Воспоминания провинциального адвоката - Лев Филиппович Волькенштейн

Спустя несколько дней ко мне явилась миловидная особа, оказавшаяся Дунечкой, пришедшая благодарить меня по указанию Золотухина. Пояснил ей, что в действительности ничего для нее не сделал. Но девица коварно улыбалась и сказала, что Григорий Яковлевич сказал ей «все» и что она пришлет мне подарок своей работы. Приятное времяпрепровождение со Сканави все забыли.

Прошло месяца два-три, когда Золотухин пришел ко мне с письмом от поверенного Сканави, Г., который приглашает явиться для переговоров о деле, которое ему поручено.

— Недоумеваю, в чем дело, — сказал Золотухин. — Разрешите ответить, чтобы господин Г. обратился к вам как моему поверенному.

Я, конечно, дал согласие, и моя встреча с Г. состоялась. Типик Г. был неважный — напоминал собачонку, которая без лая рвет штаны. Малосведуший, малословесный, недоброжелательный, жадный до денег, невзрачной наружности. Г. отталкивал от себя, Г. не любили товарищи.

Позвонил ему, получил от него официальное письмо, и встретились.

— Мой доверенный, господин Сканави, поручил мне начать дело против господина Золотухина по обвинению в шантаже и в вымогательстве денег более 300 рублей. Господин Золотухин, узнав, что господин Сканави будто оскорбил певичку из шантана, угрожал процессом, который мог оскандалить господина Сканави, сказал, что девушка обратится к вам. Сканави был у вас, но вы, оказалось, дела не взяли, ибо к вам и не обратились.

Жевал Г. о моем благородном отказе принять дело, но все же советовал лучше как-нибудь закончить. Оказалось, что Золотухин получил 1200 рублей в свою пользу и, кроме того, господин Сканави израсходовал до 1000 рублей.

— И мы требуем, — закончил Г., — чтобы господин Золотухин возвратил 2000 рублей, уплатил мне гонорар и чтобы он непременно извинился перед Сканави в присутствии всех тех лиц, которые участвовали в ужинах, устроенных Золотухиным за счет господина Сканави.

Выслушав это нелепое и гнусное обвинение, я сказал, что передам Золотухину.

— Но, — добавил Г., — буду ожидать ответ три дня, а потом подам жалобу прокурору.

Вызвал Золотухина и передал ему все сказанное Г. Мне приходилось видеть обозлившихся людей, но Золотухин испугал меня. Поднявшись во весь свой большой рост, сжав кулаки, он хрипло сказал:

— Какое счастье, что Г. не лично мне сказал все это. Я способен был бы убить. Меня обвинять в шантаже! Я присвоил 1200 рублей! — И он злобно-дико расхохотался.

Я его успокоил насколько было возможно и спросил, как это обвинение могло создаться.

— Недоумеваю, — ответил он. — Но думаю, что кто-либо неумело высмеял историю про Сканави, а он, подлец, додумал вместе с Г.

— Ну что ж, — сказал я, — ведь записка Дунечки хранится у меня. Сканави не пришел за нею. Покажем записку, и делу конец.

— Нет, — решительно ответил Золотухин. — Пусть подает жалобу, я ему «кровь пущу». Он получит свое как следует. Дунечка служит в оперетте в Харькове, остальное сделается, а за жалобу я его привлеку. Ничего не отвечайте. Пусть подает. Я теперь взволнован. Разрешите заехать позже, а пока напишу Дунечке.

Г. я ничего не сказал, а когда он меня спросил через три дня ответ, то сослался на Золотухина, которому я передал угрозу Сканави.

— Что ж, самому мне спросить господина Золотухина или вы получите ответ?

— Но ведь молчание в данном деле есть ответ. Вы дали срок три дня и не получили ответа. Значит, вы вправе действовать. Но обдумайте.

— Хорошо, — промямлил Г. — Я снимаю с себя нравственную ответственность за дальнейшее.

Через несколько дней пришел Золотухин и дал мне прочесть заказное письмо Дунечки. «Возмущена до пупа» и:

— Вот что, дорогой, милый Григорий Яковлевич, я знакома с большим здешним адвокатом и рассказала ему всю историю и прочла ваше письмо. А он сказал: таких негодяев, как Сканави, надо наказывать. Он велел послать моей маме сделать доверенность, и она подаст за меня жалобу, за мою обиду, как я в несовершенных летах. А вы пришлете фамилии свидетелей — той женщины и лихача. Мой адвокат все сделает, а я, что нужно, напишу вам. А Сканави за клевету на вас сядет в тюрьму, сказал адвокат.

Вкратце получилось следующее. От имени матери Дунечки поступила жалоба на Сканави мировому судье, в которой сказано, что Сканави, хотя уплатил несовершеннолетней ее дочери 1200 рублей за убытки, но этим вина его в бесчеловечном оскорблении не погашается, почему жалобщица, описывая в сгущенных красках кутеж Сканави в шантане, приглашение на невинную прогулку за город, гнусное нападение и расправу за сопротивление, просит осудить «кутящего безобразника». Свидетели: сторожиха, лихач, Золотухин и другие. Золотухин подал прошение прокурору о выдаче ему копии прошения Сканави, каким он обвиняет его, Золотухина, в шантаже и прочем. Прокурор ответил, что дело передано судебному следователю. Золотухин обратился к следователю, который постановил выдать копию после допроса жалобщика. Следователь по обыкновению не торопил производство, а в это время мировой судья назначил дело и слушание и послал Сканави повестку. Сканави передал повестку Г., который, прочитав жалобу, ахнул, списал ее и понес сюрприз Сканави, объяснив ему, в какое положение он попал. Говорили, что Сканави впал в обморочное состояние, а придя в себя, обвинял Г. в неумелом освещении дела. Явились оба ко мне. Растерянный Сканави и грустный Г. Опускаю подробности беседы. Я был возмущен жалобой Сканави. Неслыханная наглость — обвинить Золотухина в присвоении 1200 рублей путем шантажа. Высказав Сканави, что его ожидает в лучшем случае за жалобу, ибо Золотухин не оставит дела, я напомнил о жалобе матери Дунечки. Сканави все твердил:

— Я не переживу, я не виноват, меня уверили, виноват и наш адвокат Г., который считал вину Золотухина доказанной. Что делать? Что делать? Помогите!

Г. решил, что надо подать прошение о прекращении дела против Золотухина, но я его огорчил сообщением о просьбе Золотухина получить копию жалобы и состоявшемся постановлении следователя.

Побежал Сканави к Вальяно, к Кундури, и начались действительные просьбы, чтобы Золотухин «плюнул» на дурака. Опять пошли ужины с совещаниями. Закончили: Сканави внес 5500 рублей, из коих 2000 рублей послали матери Дунечки, 200 рублей поверенному матери в Ростове, а 3300 рублей Золотухин раздал от своего имени в разные благотворительные учреждения.

Так веселились в Ростове в [18]90-х годах. Дунечка прислала мне вышитую сорочку шелками — Золотухин ее уверил, что летом ношу рубаху навыпуск и поддевку. Гонорар я получил изрядный «за разговорцы», и Сканави прислал ящик вина из Марселя.

Чтобы закончить цикл дел Золотухина, я остановлюсь еще на трех делах. В теперешней жизни не встретить такую компанию. Какое нужно было иметь настроение, чтобы наряду с большой деловой жизнью заниматься всяческими пустяками и часто создавать себе и другим неприятности! Золотухина нельзя считать «пакостником по натуре». В общем он был деликатен и