На путях к свободе - Ариадна Владимировна Тыркова-Вильямс

партий дает возможность разным течениям высказаться, вложить свой вклад. Здоровое общество не может мириться с деспотической монополией одной мысли, одной партии. Из их состязания, из столкновения мнений лучше выясняются потребности, желания, возможности данного народа.

Россия очень запоздала с парламентом, и кадетская партия была самой молодой из всех европейских либеральных партий. Может быть, оттого, а может быть, благодаря некоторым особенностям русской интеллигенции она была похожа на своеобразный рыцарский орден, ревностно исполнявший раз данную присягу. Я считаю себя счастливой, что столько лет жила в центре партии, которая по своему составу, обычаям, приемам служила показателем того, чем может и должна быть политическая партия. И у отдельных кадетов, и у всей партии, конечно, были свои недостатки. За 12 лет своего существования она сделала немало ошибок, промахов. Но кадеты приучали население, включая представителей власти, к политическому мышлению, к новой гражданственности. Они будили общественную совесть, находили выражение для новых политических и социальных потребностей, жизненность которых власть была вынуждена постепенно признать.

Свою доктрину партия строила на тогдашней либеральной европейской правовой науке, которая доводила до логического заключения либеральные идеи XVIII и XIX веков. Кадеты горели пафосом либеральным, как левые пафосом социалистическим. Маклаков в своих воспоминаниях с усмешкой называет это «мистикой конституции». Довольно меткая характеристика кадетского романтизма. Хотя я не люблю применять слово «мистика» к земным устремлениям, даже самым чистым.

Главным хранителем кадетских политических скрижалей был ЦК. Главной трибуной, откуда их возвещали, стала Государственная дума.

В слишком недолговечном русском парламенте было много ценного, много добрых сторон. Привлекательной особенностью нашего народного представительства было то, что, по молодости лет, оно не успело обрасти делечеством, которое некоторым западным палатам придает характер биржи. В Государственную думу люди шли не ради наживы, не ради корыстного устройства своих делишек. Относительно кадетской партии я это могу утверждать категорически. Да и на остальных скамьях сидели депутаты, не делавшие из политики выгодного промысла. Депутатское жалованье могло казаться щедрым только крестьянам, которых было мало. Для большинства это было значительно меньше того, что они зарабатывали как врачи, инженеры, адвокаты. В то же время думская жизнь, с ее заседаниями и комиссиями, не оставляла досуга для профессиональных заработков. Да и внимание было слишком захвачено Таврическим дворцом. Это была игра, в которой все было ново – внешняя обстановка, трибуна, резонанс речей, разносившихся по всей России, открытая борьба мыслей, о которых недавно еще только перешептывались. Перед общественными деятелями, благодаря Думе, открылась возможность влиять на ход государственной жизни, на народное хозяйство, возможность помогать народу строить себе более достойную, светлую, просторную жизнь.

Деятельным центром нашей партийной жизни был, конечно, Таврический дворец. Оттуда расходились по стране политические флюиды, там политики приобретали всенародную популярность. Но большая политическая партия организм сложный, особенно в такой огромной стране. Несмотря на роспуск двух Дум, на изменение избирательного закона и устранение после выборгского процесса кадетской гвардии от земской и городской деятельности, кадетская партия росла и крепла. Столыпину не удалось исполнить свое обещание, не удалось вырвать кадетское жало из страны. Это за него сделали, несколько лет спустя, большевики.

После крутого роспуска Второй Думы и ареста всех депутатов социал-демократов обе социалистические партии были вынуждены опять уйти в подполье. Те социалисты, которые, вопреки всем препятствиям, всем уловкам и давлению администрации, все-таки попали в Думу, составили в ней сборную Трудовую группу. В ней было несколько десятков депутатов. Они занимали самый левый сектор думских скамей, точнее голубых кресел. Их соседями были кадеты, правое крыло оппозиции. У социалистов и кадетов вместе было, насколько помню, не больше четверти всех голосов.

