Михаил Суслов. У руля идеологии - Вячеслав Вячеславович Огрызко

Кто-то посоветовал шантажировать Надя компроматом. Суслов знал о старых связях Надя с нашими спецслужбами ещё с коминтерновских времён. Но Надь вновь всех обхитрил и вскоре сделал опасные заявления по радио.

Московские эмиссары были шокированы. Сохранились сделанные в Будапеште председателем нашего КГБ Иваном Серовым записи: «28 октября. В 7 часов 15 минут утра меня разбудил посол товарищ Андропов. Я немедленно разбудил Анастаса Ивановича и всё рассказал. Он стал будить товарища Суслова, одеваться, и поехали в президентский дворец говорить с Надем.

Товарищей Микояна и Суслова я оставил в броневиках, а сам пошёл во дворец. В этой громадине я еле нашёл радиокомнату. Дворец был пуст. Кроме радиста я никого не видел. Спросил, где премьер, он ответил, что приехал с кем-то, выступил по радио и уехал.

От дворца мы поехали в ЦК. Там был уже военный табор».

От встреч с русскими Надь предпочёл уклониться. Серов смог его разыскать и вытащить лишь ближе к вечеру. Надь снова понадавал много обещаний, но взамен попросил вывести из Будапешта войска. Микоян и Суслов сказали, что передадут эту информацию в Кремль.

Вечером 28 октября Серов записал: «Анастас Иванович сказал, что Никита <Хрущёв> посоветовал принять предложение венгров и вывести войска наши из Будапешта, а нам всем вернуться в Москву». Однако стоило начать отвод войск, как разъярённая толпа учинила самосуд над венгерскими чекистами, которые охраняли Будапештский горком партии.

В развитие венгерских событий неожиданно вмешались известия с Ближнего Востока: 30 октября Израиль атаковал Египет. Франция и Англия сразу полностью поддержали агрессию Израиля, и Хрущёв сильно занервничал. Он испугался, как бы пример Израиля не вдохновил Запад с оружием в руках выступить в поддержку венгерских мятежников. Поэтому он отказался от ранее принятого решения вывести из Будапешта наш Особый корпус. Более того, он стал склоняться к тому, чтобы ввести в Венгрию дополнительные войска, за что сильно ратовал всё последнее время посол Андропов. Перемены в настроении советского лидера очень огорчили Микояна. Он даже пригрозил Хрущёву своей отставкой, если Кремль его не послушает.

Окончательно вопрос был решён 2 ноября на заседании Президиума ЦК КПСС. На нём присутствовали Булганин, Ворошилов, Каганович, Микоян, Молотов, Сабуров, Суслов и Брежнев, а также венгерский гость Кадар. Министр обороны Георгий Жуков заявил: «…уходить нам оттуда нечего». Он предложил направить в Будапешт для подавления мятежа маршала Ивана Конева. Хрущёв добавил, что по линии ЦК в Венгрию следовало бы вернуться главному советскому чекисту Серову. Потом советский лидер пообещал, что, когда всё поутихнет, в Будапешт слетают Микоян, Суслов и Аристов.

Ещё одно заседание Президиума ЦК Хрущёв собрал 3 ноября. Оно также прошло с участием Кадара. Но когда заседание открылось, Хрущёв обнаружил, что «документы плохо подготовлены», и поручил доработать их Суслову, Микояну и Шепилову. Дальше началось обсуждение состава нового венгерского правительства. И тут настойчивость проявил Микоян, в этот раз в пользу Кадара. А затем партверхушка уточнила план новой военной операции под названием «Вихрь». Она началась 4 ноября и закончилась приходом к власти Яноша Кадара. Надя окончательно записали во враги.

Не дожидаясь окончания операции «Вихрь», Хрущёв дал Суслову новое задание – выступить во Дворце спорта перед партийным активом Москвы и представителями трудящихся с докладом в честь 39‐й годовщины Великого Октября. Главный в партии международник, воспользовавшись моментом, решил подвести итоги своей миссии в Будапеште. Он заявил, что все советские люди «радуются победе, одержанной венгерскими трудящимися над контрреволюцией». Правда, поверили ему не все.

