Люди на карте. Россия: от края до крайности - Владимир Дмитриевич Севриновский

Разговоры в пути

Все готовы? Никто не вскипел? Тогда пошагали. Трасса здесь хорошая, но сейчас разгонимся – и пойдет. Вверх – вниз… Как в вальсе «Амурские волны».

У нас на фурах ребята – как на подбор. Андрей еще в Афгане служил, в десантуре. Добровольцем? Как же! Сигнал тревоги, самолет, и здравствуй, Кандагар. Я вот как раз хотел идти в ВДВ, просился. Две комиссии прошел, на третьей завернули. Обидно! Кто-то косил вовсю – и попал. А меня – дескать, с плоскостопием не берем. Потом с тем же плоскостопием в пехоту определили, смех один. Правда, затем в разведку перевели, перед тем как в Чечню отправить. Еще в первую кампанию это было. Там-то особо повоевать не пришлось. А на дороге всякое бывало, особенно в девяностые. И стреляли, и фуру грозили поджечь… Теперь спокойнее стало. Но менты достают, конечно. Зато у нас свой адвокат появился. Платишь две тысячи в месяц, если случится что – сразу трубку ему передаешь, и те живо отстают. Знают, что с ним ничего не выйдет. Недавно он придумал своим клиентам специальные красные ромбы раздавать. С этими ромбами машины и вовсе не останавливают. Только не говори здесь никому, что ты москвич, а то всякое случиться может…

• • •

Я как сюда зимой в первый раз попала, снегу намело – просто жуть! Захотелось по нужде, а мне показывают через окно – там, мол, сортир! Только расчистить надо маленько. Я выхожу, смотрю – у самого забора будка еле виднеется, до нее метров тридцать, а снегу – по пояс. Что поделать, хватаю лопату и начинаю копать. Минут через пятнадцать выходит свекровь, и давай смеяться. Это, говорит, ты к коптильне тропинку делаешь, а туалет – совсем в другом месте. Пришлось еще потерпеть.

• • •

Нас, семейских, в Сибирь Екатерина заслала. Умная баба была. Хоть рукой крестись, хоть ногой, ей все едино. Был бы прок. Мы поначалу в Польшу бежали, к Сигизмунду. Тот, хоть и католик, нас поддерживал. Книги печатал. Никон-то чуть не половину священных книг изменил! Как папа Римский хотел стать. У нас литургия пять часов утром и столько же вечером, у них – только один час. Думали поблажку себе сделать перед Богом. А уж из Польши нас, злых таких, в Сибирь отправили. Новые земли осваивать. Не крепостные, все свободные люди были, грамотные. Лес корчуешь – потом, почитай, всю жизнь налог с этих делянок можно не платить. Обжились здесь с тех пор, хотя зимы тут свирепые. Мир, конечно, проникает. Раньше без кички женщина и корову не подоит, а теперь…

Но живем! Тихо так, себя не выпячивая, хоть много нас – и здесь, и в Москве, и повсюду. Лишь бы власти не мешали. Говоришь, за веру теперь не притесняют? Подожди. Сейчас-то они заняты, нефть-газ делят. А как покончат с этим, за души возьмутся. Тоже делить будут. Так всегда бывало. И будет всегда.

• • •

Да, я шаманил. Я православный, и крест на груди имеется. Когда на исповедь иду, всегда перед батюшкой в шаманстве каюсь. Но мне надо пасти оленей, и чтобы волки меня не съели, медведи не поломали. Вот и приходится грешить, куда деваться.

• • •

Нет у нас в городе демократии. Была, да вышла вся. Вот раньше, как положено, жили при двухпартийной системе. Либо воровской общак, либо милиция. Свободные выборы! Сам решаешь, кому платить. А нынче менты все под себя загребли и корежат людей как хотят. Вертикаль власти! Всех воров перебили. Некоторых – при задержании, а у кого и разрыв сердца в камере случился. Причем до того мужик ни разу на здоровье не жаловался. Рыболовецкий флот весь арестовали да отобрали в пользу московских. Конечно, по закону. За браконьерство. А кто тут не браконьерит! Но от местных хотя бы людям что-то перепадало, а нынешние тем же самым занимаются, только все в Москву уходит. Выжимают наш край до капли, и ничего взамен.

У меня приятель был, золотодобытчик. Предлагал работать на него оценщиком изумрудов в Колумбии. Я было согласился, но потом узнал, что в среднем там с этой специальностью живут месяца полтора – пока кому-нибудь дорогу не перейдешь. Скольким школам и детдомам он тут помог! А передовиков производства на Гавайи отправлял за свой счет. Вместо переходящего вымпела. Построил коммунизм в одной отдельно взятой артели. Никто ни в чем не нуждался. Теперь в розыске – и в России, и Америке.

К нему еще лет десять назад подкатывали. Приехали москвичи из какого-то министерства – передавай, дескать, нам артель. А тот, не будь дурак, сразу ментам позвонил. Богатый был, мог себе позволить и ворам, и легавым платить. Те министерских живо закрыли. Они в Москву звонят, жалуются, но так совпало, что в тот момент их министерство тоже расформировали. И оказались бедолаги никому не нужны. До сих пор сидят, наверное. Не знаю, все про них давно забыли. Раньше здесь и черных не было. Как думаешь, почему? Даже в газетах писали: «Сегодня представители спортивно-деловых кругов посетили городской рынок и раздали торговцам рекомендуемые

Экологическая притча

Со времен своего основания Владивосток сбрасывал сточные воды прямо в море. Город ширился, и зловонные потоки – тоже. Экологи не уставали бить тревогу. И они были услышаны! К саммиту АТЭС построили современные канализационные системы. Мы стояли на набережной и смотрели на мутные волны, зная, что больше нечистоты сливаться в океан не будут. Экологический кошмар закончится… но только после того, как большинство обитателей прибрежных вод возле канализационных стоков погибнет. Даже самые крохотные, безмятежно греющиеся на солнышке возле пирса. За много десятилетий рыбы привыкли жить в дерьме. Когда акваторию очистят, они будут страдать, а многие даже умрут. И только потом, после долгих бедствий, появятся новые поколения, которые не испытывают ностальгии по «старым добрым временам» и умеют выживать в чистой воде, как и большинство обитателей мирового океана.

Бегущие краем моря

Сказка с хорошим концом

Если внимательно и долго прислушиваться, то, боже мой, как далека здешняя жизнь от России! Начиная с балыка из кеты, которым закусывают здесь водку, и кончая разговорами, во всем чувствуется что-то свое собственное, не русское.

– А.П.Чехов. «Остров Сахалин»

Железнодорожный паром скользнул боком по обшитому резиной пирсу и заплакал, как ребенок. Сквозь узкую дверь почти у самой