Дресс-коды. 700 лет модной истории в деталях - Ричард Томпсон Форд

(Перевод А. Субботина. Александр Поуп. Поэмы. – М.: Художественная литература, 1988 г. OCR Бычков М. Н.)

Возможно, по иронии судьбы дресс-коды часто были попытками подорвать влияние моды, сделать саму одежду менее значимой, гарантируя, что она всего лишь знак более глубоких, менее очевидных добродетелей или пороков человека. Фиолетовый и красный шелк символизировал аристократическое происхождение. Благопристойная одежда была знаком сексуальной правильности, а украшения расценивались как знаки распущенности.

Респектабельная одежда указывала на респектабельность, а гендерная одежда была символом биологического пола и репродуктивной роли. Исторически дресс-коды были способом гарантировать, что одежда четко выражает суть аутентичного индивида. Есть много модных уловок, которые стоило бы искоренить. Даже те модные стили, которые не искажают, все же могут обманывать, позволяя людям наслаждаться преимуществом, но они же их и разоблачают.

Шут в пурпуре – это маскарад, но даже король получает незаслуженное преимущество, потому что его престиж частично обеспечен гардеробом, а не исключительно его личными качествами. Точно так же женщина в привлекающем внимание платье или сексуальных туфлях вызывает неодобрение у моралистов и ханжей частично из-за подозрения в том, что она тайком извлекает выгоду из своей сексапильности, в то время как ее следовало бы оценивать только по ее достоинствам.

Способность визуально трансформировать тело дает одежде возможности иллюзиониста. Наша одежда – это не заявление, которое следует анализировать или оценивать, а демонстрация, которая воздействует на подсознательном уровне еще до того, как наблюдатель начнет раздумывать. Это во многом объясняет ассоциацию моды с декадансом и даже обманом, а также неустанные призывы сопротивляться соблазнам моды ради истинных добродетелей.

Многие пытались противостоять моде. Они подозревали, что это уловка, придуманная для получения незаслуженного преимущества с помощью искусных вестиментарных символов статуса. А хитроумные стили под маской практичной или функциональной одежды, такой как флисовая куртка Patagonia на финансовом аналитике из центра Манхэттена, продвигают скрытую форму социальной иерархии, которой не нужно себя оправдывать.

Преображение дресс-кодов

Первенство индивидуализма приводит к тому, что по нашим ощущениям любое ограничение самовыражения является жесточайшей несправедливостью. Тем временем широко распространенное мнение, что одежда не имеет особого значения, делает любую попытку контролировать ее мелочной и навязчивой. Все это противоречит дресс-кодам, цензурирующим самовыражение и придающим внешней самопрезентации слишком большое значение.

Изучая дресс-коды, я нашел немало примеров авторитарных, бесчестных и дискриминирующих правил. Но я обнаружил и много оправданных коллективных попыток формировать и использовать экспрессивную силу моды. Некоторые из них были относительно непоследовательными, другие достаточно серьезными. Если одежда имеет значение, то в некоторых случаях она все-таки нуждается в контроле. Многие дресс-коды служат для определенной группы способом коллективного самовыражения.

Формальные дресс-коды для торжественных событий создают атмосферу изысканности и гарантируют, что все проявят должное уважение к мероприятию. Дресс-коды на рабочем месте позволяют бизнесу формировать рабочую культуру, отражают профессиональные ценности и создают особый опыт для клиентов. Школьные дресс-коды могут снизить вероятность создания подростковых группировок и приглушить конкуренцию ради статуса. Движение активистов за социальную справедливость и гражданские права использовало дресс-коды, чтобы послание о самоуважении и запрос на достойное обращение были едиными и цельными.

Даже обвинения в апроприации являются по сути дресс-кодами, направленными на то, чтобы сохранить эксклюзивность некоторых декоративных элементов для определенной группы. Для групп дресс-коды могут быть важным способом использовать силу моды.

Более того, явные дресс-коды могут пойти на пользу индивидам и продвигать равенство, заранее обозначая социальные ожидания. Хотя мы обычно считаем дресс-коды ограничением личной свободы, они могут освободить нас от тирании оценок, окружающих наш модный выбор. По иронии судьбы современная культура гибкой неформальности и индивидуализированной экстравагантности может потребовать от нас соответствия нормам так же настойчиво, как и самый строгий корпоративный дресс-код. Эти неформальные стандарты одежды могут быть более требовательными и коварными, чем любой написанный дресс-код.

