Жизнь Леонардо, мальчишки из Винчи, разностороннего гения, скитальца - Карло Вечче

то пейзаж с другого варианта картины может представлять собой естественный выход из этих долин там, где горы спускаются к бескрайнему спокойному морю с далеким островом[552]. Кроме того, в этом варианте мотовило утрачивает горизонтальную перекладину, делавшую его похожим на крест, ослабляя тем самым символику Страстей.

Отсылки Новеллары к геометрическим и математическим исследованиям Леонардо также заслуживают доверия: ведь рядом с художником по-прежнему фра Лука Пачоли. Он преподает в университете Евклида и часто посещает расположенную по соседству библиотеку монастыря Сан-Марко, знаменитую рукописными трактатами по геометрии, математике, оптике и перспективе – всем тем, что представляло бы для Леонардо огромный интерес, не будь оно, к несчастью, написано на латыни, а то и на греческом.

И все же он храбро отправляется в Сан-Марко, надеясь хотя бы взглянуть на эти книги. Так на листе, где представлены вариации на тему младенца с ягненком для «Святой Анны», возникает загадочная латинская фраза: «Incipit liber enbadorum a Savasorda iudeo in ebraicho compositusu et a Platone Tiburtini in latinum sermonem translatus anno arabum dx. mense saphar Capitulum primum in geometrice arithmetice unyversalia proposita»[553] – то есть первые строки «Liber embadorum», «Книги об измерении тел»[554], написанной еврейским математиком Савасордой на иврите и переведенной на латынь Платоном из Тиволи, которую Леонардо обнаружил в библиотеке Сан-Марко[555].

Остаток 1501 года проходит без значительных происшествий. 29 июля Леонардо записывает, что получил от Джована Пьетро да Орено арендную плату за миланский виноградник: отец Салаи со всей своей большой семьей живет теперь на земле и в доме, подаренных художнику Моро.

Вскоре после этого его посещает посол Мантуи во Флоренции, Манфредо де Манфреди, – 31 июля тот сообщает Изабелле д’Эсте, что доставил Леонардо письма маркизы и велел поторопиться с ответом. Однако художник заявил, что уже начал столь желанную для Изабеллы картину[556], – очередное невыполненное обещание.

Но маркиза не сдается и вновь пишет Леонардо, делая вид, что просит его совета. 3 и 12 мая 1502 года Изабелла д’Эсте и Франческо Малатеста обмениваются письмами, касающимися четырех дорогих ваз, на каждой из которых выгравировано имя Лоренцо Великолепного, – драгоценных остатков коллекции Медичи, утерянной после изгнания семейства из Флоренции. Вазы, изготовленные из горного хрусталя, агата, яшмы и аметиста, предложены Изабелле за 940 дукатов, то есть по весьма высокой цене, и она просит экспертного заключения Леонардо. Зарисовав все четыре, тот заявляет, что предпочел бы хрустальную и аметистовую – «за то, что выглядят более новыми, и за чудесное разнообразие оттенков»[557].

Занятий у Леонардо во Флоренции немного. Возможно, в феврале 1502 года он вместе с толпой верующих встречает и сопровождает в монастырь Сан-Сальваторе-аль-Монте ценнейшую реликвию: часть рясы святого Франциска, захваченную флорентийцами в замке Монтакуто, – довольно необычный священный предмет, похоже, упомянутый в загадочной заметке о геометрическом способе «рассчитать» треугольники, повторяющие форму монашеского капюшона, так называемого «капюшона Франциска»[558]. Или наблюдает с моста, как подмывает берега стремительное течение Арно[559]. Тем временем деньги, те 50 флоринов, что художник снял 10 ноября 1501 года со счета в банке Санта-Мария-Нуова, заканчиваются[560].

