Homo Bonus. Обнадеживающая история человечества - Рутгер К. Брегман

полезными»[642]. К этому мнению присоединились и другие официальные лица страны. Лучшее средство против преступности, терпеливо объяснял читателям профессор Уилсон, это сажать преступников за решетку. Разве это сложно?

После знакомства с рядом статей о влиянии Джеймса Уилсона на систему правосудия меня осенило – я ведь уже слышал это имя раньше!

Действительно, в 1982 году Уилсон выступил с еще одной революционной идеей, которая вошла в учебники как «теория разбитых окон». Впервые я наткнулся на ее упоминание в книге «Переломный момент» журналиста Малкольма Гладуэлла, из которой также узнал об истории убийства Китти Дженовезе (и о 38 свидетелях).

Помню, с каким интересом я читал главу об Уилсоне. «Если в здании есть разбитое окно и его не чинят, – писал Уилсон в статье для The Atlantic в 1982 году, – то вскоре будут разбиты и все остальные окна»[643]. Если ничего не предпринимать, здание рано или поздно оккупируют бездомные. Затем в нем появятся наркоманы, после чего убийство там будет только вопросом времени.

«Это эпидемиологическая теория преступности»[644], – замечает Гладуэлл. Мусор на тротуарах, бродяги на улице, граффити на стенах – все это предвестники убийств и разрухи. Даже одно разбитое окно посылает сигнал преступникам: здесь не следят за порядком, здесь можно творить что угодно. Выходит, для борьбы с серьезными преступлениями необходимо сперва отремонтировать все разбитые окна.

Сначала я никак не мог взять в толк – зачем беспокоиться о мелких правонарушениях, если на улицах каждый день убивают людей? Это действительно звучит странно, признает Гладуэлл, – «все равно что драить палубу “Титаника”, который вот-вот столкнется с айсбергом»[645].

Но потом я прочитал о первых экспериментах.

В середине 1980-х годов все стены в метро Нью-Йорка были покрыты граффити. Управление городского транспорта решило, что с этим надо что-то делать, и наняло в качестве консультанта Джорджа Келлинга – соавтора Уилсона. Он порекомендовал полностью очистить метро от граффити – смыть даже мелкие рисунки в вагонах поездов. Как вспоминал директор метрополитена, в те дни все отмывали стены и поезда «с религиозным рвением»[646].

Затем начался второй этап. Теорию разбитых окон Уилсона и Келлинга стали применять не только к беспорядку, но и к людям, которые его вызывают. Город, где свободно разгуливают нищие, хулиганы и попрошайки, обречен на крупные неприятности. Как заметил в 2011 году Уилсон, «общественный порядок – вещь хрупкая»[647]. В отличие от многих других ученых, он не уделял особого внимания исследованию структурных причин преступности, таких как бедность или дискриминация. Уилсон считал, что все сводится лишь к одной причине: человеческой природе.

Он был убежден, что большинство людей производят простой подсчет издержек и выгод: окупится преступление или нет? Если полиция действует слишком мягко, а в тюрьмах комфортная обстановка, можно не сомневаться, что все больше людей будут выбирать путь криминала[648]. А когда уровень преступности растет, есть простое решение: усилить меры воздействия, то есть повысить штрафы, увеличить тюремные сроки и ужесточить правоприменение. Когда «издержки» преступности вырастут, желание заниматься ею пропадет.

Был один человек, которому не терпелось применить теорию Уилсона на практике. Уильям Браттон – последний важный персонаж в этой истории. В 1990 году его назначили начальником транспортной полиции Нью-Йорка. Браттон искренне верил в теорию Джеймса Уилсона и, отличаясь редкостным рвением, даже раздавал окружающим копии статьи о разбитых окнах, опубликованной в The Atlantic.

Однако Браттону хотелось не просто «отремонтировать окна» – он мечтал навести порядок во всем Нью-Йорке. В качестве первой мишени он выбрал «зайцев». По его приказу полицейские начали задерживать пассажиров метро, у которых не было при себе билета (стоимостью 1,25 доллара), заковывать их в наручники и выстраивать на платформе на всеобщее обозрение. Число задержаний безбилетников увеличилось в пять раз[649].

Это лишь распалило аппетит Браттона. В 1994 году его повысили до комиссара городской полиции, и вскоре уже все жители Нью-Йорка могли оценить его философию на собственной шкуре. Поначалу подчиненным Браттона мешали правила и протоколы, но потом он их просто отменил, предоставив стражам порядка право задерживать граждан за малейшие правонарушения, от публичного распития алкоголя или курения марихуаны до шутки в адрес полицейского. Как говорил сам Браттон, «помочился на улице – проследуй за решетку»[650].

Как ни странно, эта новая стратегия, казалось, сработала. Уровень преступности резко упал. Число убийств с 1990 по 2000 год снизилось на 63 %, грабежей – на 64 %, угонов – на 71 %[651]. Теория разбитых окон, над которой когда-то смеялись журналисты, оказалась гениальной находкой.

Уилсон и Келлинг стали самыми уважаемыми криминологами страны. Комиссар Браттон попал на обложку журнала Time. В 2002 году он возглавил полицейское управление Лос-Анджелеса, а в 2014 году вновь вернулся в полицию Нью-Йорка. Он стал образцом для многих полицейских, которые именовали себя «браттонистами»[652]. А Уилсон даже назвал Браттона автором «самой значительной полицейской реформы в истории страны»[653].

4

С момента публикации статьи о теории разбитых окон в The Atlantic прошло почти сорок лет. За это время философией Уилсона и Келлинга прониклись во всех уголках Америки, Европы, Австралии и других континентов. Малкольм Гладуэлл в «Переломном моменте» называет теорию разбитых окон огромным достижением, да и сам я в своей первой книге оценивал ее весьма положительно[654].

Чего я тогда не понимал, так это того, что сами криминологи уже не воспринимают эту теорию всерьез. На самом деле мне следовало усомниться сразу, как только я прочел в оригинальной статье в The Atlantic, что теория Уилсона и Келлинга основывается на одном-единственном сомнительном эксперименте.

В этом эксперименте исследователь припарковал машину в приличном районе и оставил ее там на неделю. Шли дни, но ничего не происходило. Тогда он вернулся с молотком и своими руками разбил в машине окно. После этого обычные прохожие за несколько часов фактически уничтожили автомобиль.

Знаете, как звали этого исследователя? Филип Зимбардо!

Именно этот эксперимент, не описанный ни в одной научной публикации, и вдохновил авторов теории разбитых окон. И, как и результаты Стэнфордского тюремного эксперимента, эта теория впоследствии была опровергнута. Сегодня мы знаем, что «инновационный» подход Браттона и браттонистов не был причиной падения уровня преступности в Нью-Йорке. Это падение началось раньше – и не только в Нью-Йорке. В таких городах, как Сан-Диего, где полиция не трогала мелких правонарушителей, преступность снизилась в тех же масштабах.

В 2015 году ученые провели метаанализ 30 исследований, посвященных теории разбитых окон, и пришли к