Михаил Суслов. У руля идеологии - Вячеслав Вячеславович Огрызко

признать, что решения XX съезда партии вызвали в обществе не просто разноречивые мнения, а чуть ли не раскол. Немало людей не согласилось с публичным осуждением культа Сталина. А сколько народу растерялось! Все хотели получить разъяснения.

Особенно нетерпеливой оказалась творческая интеллигенция. Расколотая на два лагеря – охранителей и либералов, она гадала, к чему готовиться: к возврату прошлого, отказу от «оттепели» или к новым послаблениям в искусстве. Не поэтому ли вскоре после XX съезда КПСС группа литературных генералов стала настойчиво добиваться встречи с высшим партруководством, чтобы из первых уст узнать позицию Кремля. В архивах отложились по меньшей мере шесть письменных обращений, поданных ими в ЦК с 29 февраля по 23 ноября 1956 года.

Однако верхам было не до писателей. Их самих раздирали противоречия. Далеко не все в Кремле приняли установки Хрущёва. Кто-то даже был не прочь организовать скрытый саботаж новому курсу советского лидера. Поэтому Хрущёв все силы бросил на укрепление своего положения. Встреча с литературным генералитетом несколько раз откладывалась. Состоялась она лишь в декабре 1956 года и проходила три дня на Старой площади. Из высшего руководства в ней участвовали пять секретарей ЦК: Брежнев, Поспелов, Суслов, Фурцева и Шепилов.

Как и предвидел Суслов, радикальные либералы продолжили гнуть свою линию. Им мало оказалось учреждения новых журналов. Они высказались за пересмотр постановления ЦК 1946 года об Ахматовой и Зощенко и замахнулись на цензуру. Охранители же надеялись взять реванш и вернуться к прежней политике запретов. При этом и консерваторы, и либералы рассчитывали, что секретари ЦК возьмут на себя роль арбитров. Но у секретарей ЦК у самих не было единого мнения. Сверхосторожный Поспелов, будь его воля, избавил бы советское искусство от любой крамолы. Достаточно вспомнить, как он отзывался о публикации в «Новом мире» романа Дудинцева «Не хлебом единым». А очень энергичный Шепилов, наоборот, очень даже сочувствовал многим прогрессистам и искал способы защитить главного редактора «Нового мира» Симонова. Не поэтому ли Суслов во время трёхдневной встречи с писателями предпочёл встать над схваткой и особо в ход дискуссии не вступал? Он позволил писателям из разных группировок выпустить пар, а раздачу обещаний возложил на нового фаворита Хрущёва – Шепилова.

Предложения партаппаратчиков по названию новой газеты. 1956. [РГАНИ]

Постановление ЦК КПСС о создании газеты «Советская Россия». 1956 г. [РГАНИ]

Похоже, что Суслов уже тогда предвидел, что партию и страну ждали ещё более жестокие раунды борьбы за власть. Ведь никуда не исчезли ни Молотов с Маленковым, ни Куусинен. Просто одних Кремлю удалось чуть поприжать, а другие по-прежнему старались находиться в тени. Не с этого ли момента Суслов всё чаще стал расходиться с Куусиненом, что заставило того сделать ставку на Шепилова? Суслов, однако, не дремал и сумел на этом этапе переиграть своего бывшего опекуна с его новым ставленником.

Впрочем, Шепилова особо и не надо было обыгрывать. Он сам постоянно подставлялся. Ему нравилось позировать художникам, щеголять перед фотографами, красоваться на обложках западных изданий. А это очень раздражало Хрущёва: Шепилов должен был понимать, что лицо у страны одно – это ее лидер. Остальным следует играть роль свиты, но не короля.

Сильно подвела Шепилова его обидчивость. Много лет занимаясь политикой, он так и не осознал, что нельзя поддаваться эмоциям и демонстрировать публике и начальству свои слабости. Ну пару раз накричал на него не по делу Хрущёв. Так зачем же сразу искать поддержку у Маленкова? Неужели Шепилов не знал, что затевался бунт против первого секретаря ЦК?

