Воспоминания провинциального адвоката - Лев Филиппович Волькенштейн

— У Гришки (Золотухина) селезенка играет, много внутренней игры, нужен выход.

V

Жил в Ростове Кариг Андреевич Титров, попросту все его звали Карпушей. Неприглядный по внешности чудак с ужимочками, всегда куда-то спешит, запущенный какой-то, говорил обо всем особым своим выработанным стилем. Непонятно было, как этот человечек мог вести дела, быть представителем крупных заводов, котельного и трубопрокатного, образовать торговый дом «К. Титров» и сколотить приличное состояние. Вальяно и Золотухин, любившие чудаков, приблизили Карпушу (он был родственником Каялова) и потешались. Карпуша был холост, и трудно было представить, какая армянская девица польстится на Карпушу. Но к немалому удивлению знакомых и родных, дочь небогатого армянина (весьма приличная семья), недурная собой, была объявлена невестой. Карпуша внешне «почистился» и в ожидании свадьбы был особенно озабочен. Нетрудно себе представить, что по этому поводу выделывал Золотухин. Карпуша улыбался, показывая черные зубы, и томно закрывал воспаленные веки. Справили мальчишник, состоялась свадьба, и Карпуша временно исчез из клуба. Наступило лето. В июле вся компания появилась в Кисловодске, где кутили, хорошо ели кавказские блюда и развлекались курортной жизнью.

Должен указать, что управляющим Владикавказской дорогой в то время был действительный статский советник инженер Иван Дмитриевич Иноземцев, большой барин, кандидат в Экспедицию путей сообщения[326]. Лето он проводил в Кисловодске, на собственной даче.

«Компания» обедала в больших кабинетах в курзале. Собралось человек десять.

Неожиданно вошел Карпуша. Стало шумно. Золотухин забалагурил по поводу брачного положения Карпуши, но последний вяло поддерживал разговор.

— Что с тобой, Карпуша? — спросил кто-то.

— Да вот такая неприятность — жена стала нездоровая, надо срочно ехать в Ростов. Поехал на вокзал записать купе, а начальник станции объявил, что у него нет купе и только может будет через четыре-пять дней. Прямо заехал сюда спросить, нет ли среди вас кого-нибудь, кто поможет. Я боялся дать взятку, а кассир говорит, что купе записывает только начальник станции.

Золотухин:

— Хорошо, что заехал. Я тебе сейчас все устрою.

Подмигнув Вальяно, Золотухин подошел к столу, где стоял телефон, снял трубку, но нажал незаметно рычажок и стал говорить «впустую».

Золотухин:

— Пожалуйста, барышня, квартиру управляющего дорогой Ивана Дмитриевича Иноземцева. Благодарю вас.

Золотухин:

— С кем говорю?

— …………

Золотухин:

— Очень рад. Позвольте представиться: Титров Кариг Андреевич… Не Петров, а Титров, глава торгового дома К. Титров, представитель котельного и трубопрокатного заводов.

— …………

Золотухин:

— Да вот к вам, ваше превосходительство, маленькая просьба. Изволите ли видеть, жена занедужила и надо вести в Ростов, а начальник станции не дает купе. Будьте милостивы, прикажите дать мне купе на сегодня или на завтра.

— …………

Золотухин:

— Знаю, что это дело начальника станции, но я именно обращаюсь к вам как управляющему…

— …………

Золотухин:

— Почему же нельзя с вами говорить по этому поводу? Извините, ведь не мы для вас, а вы для нас.

— …………

Золотухин:

— То есть как — не желаете разговаривать? Вы должны…

— …………

Золотухин (повышая голос):

— Что такое? Я — болван? Ах ты, сукин сын, сволочь проклятая, … мать! Сам болван!

Стукнул трубкой об рычажок и, будто сильно взволнованный:

— Вот хам! Смеет так разговаривать со мной, воображает, что я испугаюсь! Статский генерал — важное кушанье! Будет знать, как надо обращаться с публикой, сукин сын!