Сразу после праздника Хрущёв вновь направил Суслова в Будапешт, но уже в компании Маленкова и Аристова. И что теперь увидели московские эмиссары? Бои в Будапеште прекратились. Но это не означало, что сопротивление было окончательно сломлено. Не принявшие Кадара политики призвали народ к забастовкам. Было очевидно, что забастовочное движение носило организованный характер. Но откуда оно управлялось, ни люди Кадара, ни наши чекисты сразу выявить не могли.

«Центром контрреволюции, – сообщали 14 ноября Суслов и Аристов в Москву, – остаётся Будапешт, где влияние мятежников среди населения продолжает быть ещё довольно сильным. Не исключена возможность того, что повстанцы попытаются ещё раз поднять население на демонстрацию или спровоцируют где-нибудь вооружённое выступление. В этих условиях особое значение приобретает вопрос усиления влияния наших друзей среди трудящихся Будапешта. Мы советовали тов. Кадару торопиться с оформлением Венгерской социалистической рабочей партии. Вчера был проведён партийный актив гор. Будапешта, показавший, что активисты поддерживают правительство Кадара и его программу. В беседе с т. Андроповым т. Кадар дал понять, что в ближайшее время друзья намереваются расширить состав правительства, введя в него наряду с коммунистами представителей других партий и беспартийных».

В этой обстановке многие кремлевские эмиссары считали себя вправе контролировать действия Кадара и раздавать указания новому венгерскому правительству.

Окружение Кадара с этим вынуждено были поначалу безоговорочно считаться, но, когда председатель КГБ Серов дал указание арестовать большие группы участвовавшей в мятеже молодёжи и эшелоном направить их для проведения следствия за пределы Венгрии, возроптало. Не случайно люди Кадара бросились к Серову спасать венгерскую молодёжь. Серов вместе с Андроповым вынуждены были доложить Суслову и Аристову детали запланированной спецоперации. Как отреагировали на эту акцию два секретаря ЦК КПСС, до сих пор неизвестно.

Оставался ещё нерешённым вопрос о Наде. Тот после поражения восстания укрылся в Будапеште в югославском посольстве. Но за него по-прежнему продолжала ратовать часть венгерской элиты.

Лучшим выходом из той ситуации могло бы стать включение Надя в коалиционное правительство Кадара. Это умиротворило бы многих. Кстати, Кадар какое-то время раздумывал, не стоит ли возобновить сотрудничество если не с самим Надем, то с людьми из его ближайшего окружения.

Однако советские эмиссары заняли другую позицию: 17 ноября Маленков, Суслов и Аристов внесли в ЦК предложение пообещать югославам Надя не трогать, но сразу после его выхода из посольства арестовать и переправить румынам.

Надь покинул югославское посольство 22 ноября. На следующий день Маленков, Суслов и Аристов доложили в Москву, что «Надь Имре настроен категорически против выезда из страны, не хочет делать никаких полезных нынешнему Венгерскому правительству заявлений, ссылаясь при этом на то, что он не на свободе. Как видно, Надь Имре основательно подготовлен югославами».

Надю выехать в Румынию всё-таки пришлось, но его сторонники стали лепить из него икону, что взбесило Кадара. Румынам пришлось Надя выдать Венгрии, где его ждал фальсифицированный судебный процесс и казнь.

Да, Хрущёв, когда в Венгрии страсти чуть поутихли, пытался отговорить Кадара от крайних мер. Но, оказалось, поздно. Джинн уже был выпущен из бутылки. Чтобы окончательно утвердиться, Кадар пошёл на физическое уничтожение своего оппонента.

Нельзя не сделать вывод, что трагическое развитие событий в Венгрии в большой степени объясняется непродуманными действиями советского руководства. И отчасти в этом повинен Суслов.

Глава 12

«Оттепель» под вопросом

Надо