Кстати, чем конкретно были недовольны Маленков и его соратники? Скорее всего, «собака» была зарыта в майских решениях Кремля. Хрущёв взял курс на децентрализацию управления народным хозяйством, упразднил 25 отраслевых министерств и создал новые территориальные органы – совнархозы. Получалось, что значительная часть выдвинутых при Сталине руководителей лишалась власти.

Главными организаторами бунта были, скорее всего, Маленков и Молотов. Ещё несколько лет назад они враждовали, но принятые в 1955 году Хрущёвым меры по сокращению их полномочий побудили двух ветеранов советской политики объединиться. А на первую роль в путче старая гвардия выдвинула действующего председателя правительства Булганина.

На 18 июня 1957 года Булганин назначил заседание в своём кремлёвском кабинете президиума Совета Министров СССР. Повестка дня была самая рутинная. И вдруг по ходу дела кто-то предложил вернуться к вопросу о предстоявшем праздновании 250‐летия провозглашения города на Неве новой столицей России. Это очень удивило Микояна. Он напомнил, что ещё пару дней назад Президиум ЦК КПСС единогласно поддержал позицию Хрущёва, который предложил в торжествах принять участие всему руководству страны. Однако ремарка Микояна повисла в воздухе. Как оказалось, предстоявший юбилей был всего лишь поводом для того, чтобы вне плана срочно созвать весь Президиум ЦК. Булганин тут же позвонил Хрущёву на Старую площадь и предложил тому приехать к товарищам по партии в Кремль. Так заседание президиума Совмина СССР перетекло в заседание Президиума ЦК, на котором бразды председательствующего также достались Булганину.

Вопрос стоял однозначно: Хрущёв зарвался, и его следовало немедленно отправить в отставку. Кворум для этого у заговорщиков имелся. В Президиум входили 11 человек. За смещение Хрущёва готовы были проголосовать шестеро: пять членов Президиума правительства – Булганин, Каганович, Маленков, Молотов и Первухин – и председатель Президиума Верховного Совета СССР Ворошилов. Категорически же против были сам Хрущёв и Микоян.

Положение отчасти спас Микоян. Он обратил внимание на отсутствие трёх членов Президиума ЦК – зампреда правительства Сабурова, первого секретаря ЦК компартии Кириченко и Суслова, а также трёх кандидатов в члены Президиума – Шверника, Беляева и Аристова. Уточню: Суслов в тот момент находился в Варшаве, где участвовал в совещании стран – участниц Совета экономической взаимопомощи (СЭВ).

Микояну удалось убедить Булганина перенести обсуждение вопроса о Хрущёве на следующий день. Возможно, Булганин думал, что за одну ночь уже ничего не изменится, зато будут полностью соблюдены все демократические процедуры. Но он просчитался.

В игру вступил председатель КГБ Серов, который в случае смещения Хрущёва мог не только потерять свой пост, но и лишиться свободы. Уже вечером 18 июня он связался с двумя секретарями ЦК – Брежневым и Аристовым, чтобы к ночи выработать общую тактику. Во-первых, Брежнев как кандидат в члены Президиума ЦК мог бы на следующем заседании Президиума ЦК попытаться забаллотировать некоторые инициативы «старой гвардии». А во-вторых, Брежнев должен был помочь срочно вызвать в Москву отсутствовавшего Суслова. Расчёт делался на то, что пользовавшийся в партаппарате немалым авторитетом Суслов в качестве члена Президиума ЦК сможет отколоть от группы Булганина нескольких заместителей председателя правительства, а заодно и «примкнувшего к ним Шепилова».

«Я, – вспоминал позднее Серов, – подсказал Брежневу, что хорошо бы созвониться с ним (Сусловым. – В.О.), рассказать