Компания застыла. Вальяно улыбался, еще кой-кто сообразил шутку Золотухина, но Каялов, родственник Титрова, внушительно сказал:

— Да ведь ты ругался от имени Карпуши, и на голову его может обрушиться неприятность.

Взволновался Карпуша:

— Как так? Ты смел так ругаться, а я буду отвечать?

Золотухин (грустно):

— Ах, черт возьми, история вышла постыдная, погорячился я, забыл, что говорил не от своего имени.

Каялов:

— Знаешь, Григорий, твои шутки становятся невозможными. Подумай, что ты сделал с Карпушей.

Золотухин к товарищу прокурора Турунову:

— Николай Михайлович, поезжайте к жандармскому полковнику и просите его не задерживать Титрова. Будьте добры, помогите.

Турунов, сдерживая смех:

— Ну как же я могу обратиться с такой просьбой, когда я по положению моему обязан поддерживать обвинение. Ведь дело нешуточное — так изругать высокопоставленное лицо!

Карпуша в исступлении к Золотухину:

— Ну, погоди ты у меня, узнаешь, я тебе покажу!

Золотухин:

— Ну чего ты, Карпуша, волнуешься? Поезжай к Иноземцеву и объясни ему, как все было, а я отказываться не буду, и делу конец. Но не езжай один, ты волнуешься и плохо расскажешь. Проси Ваню (Каялов) с тобой поехать. Он умеет говорить.

Каялову и Карпуше этот исход показался хорошим, и они решили немедленно ехать, чтобы предупредить заявление Иноземцева полковнику. Ушли. Компания разразилась гомерическим хохотом, представляя себе Карпушу и Каялова, объясняющихся с изумленным Иноземцевым. Фигуру Карпуши я описал. Каялов роста выше среднего, плечистый, сильно косит правым глазом, почему держит голову набок. Говорит медленно, цедит слова внушительно, в руках, выходя на улицу, держит увесистую палку с золотым набалдашником.

Иноземцев занимал собственную большую дачу, расположенную в саду. Когда Каялов и Карпуша подъехали к дому и вошли в сад, то увидели Иноземцева, сидящего на террасе, читающего газету. Оба стремительно вошли на террасу. Каялов присел при входе, а Карпуша, размахивая руками, подошел к Иноземцеву. По словам инженера Рихтера, у Иноземцева произошло следующее. Обычно дверь, ведущая на террасу, заперта, а вход в дом с другой стороны. В этот день Иноземцев гулял в саду, возвратился и не запер двери.

— Ваше превосходительство, — громко сказал Карпуша (Иноземцев вздрогнул от неожиданности). — Верьте моему честному, благородному слову — это шутки Золотухина! Я не ругался, разве я скандалист?

Иноземцев:

— Что такое? Кто вы? Кого ругали? Ничего не понимаю. Зачем? Что нужно?

В это время поднялся Каялов и боком, с палкой в руке, стал подходить, сказав:

— Позвольте…

Иноземцев, перепугавшись при виде этих странных посетителей, бестолковых выкрикиваний одного и крадущегося к нему боком с увесистой палкой другого, не сомневаясь, что оба сумасшедшие, бежавшие из больницы, быстро встал и кинулся в ближайшую комнату, заперев ее на ключ. Не зная, что делать, и объяснив уход Иноземцева нежеланием разговаривать с ними, Карпуша окончательно пал духом.

— Вот, — сказал он, — что подлец может натворить!

Вошел на террасу инженер Рихтер, которому Иноземцев успел передать происшедшее и просил его предпринять что нужно для удаления «несомненно больных людей». Вслед пришел служащий в доме казак.

Рихтер:

— Иван Дмитриевич нездоров и не может вас принять. Он просил меня выслушать вас.

Карпуша:

— Понимаете, мне нужно купе для больной жены, с которой сегодня хочу уехать в Ростов, а начальник станции не дает купе, говорит, ожидайте три-четыре дня. Тогда я отправился…

Рихтер (успокоительно):

— Не волнуйтесь, это пустяки. Я вам немедленно устрою купе. Для наших нужд по управлению дорогой всегда задерживают два купе, и