роскошных, светлых луговин.

Не для него гостеприимной

Деревья сенью разрослись,

Не для него, как облак дымный,

Фонтан на воздухе повис193 и пр.

А какой жуткий вихрь урагана-судьбы, слепо гонящей людей куда-то, чувствуется в этих начальных строках стихотворения:

Из края в край, из града в град

Судьба, как вихрь, людей метет,

И рад ли ты или не рад,

Что нужды ей?.. Вперед, вперед!194

Точно Агасфера, не смеющего ни на минуту остановиться, передохнуть, отдохнуть, или Фауста, попавшего в вихрь ведьм, летящих на Броккен.

Но сколько изящного сочувствия к участи людей при этом!

Слезы людские, о слезы людские,

Льетесь вы ранней и поздней порой…

Льетесь безвестные, льетесь незримые,

Неистощимые, неисчислимые, —

Льетесь, как льются струи дождевые

В осень глухую порою ночной195.

Всех прекрасных стихотворений у Тютчева так много, что их не перечтешь. Но если бы весь Тютчев исчерпывался только этими – для меня он был бы уже бессмертен и величайшим из поэтов.

Не понимаю, как Нестор Александрович может не любить его!!

16/X. Снег поет!

Сколько музыки, звуков вокруг!

Снег поет! Ты не слышишь разве, как поют196 летающие снежинки? Тебе непонятен их язык, когда, порхая и ударяясь друг о дружку, они переливают на тысячи голосов одну и ту же песнь – песнь торжества, песнь радости, песнь бытия?

«Слушай, как хорошо нам, как мы веселы, как счастливы мы, что живем, живем…»

Искра ночью в морозном воздухе, звезды на черном небе, первые, народившиеся из хаоса снежинок, – вот музыка сфер, симфония бытия.

Словно хор стеклянных колокольчиков кружится над моей головой, словно рой эльфов поет о своей любви.

Вся эта белая безбрежная пелена – один многоголосый аккорд. Он звенит, он теснится в мою грудь, заливает уши, наполняет все существо мое. Я подымаюсь вверх, я лечу все выше, выше и растворяюсь в мириаде снежинок… Меня нет, и ничего нет, кроме звуков и хаоса…

Песнь песней! Хвала хвалений! Музыка музык!

Сколько музыки, звуков вокруг!..

№ II

Чу! Что это такое?..

Надо мной медленно проплыла снежинка и зазвенела, как комар. За ней – другая, тоном пониже; там порхнула третья, четвертая, пятая уже налетела, как сорвавшийся с хвоста кометы метеор; с ней столкнулась шестая, седьмая, восьмая, и пошло все быстрей и быстрей…

Закружилось, запрыгало вокруг, и полились звуки, частые, как капли осеннего дождя, тонкие, как жало комара, нежные, как серебряный колокольчик.

Море звуков, бездна звуков!

Где я? что со мной?..

Вокруг – белая безбрежность; над головой – белые мотыльки.

Словно скорбящий ангел стряхнул весь пух со своих крыльев, чтобы покрыть им и согреть замерзшую землю.

И летят пушинки, и кружатся в воздухе, трепетно прижимаются к моей щеке, расплываются в поцелуе. Их холодная ласка пьянит меня; их тлеющая песнь наполняет смятением мою душу.

Где я? Что со мной? Что звенит вокруг, что поют эти звуки, куда несутся они? И куда несусь сама я?

Земли уж нет под ногами, воздушные токи обвивают тело мокрой пеленой, в ушах шум и звон, в глазах – белый хаос.

Где я, что со мной?..

Меня нет, я исчезла… растворилась в хаосе… Только белые пушинки кружатся и летают, только беспорядочный рой звуков наполняет воздух.

Снег поет!

28/X. «Слезы людские, о слезы людские!..»197 Куда вы не проникаете! Сколько тяжелого, сколько слез и горя перевидал Нестор Александрович за время своей деятельности в разных вспомоществовательных комиссиях! В какую ужасную нищету впадают отпрыски иной раз и видных литературных деятелей, не говоря уж о мелкоте!

Вчера он рассказал мне, между прочим, что и А. С. Пругавин не раз обращался за пособием в Литературный фонд198… Каково, должно быть, ему приходилось, когда он решался на это. При его самолюбии и щепетильности! Я думаю, они у него