Атаман Платов. К 270-летию со дня рождения (1753–2023) - Михаил Павлович Астапенко

Общая фотография последних участников и свидетелей Отечественной войны 1812 года была опубликована в ростовском журнале «Приазовский край» за 2 сентября 1912 года[796].

Столетняя годовщина Бородинской битвы отмечалась в России на государственном уровне: широко, торжественно, с непритворно-мощным патриотическим подъемом, с участием императора Николая Второго[797].

К 1912 году на средства русских солдат и офицеров на Бородинском поле и в его окрестностях было открыто 34 памятника русским героям этого сражения[798]. Здесь продолжал действовать Спасо-Бородинский женский монастырь, основанный в 1818–1820 годах вдовой погибшего на Бородинском поле генерала А. А. Тучкова 4-го (на месте его гибели была сооружена Спасская церковь) Маргаритой Михайловной (игуменьей Марией)[799]. На Багратионовых флешах еще в 1839 году был сооружен чугунный монумент-часовня, в склепе которой нашел последнее упокоение П. И. Багратион[800].

В августе 1912 года французы, тогдашние наши союзники, с разрешения русского правительства, воздвигли, на средства, собранные по подписке среди населения Французской республики, близ Шевардинского редута, где во время битвы находилась ставка Наполеона, гранитный монумент погибшим на Бородинском поле солдатам, офицерам и генералам под названием «Мертвым Великой армии». Автором проекта был известный парижский архитектор А.-Л. Бесвильвальд[801].

Здесь же была воспроизведена земляная батарея корпуса Евгения Богарне[802]. 15 октября 1975 года Бородинское поле посетил президент Франции Валери Жискар д, Эстен, возложивший венок к монументу «Мертвым Великой армии»[803]. Это был первый глава Франции, побывавший на месте Бородинской битвы. Характерно, что президент Франции «попросил показать на местности, где был нанесен удар казаков Платова и кавалеристов Уварова по левому флангу и тылу французской армии – удар, по мнению многих западных историков, лишивший в тот день Наполеона блестящей победы»[804].

Ныне на месте битвы действует Государственный Бородинский военно-исторический музей-заповедник, основанный в 1839 году. Это один из старейших музеев мира, созданных на полях сражений. В 1961 году он преобразован в музей-заповедник. В 1995 году музей был включён в «Государственный свод особо ценных объектов культурного наследия народов Российской Федерации».

В 1962 году в Москве был открыт Музей-панорама «Бородинская битва», центром экспозиции которого стала панорама «Бородино», написанная Францем Алексеевичем Рубо в 1912 году и обновленная к 200-летнему юбилею великого сражения.

200-летие Бородинской битвы было мощно отпраздновано в 2012 году на государственном и общественном уровнях, как выдающееся событие в истории государства Российского.

От Бородино до Тарутина

Из любви к Отечеству отдам руку,

Из любви к отцу – сердце!

Мария, дочь атамана Платова

Фельдмаршал Кутузов был чрезвычайно доволен результатами Бородинской битвы. Он призвал к себе полковника П. С. Кайсарова[805], исполнявшего должность дежурного генерала Главной армии, и велел тому писать приказ о сражении на следующий день и послал адъютанта по линии войск объявить, что назавтра русские атакуют французов. Командующий 1-й армии Барклай де Толли писал в проекте приказа по армии: «Главнокомандующий приказал, что неприятель в сегодняшнем сражении не менее нас ослаблен, и приказал армиям стать в боевой порядок и завтра возобновить с неприятелем сражение»[806]. Расчитывая подкрепить свою армию резервами, обещанными главнокомандующим Москвы, Кутузов послал к графу Ростопчину гонца с просьбой, в которой сообщал: «Сего дня было весьма жаркое и кровопролитное сражение… Завтра надеюсь я… с новыми силами с ним сразиться. От Вашего сиятельства зависит доставить мне из войск, под начальством Вашим состоящих, столько, сколько можно будет… Ради бога, прикажите к нам немедленно из арсенала прислать на 500 орудиев комплектных зарядов, более батарейных»[807]. Но требуемые подкрепления и боеприпасы не прибыли к армии, тогда фельдмаршал благоразумно велел отступить. Обосновывая необходимость отступления с бородинских позиций, Кутузов писал Александру I: «…Должен отступить еще потому, что ни одно из тех войск, которые ко мне для подкрепления следуют, ко мне еще не сблизились…»[808].

В ночь на 27 августа атаман Платов получил предписание прикрывать отход русской армии с Бородинского поля за город Можайск, чтобы обозы и раненые не попали в руки врага. В помощь ему были приданы егерские полки Масловского отряда, а также Волынский и Тобольский пехотные полки[809].

Первой с Бородинского поля тронулась артиллерия; часа через три к Можайску потянулась пехота, за ней неторопливо запылила конница. Корпус Платова стоял неподвижно, не наблюдалось движения и в лагере Наполеона.

Наутро после сражения французские маршалы и генералы собрались вокруг шатра Наполеона. Ней громко критиковал бездеятельность и нерешительность императора в день битвы. Наполеон сумрачно молчал и, казалось, был согласен с резкой оценкой своей деятельности в день Бородина. Прискакал адъютант и донес, что русские отступают. Лучики радости засветились в потухших было глазах императора, он приказал атаковать корпус Платова. Плотная масса французской кавалерии грозной лавиной двинулась на казаков. По всему полю вскоре завертелись карусели индивидуальных поединков. Несмотря на численное превосходство, противнику не удалось сломить сопротивление неуловимых и юрких казаков. Более шести часов Платов сдерживал натиск французской кавалерии, медленно отступая к Можайску, где и остановился на ночь.

Утром следующего дня французы начали наступление на Можайск. Умело используя конную артиллерию, атаман приостановил атаки врага. Но некоторое время спустя французская пехота вновь полезна на позиции корпуса. Снова разгорелся бой. И только, когда русские обозы и повозки с ранеными отошли на значительное расстояние, Платов отступил перед превосходящими силами противника, оставив ему Можайск. Вскоре он, под напором превосходящих сил французов, вынужден был отойти к селу Моденово, располагавшемуся всего в трех верстах от главных сил Кутузова[810]. Поставив в вину Платову неоправданно быстрое, по его мнению, отступление, Кутузов 28 августа заменил его на посту командующего русским аръергардом, поставив во главе его генерала М. А. Милорадовича. Мог ли казачий атаман со своими немногочисленными и уставшими донельзя казаками успешно и долговременно противостоять превосходящим силам противника в этот период? Вряд ли. Это подтверждают очевидцы и участники тех событий. Например, весьма осведомленный полковник Генералального штаба (затем генерал-майор) И. П. Липранди[811] в своих мемуарах отмечал, что в тот момент воодушевленный победой на Бородинском поле и отступлением русской армии «неприятель напирал сильнее, нежели накануне», что отстранение Платова от командования русским аръергардом «имело и другой источник или причину»[812]. На этот источник и причину указал в своей «Характеристике полководцев 1812 года» прямолинейный генерал А. П. Ермолов, считая, что Кутузов «не имел твердости заставить Платова исполнять свою должность,