Изамбард Кингдом Брюнель - L. T. C. Rolt

Говорят, что здесь до сих пор можно увидеть следы спешной работы 10 декабря 1844 года. К сожалению, это не так. В то время из двух шлюзов большим был северный, и, естественно, именно он стал местом происшествия. Впоследствии Брюнель перестроил и расширил меньший южный шлюз, который до сих пор носит его имя, а все следы старого северного шлюза исчезли, когда был построен нынешний северный шлюз.

 

12. Брюнель против бюрократии

Даже в эпоху индивидуализма общественная жизнь Брюнеля была отмечена его откровенной ненавистью к правительственным чиновникам, а также к любым законам, правилам или постановлениям, которые мешали индивидуальной ответственности или инициативе. Патентные законы были одной из его анафем, поскольку он считал, что, позволяя проницательным фирмам или частным лицам получать принципиальные патенты, они подавляют изобретательство, а не поощряют его. Сам он упорно отказывался защищать какие-либо свои идеи, в результате чего его проект винтовки с многоугольным стволом, сделанный для него Уэстли Ричардсом в 1852 году, был впоследствии защищен патентом Джозефа Уитворта. Последний видел винтовку Брунеля, когда посещал мастерскую Ричардса в 1854 году. Четыре года спустя Ричардс указал ему на то, что его винтовка нарушает патент Уитворта. Я никогда не видел патента Уитворта, - ответил Брюнель. Что именно он патентует? Это не может быть просто многоугольник". Но это было так, и можно сказать, что из этого небольшого начала вырос великий оружейный бизнес.

Когда в 1841 году был создан специальный комитет для рассмотрения вопроса о целесообразности назначения правительственных инспекторов железных дорог, Брюнель почти в одиночку категорически выступил против любой формы правительственного надзора. По его словам, инженеры железных дорог "прекрасно понимали, как заботиться об общественной безопасности, и назначение над ними человека должно сковывать их". У них не только больше способностей выяснить, что необходимо, чем у любого инспектора, но и больше желания сделать это".

В 1848 году, когда Королевская комиссия по применению железа в железнодорожных конструкциях попросила его высказать свои соображения, он был столь же откровенен. Он сказал:

Если комиссия должна исследовать условия, которые должны соблюдаться", то можно предположить, что она... установит или, по крайней мере, предложит "правила" и "условия", которые должны соблюдаться при строительстве мостов, или, другими словами, будет стеснять и сковывать прогресс завтрашних улучшений, записывая и регистрируя в качестве закона сегодняшние предрассудки или ошибки..... Ни один человек, каким бы смелым или высоким он ни был в своей профессии, не может противостоять отупляющему действию правил, установленных авторитетом..... Как бы я ни был предан своей профессии, я с ужасом и сожалением наблюдаю эту тенденцию к законодательству и правлению...

Таким образом, комиссары, ожидавшие технического обсуждения строительства мостов, получили вместо этого пыльный ответ.

Однако особое презрение Брюнеля вызывали правительственные ведомства и их чиновники, в частности Адмиралтейство. Врожденная осторожность менталитета государственных служащих, их неспособность принимать однозначные решения или брать на себя личную ответственность, представляли собой полную противоположность всему тому, за что выступал Брюнель. Кроме того, он всегда помнил о том, как с его отцом обошлись в правительстве, и, если не считать сорвавшегося в ранние годы проекта дока в Вулвиче , который, как обычно, закончился безрезультатно, до 1841 года ему удавалось держаться подальше от правительственных проектов.

В том же году сэр Эдвард Парри, контролер паровых машин Военно-морского совета, предложил лордам Адмиралтейства, что, когда инженер такого выдающегося уровня, как И. К. Брюнель, задумал использовать винтовой движитель на своем новом корабле, их светлости пора изучить этот вопрос. За просьбой предоставить копию отчета об экспериментах Архимеда последовала беседа, в ходе которой было решено построить винтовое судно для дальнейших экспериментов под руководством Брюнеля. Условием его согласия было то, что он должен нести полную ответственность без вмешательства какого-либо правительственного чиновника и общаться напрямую с лордами или только с сэром Эдвардом Парри.

В течение двух недель после этой беседы Брюнель разработал спецификации двигателей для этого судна и получил тендер от Maudslay, Sons & Field, который Адмиралтейство приняло. Тем временем он и Клэкстон провели несколько экспериментов в Саутгемптоне на винтовом пароходе Polyphemus, чтобы получить показатели, которые можно было бы сравнить с аналогичным винтовым судном. Пока все было хорошо. Когда двигатели сиамского типа1 мощностью 200 л.с. были практически готовы, Брюнель поинтересовался корпусом, который должен был построить Совет флота. Его не удалось найти. О да, корабль был заказан, но, очевидно, он не был заложен. В этот момент стало ясно, что у Брюнеля есть враги в Адмиралтействе, которые готовы поставить на его пути все возможные препятствия. Каковы были их мотивы, неясно, но в любом случае он был последним человеком, который пользовался популярностью у государственных служащих.

Тайна пропавшего корабля вызвала немалый переполох в Уайтхолле, и Брюнеля вызвали к сэру Джорджу Кокберну, первому морскому лорду. Он застал сэра Джорджа в том состоянии апоплексии, которое, если речь идет о высокопоставленных офицерах, кажется частью традиции старшей службы. "Неужели вы полагаете, что мы будем резать корабли Ее Величества по этой моде, сэр?" - прорычал он, указывая дрожащим пальцем на необычную модель на своем столе, на которой был изображен старый трехпалубник с большим куском, вырезанным из кормы в совершенно нелепой манере. С интересом рассматривая этот диковинный предмет, Брюнель увидел, что на нем аккуратно наклеена этикетка: "Способ применения винта мистера Брюнеля на кораблях Ее Величества". Совершенно не смущаясь, он с улыбкой снял с себя всякую ответственность, и пока сэр Джордж негодовал, а посыльные разбегались в поисках подчиненных, которые могли бы объяснить ситуацию, он сидел беззаботно, соскребая карманным ножом обидную надпись. Судя по всему, злодеем заговора был, как и прежде, инспектор военно-морского флота, но этот джентльмен предусмотрительно отлучился по такому случаю, и его нигде не было видно.

Следующим шагом в этом затянувшемся фарсе стало сообщение о том, что корабль под названием Acheron будет готов принять двигатели и винт. На это Брюнель ответил, что корпус "Ахерона" с его полным корпусом совершенно не подходит для этой цели. В Адмиралтействе воцарилась непостижимая тишина, которую не смогли нарушить даже расспросы Брюнеля, и через четыре месяца он подал прошение об отставке. Это пробудило спящих в Уайтхолле , так как он получил немедленный вызов на другое совещание, которое впоследствии описал в письме следующим образом:

Ни слова не было сказано о моей прошлой жалобе, но они сказали, что хотят, чтобы я продолжил эксперименты, и что мой винт должен быть опробован первым. Я сказал, что это совсем не то, что меня устраивает; что я, если они того пожелают, проведу