Михаил Суслов. У руля идеологии - Вячеслав Вячеславович Огрызко

Похоже, по возвращении в Москву Суслов сумел заронить в Кремле зёрна недоверия к Ракоши. Но что венгерскому лидеру было сусловские сомнения! Вскоре он бросил в тюрьму старого подпольщика Яноша Кадара.

Гнев Кремля в адрес Ракоши вылился наружу лишь после смерти Сталина. В июне 1953 года венгерский лидер вместе с группой соратников был приглашён в Москву, где Хрущёв, Молотов и Микоян устроили ему сначала разнос за отрыв от масс и нехватку в стране продовольствия, а потом предъявили обвинения в необоснованных репрессиях. Венгерские гости в своё оправдание попробовали сослаться на указания советских советников.

Вскоре не без советского участия новым премьер-министром Венгрии стал Имре Надь, который тут же пошёл на кардинальные реформы в стране. Но из одной крайности его бросило в другую. Воспользовавшись многими промахами, Ракоши в начале 1955 года попробовал взять реванш. С его подачи Кремль вызвал венгерского лидера в Москву для разбора полётов. Дальше последовало отстранение Надя от власти. И вскоре Ракоши вернул себе все прежние полномочия. Но одно дело – вернуться к власти, и совсем другое – удержать ее. А с последним у Ракоши возникли серьёзные проблемы, что очень обеспокоило Кремль.

Москва весной 1956 года снова стала задумываться о том, следует ли изо всех сил держаться за Ракоши. Она очень хотела нормализовать наконец отношения с Югославией. Но Тито через свои каналы дал понять, что это невозможно, пока в соседней Венгрии будет находиться у власти долго его оплёвывавший Ракоши. Хрущёв вынужден был в конце мая лично отправиться в Белград, где намекнул, что, пока Ракоши не уйдёт в отставку, воздержится от дальнейшего сближения с Венгрией. Но советский лидер никак не мог просчитать реакцию венгров. Советский посол Андропов в своих телеграммах в Москву продолжал убеждать, что в интересах СССР сохранение Ракоши, а если кто из венгерских видных коммунистов и представлял для нас опасность, так это резко активизировавшийся Кадар.

Чтобы узнать реальное положение дел, Хрущёв по возвращении из Югославии направил в Венгрию для неофициальной инспекции Суслова (формально секретарь ЦК КПСС отбыл в отпуск с недельной остановкой в Будапеште). «8 июня 1956 года, – вспоминал советский переводчик Владимир Байков, – Михаил Суслов, член Президиума ЦК КПСС, уже в то время главный идеолог партии, по дороге на отдых прибыл в Венгрию, взяв переводчиком меня. Сначала он беседовал с Ракоши. Разговаривал и с Имре Надем, как раз перед этим отметившим своё 60‐летие. На юбилее присутствовало около 50 гостей, но ни одного члена Политбюро ЦК ВПТ. На беседах Суслова с Матьяшем Ракоши и Имре Надем я не присутствовал, они знали русский, а вот разговоры Суслова с Кадаром мне довелось переводить.

Янош Кадар к этому времени был избран первым секретарём Будапештского областного комитета Венгерской партии трудящихся. Придя на беседу, Кадар тепло поздоровался с Сусловым, а потом и мне крепко пожал руку. По неписаному протоколу это не очень-то было принято, переводчику полагается кивнуть, и достаточно – ведь он одно из последних лиц в политическом колесе. Выражение удивления, смешанное с неодобрением, промелькнуло на лице Суслова»[225].

По ходу разговора Кадар, как свидетельствовал Байков, не раз касался Ракоши, который в своё время его посадил в тюрьму. Кадар считал, что Ракоши действовал по приказу Кремля, и поэтому вроде бы обиды лично на него не держал. Однако он был уверен, что Ракоши тяжело болен и его следует убрать из руководства по состоянию здоровья.

Главное, что волновало Кадара, – отсутствие у венгерской компартии авторитета в Венгерском обществе. Но Суслову важно было другое: кто мог бы вместо Ракоши возглавить страну? «Когда Суслов, – рассказывал Байков, – поинтересовался у Кадара, кто может возглавить сейчас Венгрию вместо Ракоши – Герё, Надь, Мюнних или ещё кто-то из молодых политиков, Кадар ответил, что Герё не авторитетен, Надь постарается повернуть страну в проюгославском настроении.

Тогда Суслов спросил, не возьмётся ли Кадар сам повести Венгрию?

Тот с удивительной решительностью заявил:

– При такой прямой зависимости от Москвы и полной несамостоятельности страны в основных направлениях – куда и как развиваться Венгрии, у меня надежды на вывод из такого глубочайшего политического и экономического кризиса нет. Вам, советским руководителям, надо всё менять в корне и в отношениях со страной, и с нами.

Суслов сухо поблагодарил за содержательную беседу: на его почти всегда непроницаемом лице ничего не отразилось»[226].

Когда встреча с Кадаром закончилась, у Байкова сложилось впечатление, что Суслов остался недоволен и пришёл к выводу, что на данный момент для Москвы целесообразней было бы сохранить во власти Ракоши. Но советский переводчик ошибался. Суслов уже тогда стал рассматривать Кадара как возможного преемника Ракоши.

«После длительной беседы с Кадаром, – телеграфировал он 13 июня в Москву, – я сомневаюсь, что он (Кадар. – В.О.) отрицательно настроен против СССР. Введение же его в Политбюро <венгерской партии трудящихся> значительно успокоит <в Венгрии> часть недовольных, а самого Кадара морально свяжет <с Советским Союзом>»[227].

По-хорошему, Суслову следовало настоять на немедленном исполнении своих рекомендаций, ведь брожения в венгерском обществе уже грозили вылиться в нечто более страшное. Но никто не торопился.

Противники же правящей венгерской верхушки униматься отнюдь не собирались. Они в те дни создали «Кружок Петёфи», вокруг которого начали объединяться студенты и интеллектуалы. В ходе дискуссий о культуре и литературе интеллигенция приходила к радикальным выводам о необходимости смены любыми путями действующего режима.

Тут ещё пришли тревожные вести из Польши. Там 28 июня 1956 года недовольные рабочие вышли на улицы. А что Москва? Она решила продолжить смотрины венгерских кадров.

Следующим в Будапешт 13 июля 1956 года прибыл на неделю Анастас Микоян. После бесед с венгерскими политиками он предложил Яношу Кадару и Имре Надю объединиться вокруг Эрнё Герё. Тот одно время был министром госбезопасности Венгрии и не меньше Ракоши оказался замаран в масштабных репрессиях. Народ Венгрии его не любил.

Неудивительно, что новый ставленник Москвы надежд Кремля не оправдал. Позже это признал и Хрущёв, заявив 3 ноября 1956 года на Президиуме ЦК КПСС: «Моя и Микояна вина, что Герё предлагали, а не Кадара. Поддались Герё».

Позже Кремль пригласил Герё и Кадара в Москву. С нашей стороны в роли главных переговорщиков выступили Микоян и Суслов. Они приняли на Старой площади Герё, Кадара и двух их коллег 6 октября 1956 года. В ходе встречи Суслов убедился, что Герё – отработанный материал. Надо было дожимать Кадара, иначе власть в Венгрии перетечет в руки Надя.

Дожимать Кадара он решил не в своём кабинете, а в расслабленной домашней обстановке и без Герё. Суслов пообещал ему серьёзную экономическую экономическую помощь Венгрии. Кадар вообще-то был не прочь возглавить страну. Но он относился к прагматикам и понимал, что большинство народа пока готово пойти