Гадюка - Биннур Шафак Нигиз

к нему, мое сердце забилось так громко, что его сложно было не услышать. Хотя я молилась об обратном. Горячее дыхание кровавого ангела смерти коснулось моего лица, и я вдруг осознала, насколько мы близки. Я почувствовала, что он смотрит на меня, а его бездонные синие глаза затягивают, словно он желал сбросить меня в бездну, в глубине которой таилось нечто такое, что готово было разорвать меня на тысячи кусков. Его дыхание обжигало точно адское пламя, и грехи в нем превращались в пепел, который сыпался на меня. Врата рая теперь были закрыты для меня.

Эфкен вдруг прикоснулся ко мне, и мое сердце перестало биться – в груди будто образовалась гигантская полость, заполненная вакуумом. Мое дыхание обжигало мое же собственное лицо. Эфкен провел по моей щеке кончиком пальца, в котором будто были сосредоточены все его чувства. Его прикосновение запечатлелось у меня на коже, точно печать. Казалось, он не просто касается меня, а запоминает каждый изгиб моего лица. Не просто касается, а пытается постичь меня.

– Кто же ты? – прозвучал его низкий голос в моем сознании. Ему стоило бы убедиться, что я сплю. Его слова напоминали камни, брошенные в мое бессознательное, однако мой разум утопал в его прикосновениях, в кончиках пальцев, обжигающих кожу на лице. Я знала, что, когда он уйдет, от меня останутся лишь тлеющие угли, которые он сможет разжечь одним дуновением. – Что-то внутри меня подсказывало мне, что однажды я отыщу тебя. – Это предложение особенно сильно отозвалось во мне. – Может, ты и есть та самая Асале?

Асале? Он кого-то ждал? Искал ли кого-то? Вопросы заполонили сознание, подобно сгущающимся надо мной темным тучам, а мои мысли были похожи на молнию, предвещающую скорую бурю. Я думала о том, как он касается моей кожи, как его пальцы разжигают во мне пламя, как его слова открывают двери в мой персональный ад. А потом я каким-то образом провалилась в крепкий, почти летаргический сон, мое тело расслабилось, а мысли затихли. Я не знала, был он рядом со мной все то время, что я спала, или же давно ушел.

Очнувшись от тяжелого сна, я долго не могла понять, который час.

Стояла такая темнота, что казалось, будто день закончился, так и не успев начаться. Тени окутывали комнату, как и мою душу. И все же комната слабо озарялась туманно-голубым светом. В этом городе каждый час дня, не считая ночи, выглядел так, будто наступал рассвет или мы находились в раю. В спальне Эфкена, уютной и просторной, как и положено в шале, стало немного светлее.

Три стены были выполнены из камня, и если бы в этом городе восходило солнце, чьи лучи проникали бы сквозь окна, то эти темно-серые камни разного размера сверкали бы как блестки. Четвертая стена, прямо напротив меня, была выкрашена в цвет слоновой кости. Там стоял деревянный стеллаж, на полках которого, помимо нескольких толстых, похожих на энциклопедии черных книг в твердом переплете, лежали стопками компакт-диски. Справа от шкафа висел большой портрет размером с окно, который привлек мое внимание.

У женщины на фотографии были примечательные черты лица, прямые плечи и смуглая шея, с которой изящно свисало тонкое ожерелье. Густые волнистые черные волосы, уложенные на одну сторону. Черные нахмуренные брови и достаточно большие раскосые миндалевидные глаза кроваво-карего цвета. Кроваво-карего… Я внезапно замерла. У нее были глаза такого же редкого оттенка, как у меня… Но ее лицо было точной копией Эфкена. Та же смуглая кожа, тот же прямой нос со вздернутым кончиком, те же пухлые губы, где верхняя немного больше, те же острые скулы, о которые можно порезаться…

Я резко вскочила с кровати и со скоростью света пронеслась через всю комнату к стене, где висел портрет. Словно зачарованная, я рассматривала прекрасное лицо женщины. Ее глаза и правда имели алый оттенок, а черные, слегка закрученные ресницы чем-то напоминали змей, стоящих на страже. Когда я посмотрела на камень на конце ожерелья, сверкавшего на тонкой смуглой шее, то испытала еще больший шок. Удивление накатило на меня подобно волне. Моя рука машинально потянулась к кулону на моей шее. Хотя цепочки отличались по размеру, в них были настоящие лунные камни.

Лунный камень, который я сжимала в ладони, внезапно вспыхнул и обжег меня словно пламя. В ушах зашумело, когда я с подозрением посмотрела в глаза женщины на портрете. Возможно, если бы я кому-то рассказала об этом странном, даже жутковатом совпадении, то он просто бы закатил глаза, но по какой-то причине я совсем не считала это глупостью. Цвет наших глаз был почти одинаковым, у нас на шеях висели одинаковые кулоны, а я, оказавшись в этом городе, из всех других людей попала именно к тому, кто был очень похож на нее.

Вероятно, эта женщина была его матерью. Другого объяснения такому сходству я найти не могла.

Матерью, которая погибла в ходе покушения.

Ощутив, будто ее глаза наблюдают за мной, я вздрогнула и отступила назад. В этот момент дверь комнаты с грохотом открылась.

– О, ты уже проснулась, – сказала Сезги. Ее волнистые рыжие волосы, словно языки пламени, ниспадали по обе стороны белого лица. Зеленые глаза искрились жизненной силой. Она широко улыбнулась мне, обнажая белоснежные зубы. – Как ты? – спросила она, закрывая дверь за собой.

Быстро тряхнув головой, чтобы избавиться от мурашек, я пробубнила только «Спасибо», толком не ответив на ее вопрос. На самом деле я не знала, что сказать. И правда, как я себя чувствовала?

– Все в порядке? – Сезги сделала осторожный шаг ко мне, с беспокойством глядя на меня своими зелеными глазами. – На тебе лица нет.

– Все в порядке, – прошептала я и добавила: – Кажется.

– Я узнала об узах, – неожиданно выпалила она, и я удивленно распахнула глаза, не в силах проронить ни слова. Неужели она поверила? Когда я только появилась здесь, мне показалось, что она сочла все мои рассказы полной ерундой. Но сейчас в ее зеленых, как изумруды, глазах читалось понимание. Осознав, что я не собираюсь ничего говорить, она решила упростить мне задачу. – Мустафа-баба стар, иногда страдает приступами маразма, но он никогда не ошибается. Не волнуйся, мы найдем этого человека.

– Чтобы убить его?

– Чтобы ты не умерла, – ответила она, выделяя последнюю часть предложения.

– Если я не выберусь отсюда в ближайшее время, – я искоса взглянула на портрет, – то сойду с ума.

Сезги вела себя так, словно ситуация была совершенно нормальной и не вызывала никаких вопросов. Как будто она вообще не