Люди на карте. Россия: от края до крайности - Владимир Дмитриевич Севриновский

не меньше двух расшитых рубашек и нарядных сарафанов, непохожих один на другой. Она знает: стоит дочке в школе появиться несколько раз в одном и том же платьице, подруги засмеют. Вот и приходится выкидывать почти неношеные сарафанчики, делая взамен новую одежку на всю свою пока еще небольшую семью.

Встала Ксения в три часа утра – испечь хлеб и приготовить мужу завтрак, а впереди еще непочатый край работы по дому. Свекровь по-доброму усмехалась, глядя на ее хлопоты – она-то уже вырастила пять сыновей и пять дочерей. О контрацепции здесь не может быть и речи – сколько детей Бог пошлет, столько и родится. Родственные связи крепкие, семьи большие, а потому на каждую свадьбу приезжают сотни гостей из многих стран. На таких гуляниях зачастую образуются новые парочки, причем новобрачная всегда переезжает в дом супруга. Родители выбор детей обычно уважают. Даже когда недавно один родич решил жениться на индианке, никто особо не удивился. Смуглая невеста уже перешла в православие и даже научилась носить сарафан, вот только русский язык ей пока дается плохо. Ну ничего, была бы добрая да работящая, а остальное приложится.

В последние годы несколько семей староверов по приглашению России вернулись в Приморский край – даже одна бабушка, которая, как оказалось, так и не обзавелась боливийским паспортом и с точки зрения государства просто не существовала. Остальные пока выжидают – как-то примет переменчивая родина своих упрямых детей? Не обманет ли? Не предаст? Сотни лет выживания научили их бережно хранить традиции, не спешить и быть всегда осторожными – совсем как другой вечно гонимый народ. Хочется верить, что и они тоже после долгого изгнания наконец вернутся домой, и вновь телята будут упитанными, земли – плодородными, а государство позволит людям мирно трудиться, спокойно жить и заботиться о своей душе так, как они считают нужным.

Крохотная старушка в национальной одежде и огромных солнечных очках режет оленьи сердца. Рядом бродят живые олени

«Бубен взял – и все узнал: почему страдаем и отчего болезни разные. Бывает, что твой организм понимает, кто сколько проживет. На Касани таких делают шаманами»

Стоит дочке в школе появиться несколько раз в одном и том же платьице, подруги засмеют. Вот и приходится выкидывать почти неношеные сарафанчики, делая взамен новую одежку на всю семью

Строительство моста во Владивостоке

Юколу готовить непросто. Предыдущая партия попала под дождь и сгнила

Машины либо не останавливались, либо шли не туда, либо в последний момент все срывалось по неведомым причинам

«Собаки – это мой второй приход. Лучше воспитать немногих, но идеально. Бывает, что на восьми выигрывают гонку, а на четырнадцати – плетутся в хвосте»

«Как дорога в заросли упрется, направо поверни. Там медведей остерегайся. Дойдешь до моря – иди налево. Только палку не забудь»

Идиш стал в Еврейской автономной области одним из официальных языков, наравне с русским, повсюду появились вывески с загадочными еврейскими письменами

За парадоксальной Еврейской автономной областью лежат Хабаровский край и Приморье. Конкуренция между их столицами напоминает отношения Москвы и Питера

«Для меня богатство Камчатки – это не рыба или золото, а лишь культура народов. Остальное – так, желудочные дела»

«Я не представляю, что бы делал в городе, в соборе. Не смогу, буду духовно уставать»

«Ты заметил, что из всех грибов дети рисуют только мухоморы? Создатель недаром дал им такую окраску – подойди, возьми меня»

Местные жители привыкли полагаться на самих себя, а к посланникам из столицы относиться как к мифическим чудищам, которых в бесчисленных байках побеждают местные Иваны. И не важно, царевичи те Иваны или дураки, – в нашем восхитительно безумном мире разница невелика

К медведю у нивхов отношение было почтительное, что, впрочем, косолапых едва ли могло порадовать

Всадники взгромождаются на самую холку оленя. Стоит откинуться назад – у бедняги подгибаются задние ножки, и ездок скатывается на траву. Но и так зверям невыносимо тяжело

Нанайцы и федерал

После долгих странствий я обнаружил любопытную закономерность: у большинства сибирских народов есть свой верховный шаман, у большинства дальневосточных – свой главный литератор. Нанайский народный писатель Михаил Бе льды был настроен решительно:

– Из Москвы, говоришь? Ну так запомни: федерал для меня ругательное слово. Пришли на нашу землю, и теперь она для нас как чужая. Собственную рыбу выпрашивать должны, за квотами бегать. Заповедников понаставили – в лес нельзя пойти за грибами и травами…

Так и не захотел встречаться с распроклятым федералом, прибравшим к рукам все богатства нанайцев. А так хотелось поближе познакомиться с этим загадочным народом! Ведь что мы о нем знаем? Разве что пресловутую борьбу нанайских мальчиков. Люди постарше вспомнят охотника Дереу Узала и Максима Пассара, одного из лучших снайперов Великой Отечественной. Даже слава певца Кола Бе льды сделала культовыми персонажами не родных нанайцев, а чукчей. Сами же они считают себя наследниками разрушенного Чингисханом могущественного государства чжурчжэней и готовы подолгу описывать, как выглядела нанайская столица в районе теперешнего Хабаровска, словно видели ее своими глазами.

Поскольку интеллигенция ушла в политику и не вернулась, я отправился к простым рыбакам. Почти у всех было общим одно: фамилия Бельды. В переводе – княжьи люди. Таких в России всегда хватало, и не только у нанайцев. Только теперь их называют бюджетниками. Как утверждает старая поговорка, «бросишь в толпу ком грязи – непременно в Бельды попадешь». Всего у нанайцев двадцать семь родов и фамилий. Самар – шаманы, Узала – люди с озера или следопыты (недаром Дереу принадлежал именно к этому роду), а самое романтичное описание, безусловно, у рода Килэн. Это зеленоглазые тунгусы со стороны моря. К счастью, старый Бельды-рыбак оказался куда дружелюбнее Бельды-писателя, а возможно, и щедрее на выдумку. Рассказ он начал с детства, когда