Положение кадетов было довольно курьезное. Партия не была запрещена, как были запрещены социалистические партии. Заговорами кадеты не занимались, устно и письменно, открыто излагали свои взгляды. Наши юристы упорно старались провести наш устав через Министерство внутренних дел, узаконить партию и всегда получали отказ. Несмотря на это, жизнь партии не останавливалась. Члены ее съезжались со всей России на многолюдные ежегодные съезды, отчеты о которых печатались в газетах. Почти во всех городах, больших и малых, были кадетские комитеты. Списки их членов оглашались в местных газетах, как и списки членов ЦК. Партийная литература открыто издавалась и продавалась. Были кадетские клубы. Устраивались публичные собрания с политическими речами. За кадетизм никто гонениям не подвергался. Но в ноябре 1907 года Столыпин издал циркуляр, запрещавший чиновникам состоять в партиях, которые, как сообщалось в «Правительственном Вестнике», «хотя и не причисляли себя к революционным, тем не менее в программе своей и даже только в воззваниях своих вожаков обнаруживают стремление к борьбе с правительством». Кадетская партия не была названа, но было ясно, что это относится к ней.

Чиновников за кадетизм не исключали со службы, но они сами просили, чтобы их вычеркнули из партийных списков, что не мешало им на выборах подавать голоса за кадетских кандидатов, бывать на партийных собраниях, оказывать партии услуги, осведомлять депутатов о том, что происходит на верхах бюрократии. Некоторые чиновники продолжали вносить свои членские взносы, сотрудничать в партийных изданиях. Все это расширяло то окружение, которое питает политических деятелей.

Партия была хорошо организована и дисциплинирована. ЦК проводил свое руководство партией через цепь других комитетов, образованных в Петербурге, Москве и почти во всех губернских городах. Через них ЦК был в постоянной связи с местными настроениями. Это были резервуары, откуда можно было вылавливать новых людей, щупальца, которыми ответственные главари и члены Думы проверяли себя, чтобы не разойтись с общественным мнением. Случалось, что в том или другом районе из-за какого-нибудь вопроса подымался бунт. Тогда устраивали совещание с бунтарями и выправляли партийную линию, любимое выражение Милюкова. Комитеты проявляли большую деятельность, состязались между собой, устраивали митинги, клубы, распространяли партийную литературу, вели кадетскую пропаганду, вербовали новых членов, собирали на партию средства.

ЦК ежегодно открыто переизбирали на партийном съезде делегатов со всей России. Устраивали его в Петербурге или Москве. Раз, после Выборгского воззвания, мы, полицейского страха ради, съехались в Гельсингфорсе. Наши опасения были неосновательны. Столыпин был тогда слишком занят подавлением революции. Ему было не до нас.

На съездах переизбирался весь состав ЦК, постоянно вводились новые люди, но ядро, которое состояло в ЦК со дня основания партии до самой большевистской революции, неизменно переизбиралось. Это придавало партии большую устойчивость, создавало традицию своеобразного политического Генерального штаба. К нему ежегодно присоединялись свежие силы, новые члены Думы, лица, выдвинувшиеся на общественной работе. Кандидатов вылавливал из кадетской толпы все тот же Шаховской. Он метко подбирал людей. Я не помню ни одного случая, чтобы нам пришлось отводить неудачно выбранного члена ЦК, но, конечно, на съезде каждый из нас мог быть забаллотирован.

Выборам в ЦК придавали большое значение, общественное мнение за ними следило. Состоять в ЦК считалось немалой честью. Это было своего рода общественное звание, отличие. Новички, впервые попадая на его заседания, смущались, волновались, сначала помалкивали, прислушивались. Такова природа человеческая, что там, где нет ни чинов, ни орденов, незаметно вырастает иерархическая пирамида, суживающаяся кверху. Внизу большинство, наверху немногие. Но они всему придают окраску, накладывают свой отпечаток.

Первые годы председателем ЦК был Иван Ильич Петрункевич. Заседания происходили в его уютной квартире в Басковом переулке. Темные обои и портьеры придавали столовой внушительный вид. За длинным столом свободно помещалось человек двадцать. На столе расставлено обильное угощение, хрустальные вазочки с вареньем, тарелочки с печеньем, сухариками, булочками, тортами. Отборные фрукты, каких я ни у кого в Петербурге не видала, присылала из своего крымского имения графиня С. В. Панина, дочь Анастасии Сергеевны от первого брака. Граф В. Панин умер молодым. После его смерти его вдова увлеклась революционным движением. В 70-х годах на одном из тайных съездов встретила она И. И.