Неуважение к традициям хорошего вкуса указывает на невежество и вульгарность, но рабское следование правилам может быть признаком неуверенности, а следовательно, и плохого воспитания. Если четкий дресс-код требует только простого следования правилам, его отсутствие оставляет человека в свободном плавании, заставляя разбираться в туманных стандартах вкуса, элегантности и стиля, многие из которых расплывчаты и неконкретны или излишне категоричны и спорны.

Как пишет историк Энн Холландер, хотя «от нас не требуется проявлять уважение к ситуации предписанными способами, [но] мы обязаны создать собственный вариант того, что ситуация требует от нас лично… [и поэтому] мы вынуждены открывать себя… наш выбор [одежды] это теперь история в картинках, личная иллюстрация нашего глубинного ощущения отношений с миром…»[669].

Настойчивая необходимость сделать эту историю правильной, вплоть до мельчайших деталей заученной беззаботности, увеличивается по мере того, как расширяется свобода выбора. Мы все знаем, что уместно… а что нет… Мы вольны носить все, что выберем, но остаемся рабами оценки других людей. Агентство по защите окружающей среды США сообщает, что с 1960 года – именно в этот момент большая часть американского общества начала отказываться от четких дресс-кодов – объем выброшенной одежды увеличился на 750 процентов[670].

Вполне вероятно, что это отражение отчаянных и в конечном итоге неудавшихся поисков подходящего наряда в мире, свободном от правил, но полном оценок. Непринужденная одежда обещает удовольствие одновременно и экспрессивного индивидуализма, и физического комфорта, поэтому нет ничего удивительного в том, что дизайнерская одежда в стиле athleisure теперь является главной люксовой модой. Но есть и признаки того, что маятник качнулся в противоположную сторону от сбивающей с толку вседозволенности стиля кэжуал обратно к вестиментарной утонченности и благопристойности.

Я беседовал с модным редактором журнала Esquire Ником Салливаном в 2018 году, пока собирал материал для этой книги. Он отметил, что «нас бомбардируют изображениями людей в фантастических автомобилях, одетых в свитшоты и кроссовки… [но] молодые люди теперь говорят мой отец носит кроссовки… Я ни за что не допущу, чтобы меня увидели в кроссовках… когда все носят футболки, надеть галстук – это бунт»[671].

Салливан видит в этом метаморфозу противостояния поколений. В 1970-х годах, когда отец и его сын-студент встречались, чтобы выпить, отец был одет в пиджак и галстук, а сын в джинсы и свитшот. Современные отец и сын как будто поменялись гардеробами, бумеры одеваются как тинейджеры из контркультуры, какими они когда-то были. А те, кому немного за двадцать, одеваются как зрелые взрослые, которыми они однажды станут.

Молодые люди впервые почти за полвека открывают для себя изысканное удовольствие элегантной одежды – костюмов, блейзеров, пиджаков в спортивном стиле, дорогих тканей, кожаной обуви. Короче говоря, у них есть привилегия одеваться как взрослые. Многие счастливы отказаться от поверхностного комфорта эластичных поясов и хлопкового трикотажа, открывая для себя более глубокий социальный и психологический комфорт, сопровождающий привычку одеваться хорошо, с тщанием и креативностью.

У нашей одежды есть политические, профессиональные и социальные смыслы, что делает каждый новый ансамбль стратегией, направленной на получение эффекта. Но наша одежда практически никогда не бывает полностью стратегической, потому что она отражает и нашу искреннюю самооценку. Выскочки эпохи Возрождения в красном шелке и пышных коротких штанах хотели произвести впечатление на посторонних людей, но еще они хотели хорошо чувствовать себя в своем теле и на своем месте в обществе.

Американские колонисты носили скромную домотканую одежду не только для того, чтобы освободиться от британского импорта, но еще и потому, что она отражала их отношение к бережливости и скромности. Активисты борьбы за гражданские права надевали лучшую воскресную одежду не только для того, чтобы показать пример респектабельности, но еще и потому, что элегантный наряд давал им ощущение психологического комфорта и самоуважения.

Некоторые женщины носят туфли на высоких каблуках, чтобы выглядеть профессионально или чтобы нравиться мужчинам, но многие просто чувствуют, что такая обувь способствует их ощущению собственной компетентности и прибавляет рост. Это делает любое нелицеприятное высказывание о моде одновременно оценкой такой стратегии и потенциальной формой убийственной критики индивида. Каждый дресс-код – это практичный социальный регламент, но для кого-то личное оскорбление.

Пока я не