Люди на карте. Россия: от края до крайности - Владимир Дмитриевич Севриновский

ватерлинии пестрая компания пассажиров выходит в сахалинскую ночь. Цыганки в цветастых платках и молчаливые нефтяники, бывшие зэки в татуировках и вечно курящие аборигены. Кто-то громко жалуется – в темноте у него срезали кошелек. В воздухе висят светящиеся буквы «Холмск». Двенадцатичасовое плавание окончено.

Впрочем, мое путешествие только начинается – надо попасть на самый север острова, где в раскиданных по берегу Татарского пролива деревеньках живут древнейшие обитатели Сахалина – нивхи.

«Настоящие люди. Никогда не предадут», – коротко сказал о них нефтяник, с которым я делил каюту.

Куда более детальное описание оставил Чехов в книге о Сахалине: «Гиляки принадлежат не к монгольскому и не к тунгусскому, а к какому-то неизвестному племени, которое, быть может, когда-то было могущественно и владело всей Азиею, теперь же доживает свои последние века на небольшом клочке земли в виде немногочисленного, но все еще прекрасного и бодрого народа. <…> Лицо у гиляка круглое, плоское, лунообразное, желтоватого цвета, скуластое, немытое, с косым разрезом глаз и с жидкою, иногда едва заметною бородкой; волосы гладкие, черные, жесткие, собранные на затылке в косичку. Выражение лица не выдает в нем дикаря; оно у него всегда осмысленное, кроткое, наивно-внимательное; оно или широко, блаженно улыбается, или же задумчиво-скорбно, как у вдовы. <…> О характере гиляков авторы толкуют различно, но все сходятся в одном, что это народ не воинственный, не любящий ссор и драк и мирно уживающийся со своими соседями. <…> Всякая ложь и хвастовство в обычной, не деловой сфере им противны. Принятые на себя поручения гиляки исполняют аккуратно, и не было еще случая, чтобы гиляк бросил на полдороге почту или растратил чужую вещь. <…> Они бойки, смышлены, веселы, развязны и не чувствуют никакого стеснения в обществе сильных и богатых. <…> Начальник острова пользуется на Сахалине огромною и даже страшною властью, но однажды, когда я ехал с ним из Верхнего Армудана в Арково, встретившийся гиляк не постеснялся крикнуть нам повелительно: «Стой!» – и потом спрашивать, не встречалась ли нам по дороге его белая собака».

Собаки для нивхов и вправду всегда были важнее, чем государи. Псы знали множество команд, ходили в упряжке, охраняли дом и, в конце концов, снабжали людей мясом, шерстью и кожей для шаманских бубнов. Младенцу наматывали на пальчики собачьи шерстинки, а впоследствии скармливали собаке его молочные зубы. Такой пес делался верным спутником малыша и служил ему всю жизнь.

Собачатиной достижения нивхской кулинарии не ограничиваются. По праздникам они употребляют мос – желе из ягод, сахара, рыбьей кожи и тюленьего жира. По будням нередок вызг алс – те же ягоды вперемешку с лососиной, сбрызнутые топленым салом нерпы. А несчастные гости, которых бросает в дрожь от одного запаха рыбьего жира, вынуждены довольствоваться осетровыми, соленой кетой и красной икрой.

Признаюсь в невероятном. Ехал я сюда не ради икры (свеженькой, лишь слегка посоленной и присыпанной лучком). Не ради рыбы (только что из моря – и на шампур) и даже не из-за голубики, которой обильно угощают хлебосольные (точнее, икросольные) нивхские бабушки. Все дело в том, что несколько лет назад на вечеринке в руки мне попала старая книжка с легендами нивхов. Я ее открыл – и отложил в сторону только ночью, прочитав от корки до корки. Каждая третья сказка в клочья рвала устоявшиеся шаблоны, каждая пятая удивила бы даже старика Проппа. Это был особый мир – жестокий, непредсказуемый и прекрасный. Здесь герой, как ему и положено, отправляется за тридевять земель, побеждает злодея, освобождает красавицу-шаманку и женится на ней. А затем – «По дороге домой взял следующую жену, еще одну и четвертую». Дочь старейшины выходит замуж без его разрешения. Разгневанный отец гонится за ней с копьем, бьет несколько раз, но убить не может. Тогда он говорит: «Быть посему», и с поцелуем благословляет дочку. Горный человек и нивх перекидываются медведем, словно в теннис играют. Вместо трех богатырей на подвиги отправляется чудесная компания – шило, моча, дерьмо, собачий череп и точильный камень. Но более всего душу трогает жизненной мудростью финал другой сказки. Героиня, сбежав от злой ведьмы, голодная, видит охотника с едой. «Делать нечего, поела с ним. И поженились».

Южно-Сахалинск, столица острова, напоминает Москву времен бешеного капитализма. Здесь все дорого, даже бензин, хотя на материк отсюда непрерывным потоком идет дешевая нефть. В кафе столики у окон вечно забронированы на случай приезда хозяев или важных гостей, а людям с азиатской внешностью в полупустом ресторане могут сказать, что мест нет. За пышным зданием арбитражного суда прячется театр кукол-марионеток. По загадочным причинам он соединен с судом надземным коридором, так что обитатели могут незаметно переходить из одного строения в другое. Вечером

браконьеры едут на озера, отделенные от моря узким перешейком. Им надо торопиться – скоро близкие к государству структуры перегородят сетями проливы, по которым кета поднимается из океана, и ее совсем не будет. Вода бурлит, из нее целиком вылетают метровые рыбины, делают пару прыжков и плюхаются обратно. Здесь едят сырыми морских ежей, выковыривают трубачей из раковин и охотятся на крабов. Хитрые нерпы атакуют сети, выставленные в океане. Рыбы много, поэтому они ее целиком не едят, а откусывают самое лакомое – головы. Неподалеку главная, по мнению местных, достопримечательность острова – гигантский завод по сжижению газа. На него приходят любоваться по ночам. Содержимого одной цистерны достаточно, чтобы на год обеспечить газом весь Сахалин.

Рассказывают, что когда-то зимой волчья стая решила перебежать с материка на остров. Солдаты военной части возле мыса Погиби открыли по зверям огонь, но те назад не повернули. Вся стая осталась лежать на льду Татарского пролива, за исключением одного волка, который все-таки добежал. Его убили уже здесь, на Сахалине, и чучело отважного зверя теперь стоит в областном музее. Свой музей есть и у Охи, маленького городка на севере острова. Большая часть экспозиции, конечно, посвящена добыче нефти – от современных платформ до старинной японской установки Кацу за, в которой нефть качали при помощи человеческого привода – рабочий бежал, как белка, в огромном колесе. Но есть и зал, посвященный нивхам с их странными божествами – Тол Ызом и Пал Ызом. Тол Ыз, морской бог, изображался в виде гигантской касатки, живущей в человечьем доме. А как выглядел горный бог Пал Ыз, не знают даже сотрудники музея. Зато у них сохранились фотографии медвежьего праздника.

К медведю у нивхов отношение было почтительное, что, впрочем, косолапых едва ли могло порадовать. Каждый год охотники отлавливали медвежонка.