Атаман Платов. К 270-летию со дня рождения (1753–2023) - Михаил Павлович Астапенко

В этом беспримерном сражении русские войска, имевшие в своем составе много ополченцев и малоподготовленных рекрутов, сражались против лучших, испытанных в многочисленных боях войск всей Европы. Очень точно это отметил в своем стихотворении, посвященном Бородинской битве, ее участник Федор Глинка:

Кто вам опишет эту сечу,

Тот гром орудий, стон долин?

Со всей Европой[761] эту встречу

Мог русский выдержать один!

И он не отстоял отчизны,

Но поле битвы отстоял,

И, весь в крови, – без укоризны —

К Москве священной отступал!..

Когда совершенно смерклось, Наполеон, опасаясь ночной атаки, отступил на исходные позиции. Поле битвы осталось за русскими. Всю ночь казаки Платова тревожили наполеоновскую армию, подъезжая к аванпостам французов. Появление донцов заставляло целые дивизии неприятеля из опасения нападения становиться в ружье. Во время одной из таких тревог гвардия Наполеона торопливо построила каре вокруг шатра императора. Лагерь французов мало походил на стан победителей, каким объявил свои войска Наполеон. Солдаты Великой армии провели холодную ночь без огней, посреди павших соратников, терпя недостаток в пище и постоянно тревожимые казаками Платова.

Вспоминая ту жуткую ночь, офицер корпуса Евгения Богарне Цезарь Ложье писал: «Бородино. 8 сентября (нового стиля. – М. А.). Еще одна ужасная ночь! Проведя предыдущую в грязи, истребив, несмотря на нашу бережливость, весь провиант до последней крохи, мы остались без продовольствия, нечего есть, нечего пить. Колоча, куда многие кинулись, чтобы избегнуть резни, запружена трупами, вода окрашена кровью. Нам пришлось расположиться среди мертвецов, стонущих раненых и умирающих. Усталые и изнуренные мы не можем им помочь. Наконец, погода, прекрасная в течение всего дня, с наступлением ночи стала сырой и холодной. Большинство полков осталось без огня; его разрешили зажечь только в полночь, когда усталым людям, умирающим от голода, не оставалось другого средства от страданий, как согреться!.. Какое грустное зрелище представляло поле битвы! Никакое бедствие, никакое проигранное сражение не сравнится по ужасам с Бородинским полем, на котором мы остались победителями. Все потрясены и подавлены. Армия неподвижна; она теперь больше походит на авангард. Решительно ни на одном поле сражения я не видел до сих пор такого ужасного зрелища. Куда ни посмотришь, везде трупы людей, лошадей, умирающие, стонущие и плачущие раненые, лужи крови, кучи покинутого оружия, то здесь, то там сгоревшие или разрушенные дома. Огромная площадь трех редутов взрыта ядрами, на ней виднеются тела, оторванные части тела, глубокие ямы, вырытые снарядами, с погребенными на дне трупами… В некоторых местах битва была столь ожесточенной, что трупы нагромождены там кучами… Пасмурное небо гармонирует с полем битвы. Идет мелкий дождь, дует резкий однообразный ветер, и тяжелые черные тучи тянутся за горизонт. Всюду угрюмое уныние»[762].

Цезарю Ложье вторит генерал Филипп Сегюр: «Безмолвные бивуаки, ни пения, ни говора; даже вокруг императора не слышно обычной лести. Суровая тишина. Солдаты поражены количеством убитых и раненых и ничтожным количеством пленных, а ведь только ими определяется успех. Убитые говорят о храбрости противника, а не о победе над ним. Если он отошел в таком блестящем порядке, что значит для нас приобретение какого-то поля битвы? Контуженный русский раненый встает и идет к своим, и никто его не останавливает»[763].

Численность потерь русской армии неоднократно пересматривалась историками. Разные источники дают разные числа: от 38 до 45 тысяч человек, в том числе 23 генерала. Надпись: «45 тысяч» – выбита на Главном монументе на Бородинском поле, возведённом в 1839 году, также указана на 15-й стене Галереи воинской славы храма Христа Спасителя[764].

Цифры в 58 тысяч убитыми и ранеными, до 1000 пленными приводятся в исследованиях российских историков А. И. Михайловского-Данилевского и М. И. Богдановича, с которыми соглашается и приводит в своем исследовании «Нашествие Наполеона на Россию» академик Е. В. Тарле.

Дореволюционный историк С. П. Михеев в своей «Истории русской армии» указывает 42 000 человек в качестве потерь русской армии[765]. Современный историк Н. А. Троицкий, используя данные Военно-учёного архива Главного штаба оценивает русские потери в Бородинской битве в 45 600 человек[766]. Военный историк П. А. Жилин считал, что в Бородинском сражении русские потери составили 44 тысячи человек[767]. Автор монографии «Отечественная война 1812 года» Л. Г. Бескровный русские потери в Бородинской битве оценивал в 38 506 солдат и офицеров и 22 генерала[768].

Оценка потерь французов чрезвычайно затруднительна по той причине, что большая часть документации Великой армии погибла при отступлении. Вопрос об общих потерях французской армии остаётся открытым.

Наиболее распространённое во французской историографии число потерь наполеоновской армии в 30 тысяч основывается на подсчётах французского офицера Антуана Денье, служившего инспектором при Главном штабе Наполеона, который определил общие потери французов за три дня сражения при Бородине в 49 генералов, 37 полковников и 28 тысяч нижних чинов, из них 6550 убитых и 21 450 раненых. Эти цифры были засекречены по приказу маршала Бертье вследствие несоответствия с данными бюллетеня Наполеона о потерях в 8–10 тысяч и опубликованы впервые в 1842 году. Приводимая в литературе цифра 30 тысяч получена округлением данных А. Денье[769].

Но позднейшие исследования показали, что данные А. Денье сильно занижены. Так, А. Денье приводит число 269 убитых офицеров Великой армии. Однако в 1899 году французский историк А. Мартиньен на основе сохранившихся документов установил, что было убито не менее 460 офицеров, известных пофамильно[770]. Последующие исследования увеличили это число до 480. Участник Бородинской битвы, наполеоновский генерал в отставке Филипп Сегюр определял потери французов при Бородино в 40 тысяч солдат и офицеров.

В российской литературе часто приводилось число французских потерь 58 478 человек. Это число основано на непроверенных сведениях перебежчика Александра Шмидта, якобы служившего в канцелярии маршала Бертье[771]. В дальнейшем эта цифра была подхвачена патриотическими исследователями, указана в храме Христа Спасителя на Главном монументе[772].

Для современной французской историографии традиционная оценка французских потерь – 30 тысяч при 9–10 тысяч убитыми. Потери генералитета сторон убитыми и ранеными составили у французов – 49 генералов, в том числе 8 убитых: 2 дивизионных (Огюст Коленкур и Монбрен) и 6 бригадных. У русских выбыло из строя 23 генерала, однако следует отметить, что в сражении участвовало 70 французских генералов против 43 русских (французский бригадный генерал по статусу ближе к русскому полковнику, чем к генерал-майору)[773].

Известный военный историк Л. Г. Бескровный считал, что в Бородинской