В конце концов Леонардо понимает, что его возвращение во Флоренцию, первоначально встреченное согражданами с некоторым любопытством, серьезных результатов пока не приносит. Да, у него был краткий миг славы, когда люди выстраивались в очередь, чтобы взглянуть на картон к «Святой Анне», но потом работа застопорилась: возможно, он даже не закончил заказанную бароном Роберте «Мадонну с веретеном» или оставил ее кому-то другому – например, юному Салаи.

Синьория молчит. Кроме того, на художнике до сих пор висит старый долг за образ святого Бернарда. А во Флоренции долгов не забывают.

6

Новый Цезарь

Центральная Италия и Романья, 1502–1503 годы

И вдруг – новое бегство. Записная книжка, лежащая у Леонардо в кармане с тех пор, как он покинул Милан, и ставшая теперь его верным спутником во всех путешествиях (Манускрипт L), свидетельствует о поездке художника в район Пьомбино. Но зачем он туда направляется?

Небольшая независимая синьория Пьомбино расположена на мысе, выдвинутом в сторону острова Эльба, на границе между двумя вечно враждующими республиками, Флоренцией и Сиеной, и потому занимает стратегическое положение на побережье Тосканы. Летом 1501 года кондотьер Вителлоццо Вителли изгоняет старого синьора Якопо IV Аппиани, и крепость принимает нового: Чезаре Борджиа, герцога Валентинуа, прозванного Валентино. Весь февраль 1502 года Борджиа остается в городе и даже приглашает туда отца, папу Александра VI. Поскольку Франция захват Пьомбино одобрила, вполне вероятно, что приглашение Леонардо приходит именно через французских эмиссаров во Флоренции. Однако подписано оно самим Борджиа, скорее всего знающим художника по Милану, куда Валентино приезжал в 1499 году.

Перед отъездом кто-то (скорее всего, один из эмиссаров) сует Леонардо в карман записку, по всем признакам напоминающую запрос на получение конфиденциальной информации, то есть, согласно тогдашним уложениям Флорентийской республики, относящимся еще к правлению Савонаролы, на шпионаж: «Напоминаем маэстро Лионардо, чтобы он вскоре составил справку о состоянии Флоренции, а именно: сохраняются ли в отношении крепостей способы и методы поддержания их состояния теми же, что при преподобном отце, известном как брат Иеронимо; чтобы указал порядок и форму содержания каждой из них, пути, способы и порядок их использования, а также используются ли они до сих пор»[561]. Неудивительно, что Леонардо старается уехать, не привлекая лишнего внимания.

Обеспокоенность Синьории возвышением Борджиа тем временем только растет: флорентийцы считают его захватническую политику в Центральной Италии угрозой самому существованию республики. В 1501 году, в попытке задобрить Валентино, ему через Козимо ди Гульельмо деи Пацци, епископа Ареццо, предлагают пост генерал-капитана, но безуспешно – Чезаре продолжает претворять в жизнь свои пугающие планы.

В Пьомбино Леонардо осматривает укрепления города и порта, зарисовывает береговую линию между Популонией и Фоллоникой, наблюдает за бегом волн, «сотворенных морем в Пьомбино»[562]. Но главное, у него наконец-то есть возможность поближе познакомиться с молодым человеком, о котором говорят либо с восхищением, либо с ужасом: новым Цезарем, политиком, кондотьером без чести и совести, способным, кажется, подчинить своей железной воле даже саму судьбу. Вещей у художника немного: не считая записной книжки, лишь стопка листов для рисования да геодезические инструменты – циркуль и транспортир.

Потом он возвращается во Флоренцию, где, как мы видели, находит ожидающие ответа письма Изабеллы д’Эсте.

С начала июня начинается сущий ад. Флоренцию потрясают прескверные новости: Вителли, подняв бунты по всей Вальдикьяне, захватил для Пьеро Медичи Ареццо.

Этот кондотьер вообще становится для Флоренции худшим кошмаром: его боятся даже сильнее, чем Валентино. Послужив сперва французам, а затем и самим флорентийцам в