Дресс-коды. 700 лет модной истории в деталях - Ричард Томпсон Форд

начал изучать историю дресс-кодов, я, как и многие другие юристы, посвятившие себя весомым и глубоким темам социальной справедливости и равенства, недопонимал, до какой степени некоторые из них могут подрывать самоуважение. К примеру, хотя я лично не одобрял дресс-коды, запрещавшие африканские косички, как это делали правила на рабочем месте Рене Роджерс и Честити Джонс, оспоривших их в суде, я не думал, что они нарушают гражданские права. В конце концов, думал я, это всего лишь прическа, и люди всех рас часто должны менять прическу и одежду для работы.

Изучая важное место причесок и внешности в политической борьбе на протяжении веков – и особенно в борьбе чернокожих за свои права, – я стал смотреть на это иначе.

Учитывая доминирующие стандарты красоты и профессионализма, основанные на фенотипе белой расы, прически из косичек становятся важным символом расовой гордости афроамериканцев. Более того, чернокожие женщины создали широкий спектр таких причесок, гламурных, выразительных и придающих привлекательность. Есть короткие и строгие косички, заканчивающиеся на уровне воротника, каскады из похожих на веревки дредлоков, эффектные косички до пояса, украшенные декоративными бусинами, и множество других стилей.

Среди них есть сдержанные и сексуальные, лаконичные и причудливые, деловые и богемные или романтичные. По мере того как росло количество причесок, все больше женщин – и далеко не один мужчина – начали их носить. То, что когда-то было необычным модным заявлением даже среди чернокожих женщин, теперь стало привычным подходом к уходу за собой. На самом деле эти прически настолько популярны среди чернокожих женщин, что запрещающий их дресс-код может рассматриваться исключительно как расовое оскорбление.

Вот почему все больше городов и штатов принимают новые законы, чтобы помешать бизнесу и школам запрещать их. Подобные новые законы, часто называемые «Акт о волосах»[672], – это долгожданное признание важнейшего места волос и внешности для личного достоинства и расового уважения. Некоторым Акт о волосах может показаться подтверждением того, что волосы и внешность слишком незначительны, чтобы заслуживать внимание работодателей или кого бы то ни было другого. И не слишком ли они тривиальны, чтобы заслуживать защиты закона?

Лучше всего рассматривать Акт о волосах как призыв к работодателям пересмотреть предрассудки и расово эксклюзивные стандарты красоты и профессионализма, не игнорировать внешность работников. Это еще и запрос на лучшие дресс-коды, а не на их полное уничтожение. В этом отношении нас должно вдохновлять движение «Черное – это красиво», требовавшее новой афроцентристской эстетики, а не идеала, не различающего цветов, который заставляет нас игнорировать некоторые аспекты внешности. Эта цель оказалась, мягко говоря, недостижимой.

Как настаивали представители движения «Черное – это красиво», если бы чернокожих оценивали комплексно, по сути и по внешности, по характеру и цвету кожи, их бы считали красивыми. Цвет лица и текстура волос никогда не были проблемой, как не является ею и тот факт, что люди увидят их и станут оценивать. Проблема в стандартах оценки, которые были искажены ради оправдания расовой иерархии.

То же самое можно сказать и о стандартах красоты в более общем значении. Традиционные критерии красоты человека, особенно женщин, удивительно узкие и упрощенные. Нас научили, что внешность человека вообще не заслуживает рассмотрения, и у меня есть подозрение, что это главная причина того, почему большинство людей не сумело развить более нюансированную восприимчивость. Приведу самый очевидный пример.

Сравните типичный, карикатурно упрощенный идеал женской красоты, который феминистки обоснованно критикуют, с богатыми, сложными и разнообразными идеалами красоты в изобразительном искусстве, архитектуре, дизайне и моде. Не забудьте и так называемую уличную моду, в которой дизайнеры часто черпают вдохновение, с ее смелыми, вызывающими стилями, появившимися за пределами индустрии моды. Тогда понятия красоты и профессионализма станут более широкими, следовательно, дресс-коды улучшатся.

Закон не может требовать таких нюансов. Но он может поощрять их с помощью общего для всех, но ограниченного права персональной автономии в выборе одежды и внешнего вида. Чтобы понять, как это может работать, вспомните дело Честити Джонс, которую не приняли на работу в колл-центр, потому что она отказалась срезать дреды. Буква закона не оставила ей выбора: дресс-код не был дискриминирующим, и Джонс не смогла доказать, что его применили дискриминационно.

