Люди на карте. Россия: от края до крайности - Владимир Дмитриевич Севриновский

Он жил в стойбище, окруженный заботой и почетом. Женщины его кормили, дети с ним играли, мужчины наперебой старались отличиться перед мохнатым гостем. Когда медвежонок был совсем мал, он бегал вместе с мальчишками и собаками. Затем его селили в специальном срубе. Наконец, через три года в честь дорогого гостя устраивали медвежий праздник. Вся деревня с песнями и плясками приносила в жертву несколько собак, после чего медведя отправляли к горному духу. А проще говоря – убивали тремя ритуальными ударами. Считалось, что медвежья душа, сбросив шерстяные оковы, воспаряла прямиком к Пал Ызу и красочно расписывала ему, какие в стойбище хорошие люди, как они благочестиво живут и замечательно заботятся о медведях, которые у них гостят. И справедливый Пал Ыз, расчувствовавшись, одарял селение своей милостью. Угодить привередливому зверю было непросто, о чем повествует печальная нивхская сказка с хорошим концом.

Одна незамужняя нивха жила в доме женатых братьев и грустила. Как-то раз она увидела во сне, будто ее зовут Люди тайги. Тогда она объявила, что уйдет в лес и станет Таежным человеком.

– Знайте же, братья, – предупредила она. – Когда мы встретимся вновь, я буду в облике медведицы с двумя детенышами, у одного из которых на шее будет белая полоса. Убейте меня, но медвежат поймайте живыми и не обижайте их.

Сказала – и ушла. На первой же сопке она нашла берлогу и там осталась жить с медведями. Берлога превратилась в человеческий дом, а три медведя – в мужчину и его родителей – старика со старухой. Вскоре женщина родила близнецов-медвежат, у одного из которых была белая шея.

Осенью старик сказал нивхе, что скоро придут люди и ей надо к ним выйти. Когда братья нашли берлогу, она перекинулась через спину, обернулась медведицей и пошла навстречу. Те ее убили копьем. Медвежонка с белой шеей взял старший брат, а второго – младший. Старший брат и его жена обращались со зверенышем плохо: однажды хозяин сделал из тальника веревку для рыбной ловли и после, не вымыв рук, накормил его. Тот тяжко переживал. Затем ночью женщина вздумала покормить беднягу сразу после секса. Медвежонок был так оскорблен, что в знак протеста умер.

Где же счастливый конец, спросите вы?

После смерти медвежонок досрочно попал к Пал Ызу, который отправил его обратно к людям. Только тогда замученный медведь наконец-то объяснил благодарному человечеству законы лесных людей и элементарные правила гигиены.

Диета для суки

По совету старика нивх срубил лиственницу, наколол дрова и разложил костер. Забурлила в котле вода, подобрал старик нивха железной лопатой и положил в котел. Когда вся вода выкипела, на дне даже костей не осталось. Старик, соскребя следы, завернул их в белый шелк и стал бросать. После третьего броска возник железный человек.

– Из нивхской сказки

Деревня Некрасовка притулилась на берегу бухты Помрь у самого полуострова Шмидта. Это в прямом смысле медвежий угол. Косолапые шастают по улицам, а в часе езды от деревни уже несколько месяцев побираются у дороги два медвежонка. Медведицу убили, и несмышленыши выживают за счет подачек сердобольных водителей.

Здесь и в соседних селениях живет большинство российских нивхов. Вдоль центральной улицы Некрасовки костяшками домино стоят одинаковые дома-коробки, куда в добровольнопринудительном порядке переселяли из землянок. В одном находится Центр по сохранению и развитию традиционной культуры «Кыхкых» («Лебедь»). Весь он умещается в единственной квартире. Одна комната – музей, другая – редакция газеты на нивхском языке. Все просто, уютно и как-то по-домашнему. О делах напоминают разве что стоящие в ряд компьютеры. Теперь к празднику вместо жертвенных собак готовится электронная презентация.

Федор Мыгун, руководитель Центра, с благодарностью вспоминает армию. Именно она помогла ему, интернатскому ребенку с далекого Сахалина, вписаться в современное российское общество. После двух лет службы школа искусств в Абрамцево была уже не такой сложной. Теперь Федора проще представить в штаб-квартире иностранной компании, нежели в традиционной землянке.

Стенная газета рапортует, что местные дети за успехи в изучении нивхского отправляются в Японию. Награда вполне заслуженная, если учесть, насколько сложен этот язык. К примеру, в нем нет абстрактных числительных. При переводе на нивхский выражений «два человека», «два дома», «две связки юколы» двойка будет обозначаться тремя разными словами. И всего таких вариантов – двадцать шесть.

С нивхскими промыслами на Сахалине негусто. Даже нарты для музея в Охе сделал не нивх, а русский – загадочный Илларионыч, любитель быстрой езды на собачьих упряжках.

– Хозяина нет, но он звонил и распорядился, чтобы к приезду журналиста подготовились, – встретил меня на делянке Илларионыча длинноволосый мужик, жарящий сковороду лука на печке-буржуйке. – Сказал, чтобы собак привязали и ничего ему фотографировать не давали.

Крупный пес хрипло гавкнул, словно подтверждая его слова. К счастью, охранитель собачьих секретов оказался настоящим кладезем народной мудрости. Он знал все – и о том, как пару лет назад на берег выбросило касатку, которую за несколько часов сожрали расторопные бомжи, и как вконец обнаглевшая лиса повадилась ходить в деревню, где ребята прикармливали ее семечками. Затем луковый человек рассказал байку о шаманке, которая всю жизнь глотала камни, и в лицах изобразил, как любопытный медвежонок чуть не взобрался на притормозившую легковушку, да только мать в последний момент спровадила его смачным подзатыльником. И вообще, медведей нынче расплодилось столько, что бабули ходят по грибы не только с репеллентом от комаров, но и с детскими хлопушками, чтобы отпугивать косолапых. Однако больше всего меня потряс метод одомашнивания бурундуков, изобретенный сорванцами из Охи. Несчастного зверька сажают в носок и со всей дури раскручивают над головой, как космонавта в центрифуге, после чего он начисто забывает о лесной жизни, становясь смирным и домашним.

Вглядываясь в портреты выдающихся нивхов под самым потолком музея, невозможно пропустить худощавого старика с прямым, пронизывающим взглядом. Это Владимир Санги, первый нивхский писатель и создатель нивхского алфавита. Именно ему Чингиз Айтматов посвятил «Пегого пса, бегущего краем моря» – повесть о нивхах, из которых он видел только самого Владимира, причем в Москве.

В конце прошлого века Санги стало тесно в литературе, и он поставил себе более высокую цель – возродить собственный народ, а вместе с ним и другие малые народы во всем мире. Сущность своей идеи он выразил как истинный писатель: подобно тому, как лосось из морей и океанов возвращается в истоки рек, чтобы оставить икру и продолжить род, нивхи тоже должны вернуться к истокам – традиционному образу жизни. По его замыслу, надо было