Святые и Убийцы - Фэя Моран

В темноте слышно тяжёлое дыхание Керана, затем стук его сапог о камень.

– Керан, прошу, отступи, – шепчу я в пустоту. – Это не ты…

Я чувствую, как он замахивается снова, и успеваю увернуться, отлетев в сторону и ощутив холодный металл, который пронёсся мимо моего лица. Я ощущаю его присутствие, его ярость. Он одурманен ядом, видит меня, но не узнаёт.

Мне удаётся предугадывать его последующие действия. Он всегда придерживается примерно одинаковой стратегии при сражениях. Я отлично его знаю, ведь много времени проводила с ним в Корпусе тренировок и всегда наблюдала.

Благодаря этому я пока ещё жива.

– Остановись! – совершаю я очередную глупую попытку прекратить этот ужас.

Внезапно Керан снова бросается вперёд, и мой меч сталкивается с его мечом, отбивая атаку. Керан всегда был сильным воином, но я меньше и легче его, что позволяет мне двигаться быстрее, по крайней мере сейчас. Может быть, яд ослабил его физические способности, ведь как известно он стирает какую-то часть личности человека.

Со стороны доносятся недовольные возгласы заскучавшей публики, ожидавшей бой насмерть с брызгающей во все стороны кровью.

Я стараюсь не слышать их и сосредоточиться на ударах собственного сердца и дыхании Керана, чтобы точно знать, где он находится. Непроглядная тьма всё ещё беспощадно скрывает от меня всё, что я должна видеть, чтобы выжить.

Из моего горла вырывается резкий вскрик, когда меч в очередной раз проносится мимо меня, но успевает задеть моё левое ребро, полоснув по коже. Схватившись за разорвавшуюся ткань своей одежды, я стискиваю зубы, чтобы не застонать от боли, и отступаю назад.

Моя ладонь мокнет от крови. Рана не слишком глубока, чтобы убить меня, но вполне способна лишить сознания.

Не успеваю я опомниться, как снова чувствую ударивший по щекам холод замахнувшейся стали меча, и с криком подставляю над головой свой клинок, отбиваясь и избегая удар за ударом, когда его оружие со скрежетом встречается с моим.

Но потом отшатываюсь назад от тяжести его силы и моей вдруг возникшей слабости от полученного ранения.

– Покончи уже с ней! – кричит кто-то, но я уже не разбираю, принадлежит ли голос королю, да и не волнует это меня больше.

Я слышу, как меч моего противника падает на землю, а сам Керан бросается на меня голыми руками, повалив на каменную землю. Я падаю на спину, и он хватает мою шею, лишая меня возможности сделать полноценный вдох. Воздух едва протискивается сквозь приоткрытый рот, которым я хватаю его, будто умирая от жажды.

И я с ужасом понимаю, что не хочу сопротивляться.

Успев схватить его за руки, чтобы как-то ослабить хватку, я теперь разжимаю свои ладони, смиренно принимая возможно уготовленное мне.

А по щекам вниз начинают течь жгучие слёзы.

Керан наверняка не сводит с меня глаз, нависая надо мной. Даже сейчас мне ничего не видно. Его лицо так близко, что я чувствую это холодное дыхание, словно дыхание самой Смерти. Ощущаю, как оно касается моей кожи, моих щёк, ресниц.

А мне так хотелось бы увидеть его в последний раз.

Его волосы цвета глубокого ночного неба, белые как снег локоны на чёлке, его ресницы, ярко-оранжевые с золотистыми ободками глаза, ровный нос со слегка приподнятым кончиком, чётко очерченные губы. Его смугловатую кожу, его шею и острые скулы.

– Я люблю тебя, – хриплю я сквозь слёзы. – Всегда любила. И я не сделаю тебе больно. Никогда. Даже сейчас.

Я впервые даю себе разрешение признаться ему в чувствах, хотя знаю, что он не слышит меня и не видит. Единственное, что он так хочет сейчас сделать со мной – беспощадно задушить, а затем, наверное, и искромсать моё тело на сотни кусочков, которые Святые затем бросят в качестве пищи своим Священным Зверям.

Рукава у меня задрались почти до локтя, поэтому я чётко ощущаю каждый драгоценный камешек Нити Сердец на коже своей правой руки. Я совсем позабыла об этом проклятом браслете, разорвавшем мне сердце надвое. Теперь он снова напоминает мне о том, что я всегда была далека от своего желания, как далека и прямо сейчас. Я уверена, что это был подарок от Хилларка. От этого грязного ублюдка, внушавшего мне что-то о своей любви, к которой он никогда не был способен.

Теперь он мёртв, но результат его работы остался на моей правой руке, и последнее моё желание перед смертью – избавиться от него.

– Уничтожь его за меня, – шепчу я, теряя последние силы и ощущая, как слабеют мои конечности. – Уничтожь эту Нить, когда меня не станет, пожалуйста.

В ушах у меня стоит шум. Я не слышу голосов, не ощущаю больше страха, а стараюсь просто отдаться в заботливые руки ад-Дарра. Он позаботится обо мне после смерти и простит все мои неудавшиеся попытки спасти этот мир.

Теперь он будет другим. Полным страданий, людей, лишённых разума и права выбора, полным ненависти, власти в грязных руках и жестоких сердцах.

Холодное дыхание надо мной вдруг становится прерывистее, а руки на шее кажутся не такими уверенными, какими были мгновение назад. Вместе с его неуверенностью в лёгкие мне начинает поступать воздух: слишком много, что я не сдерживаюсь от громкого протяжного вздоха и не могу усмирить свою резко дёрнувшуюся грудную клетку.

Сейчас я как умиравший от жажды путник в жаркой пустыне, впервые нашедший драгоценную холодную воду.

Едва я была уже готова к смерти, как она решила упрямо отвернуться от меня в самый ответственный момент.

Руки Керана неожиданно сползают с моей шеи, и от непонимания всего, что сейчас происходит, я продолжаю лежать, ощущая, как пыль и песок прилипли к моим покрытым потом щекам.

Может, он тянется к мечу, чтобы отсечь мне голову? Может, он проткнёт им мою грудь, и боль будет невыносима, но всего на несколько ударов моего сердца, прежде чем я умру?

Как бы то ни было, я закрываю глаза, готовясь к любому исходу, мысленно прося прощения у всех, кто был дорог мне. За то, что я ничего не сделала, чтобы защитить их.

Потом всё пропадает и остаются только безмолвные молитвы, проносящиеся у меня в голове.

Темнота.

Тишина.

Ожидание боли.

Затем рука, коснувшаяся моего запястья.

– Я слышу тебя, – вдруг доносится до меня шёпот. – Я слышу и вижу тебя, прелесть.

Глава 24

Гривинсхад

Керан!

Я распахиваю глаза, но по-прежнему ничего не вижу из-за темноты. Боюсь лишний раз шелохнуться,