Дредлоки – это не та прическа, которую Джонс могла бы носить только вне работы. Чтобы подчиниться дресс-коду, ей надо было бы их отрезать. Дресс-код не только диктовал, в каком виде Джонс должна была прийти на работу, он требовал от нее радикально изменить свою внешность ради места оператора колл-центра, которого никто из клиентов никогда не увидит.

А ведь дредлоки для многих являются выражением расовой гордости, как религиозная одежда – отражением личных убеждений. Все практические преимущества противоречат дресс-коду. Но ни одно из них не имеет веса с точки зрения закона. А должны иметь. Закон мог бы обратить внимание на многочисленные дресс-коды, которые не являются откровенно дискриминирующими или оскорбительно сформулированными, и не запрещать их все, а взвешивать аргументы за и против. Запрос на долгосрочные изменения во внешности человека определенно более обременителен, чем обратимые требования, о которых можно с легкостью забыть после работы.

Это сильнейший аргумент в пользу строгого дресс-кода в случае работы на виду в бизнесе, для которого имидж имеет огромное значение, но не на складе или в колл-центре. Похожими соображениями следовало бы руководствоваться и при составлении школьных дресс-кодов и дресс-кодов для посетителей ресторанов или развлекательных заведений. Правило «без обуви, без рубашки, без обслуживания» требует меньше обоснований, чем дресс-код, обязывающий носить обувь на высоких каблуках и нейлоновые чулки или костюмы с галстуком.

А если такая формальность оправдана, почему не позволить людям выбирать надеть каблуки или галстук, а не предписывать либо одно, либо другое на основании биологического пола? Разумеется, не всегда будет легко отличить разумный дресс-код от неразумного. Но это более правильная цель, чем отмена всех дресс-кодов, и не только потому, что она более реалистичная, но и потому, что она отдает должное моде.

Когда люди тратят время и творческую энергию на самопрезентацию, они хотят, чтобы окружающие это заметили, а не игнорировали. Мода в том широком смысле, в каком я использовал это понятие в книге «Дресс-коды», является народным и повседневным видом искусства, одним из немногих, доступных каждому. Мы можем демонстрировать его каждый день, без всякой арендной платы, на своих телах. Мода во многом помогла сформировать то, как люди думают о себе и о своем месте в обществе, но не всегда делала это напрямую.

Это можно считать прискорбным или нежелательным фактом, только если верить в существование некоего платоновского идеала добродетели, заслуг или характера, незапятнанного земными и телесными проявлениями. Но если искусственность и мастерство неизбежно должны сыграть роль в чуде создания себя, тогда мода – это замечательное достижение человеческой цивилизации.

Представление о том, что внешний вид тривиален и его не следовало бы принимать в расчет, это оскорбление для миллионов людей, чьим трудом создается практичная, выразительная и красивая одежда, не говоря уже о тех, кто заботится о своей внешности. Я подозреваю, что отказ от моды ошибочно принимается за добродетель, а интерес к ней считается грехом не потому, что мода «тривиальна» в том смысле, что она не имеет никакого значения для выживания (в конце концов, то же самое можно сказать о литературе, изобразительном искусстве, «высокой» кухне и о превозносимом физическом комфорте, которому так часто противопоставляют непрактичность моды), а потому, что мода невозможна без тела.

Это не ограниченная практичность или высоколобый эгалитаризм вдохновляют отказ от моды, а ханжество и непродуманная попытка отделить грешное тело от священного интеллекта.

Как закон моды сделал историю

Мы все пользуемся достижениями моды, когда надеваем стильный жакет, грубые ботинки, элегантный пиджак спортивного покроя, сексуальное платье, эффектный шарф или шикарный брючный костюм и чувствуем себя чуть более уверенными, собранными, в большей степени собой. Когда женщина тщательно и целенаправленно выбирает свой наряд и носит его с уверенностью и убежденностью, это маленькая победа для человеческого процветания.

Я сторонник креативной, смелой и провокационной моды, авангардной или элегантной, утонченной или броской, строгой или сексуальной, от-кутюр или стритстайла. Это не значит, что мне нравится любой ансамбль или я считаю, что он должен нравиться вам. Но даже выбор одежды, которая кому-то покажется вульгарной, странной или неподходящей, может нести важные послания, создавать новые способы самовосприятия и существования и вносить свой