Атаман Платов. К 270-летию со дня рождения (1753–2023) - Михаил Павлович Астапенко

битве французы потеряли 58 578 солдат и офицеров, в том числе 49 генералов[774]. Современный историк В. Н. Земцов оценил французские потери за 5–7 сентября 1812 года в 38,5 тысяч человек[775]. По данным военного историка П. А. Жилина, Великая армия потеряла в этой грандиозной битве более 50 тысяч человек или 43 процента своего состава[776]. Около 16 тысяч прославленной на всю Европу французской кавалерии навсегда осталась лежать на кровавом поле Бородина, что составило больше половины французской армии. Сорок семь генералов Наполеона нашли смерть в огне Бородинского сражения[777].

Следует отметить, что к нескольким тысячам убитых следует прибавить умерших от ран, а их число было огромно. В Колоцком монастыре, где находился главный военный госпиталь французской армии, по свидетельству капитана 30-го линейного полка Ш. Франсуа, за десять последовавших за сражением дней скончалось три четверти раненых. Французские энциклопедии считают, что среди 30 тысяч жертв Бородина погибло и умерло от ран 20 500 человек.

Число погибших, считая умерших от ран, было гораздо выше, чем официальное число убитых на поле боя; к жертвам сражения следует отнести и раненых, позднее погибших. Осенью 1812 года русские сожгли и похоронили остававшиеся непогребёнными тела на поле. Согласно военному историку генералу Михайловскому-Данилевскому, всего было захоронено и сожжено 58 521 тел убитых. Русские историки и, в частности, сотрудники музея-заповедника на Бородинском поле, оценивают число захороненных на поле в 48–50 тысяч человек[778]. Согласно данным историка А. Суханова, на Бородинском поле и в окрестных сёлах (без включения сюда французских захоронений в Колоцком монастыре) было захоронено 49 887 погибших.

Сразу после Бородинской битвы Наполеон никак не оценил ее результаты, во всяком случае, подлинных документов на этот счет нет.

Много лет спустя, уже находясь в ссылке на острове Святой Елены, Наполеон писал: «Из всех моих сражений самое ужасное то, которое я дал под Москвой. Французы в нем показали себя достойными одерживать победу, а русские стяжали право быть непобедимыми… Из пятидесяти сражений, мною данных, в битве под Москвой выказано (французами) наиболее доблести и одержан наименьший успех»[779].

В своих мемуарах, продиктованных в 1816 году на острове Святой Елены, Наполеон отмечал: «Московская битва – моё самое великое сражение: это схватка гигантов. Русские имели под ружьём 170 тысяч человек; они имели за собой все преимущества: численное превосходство в пехоте, кавалерии, артиллерии, прекрасную позицию. Они были побеждены!» Через год, в 1817 году, Наполеон следующим образом описывал Бородинское сражение: «С 80 000 армией я устремился на русских, состоявших в 250 000, вооружённых до зубов и разбил их…»

Выдающиеся французские исследователи профессора Эрнест Лависс и Альфред Рамбо в своей многотомной «Истории XIX века» отмечали: «Конечно, французы одержали решительную победу… И все-таки зрелище поля битвы, усеянного 30 000 мертвых и 60 000 раненых (с обеих сторон. – М. А.) омрачало победу»[780]. При этом они не оспаривали того факта, что русская армия сохранила моральный дух и боеспособность. Эту оценку французов поддержали некоторые российские историки (например, Н. А. Троицкий)[781].

М. И. Кутузов в своей реляции императору Александру I писал: «Баталия 26 числа бывшая, была самая кровопролитнейшая из всех тех, которые в новейших временах известны. Место баталии нами одержано совершенно, и неприятель ретировался тогда в ту позицию, в которой пришёл нас атаковать».

В частном же письме он сообщал об итогах битвы: «Войска сражались с неимоверной храбростью. Батареи переходили из рук в руки, и кончилось тем, что неприятель нигде не выиграл ни на шаг земли со всеми превосходящими силами»[782]. Своей жене старый фельдмаршал сообщал: «Я, слава Богу, здоров, мой друг, и не побит, а выиграл баталию над Бонапартием».

Донесение Кутузова императору Александру об итогах Бородинского сражения прибыло в Петербург в день тезоименитства царя. Он велел публично объявить о победе русской армии, чтобы поддержать в народе надежду на успешное окончание всей войны. Князь Кутузов был произведён в генерал-фельдмаршалы с пожалованием 100 тысяч рублей. Всем бывшим в сражении нижним чинам императорским указом было пожаловано по пять рублей на каждого.

Тысячи донцов отличились в Бородинском сражении, сотни из них были отмечены боевыми орденами, Золотыми саблями, знаками отличия, повышениями в чинах, золотыми табакерками, «высочайшими благоволениями» и другими наградами. Полковник лейб-гвардии казачьего полка И. Е. Ефремов за Бородино получил орден Святой Анны 2-й степени с алмазами, корнеты С. С. Николаев, А. М. Каменов, С. С. Кутейников – ордена Святой Анны 3-й степени, полковник Д. Д. Комиссаров и есаул В. Гердов – ордена Святого Владимира 3-й степени, поручики лейб-гвардии казачьего полка С. А. Леонов, А. И. Андрианов, П. Б. Греков, Е. А. Коньков[783], сотник Номикосов – Золотые сабли с надписью «За храбрость»[784]. Командир 1-й Донской конно-артиллерийской роты войсковой старшина П. Ф. Тацин получил чин подполковника русской армии, а в дальнейшем он стал Георгиевским кавалером и генералом. Отличившийся в битве есаул Салтысов был награжден орденом Святого Владимира 4-й степени, а трое героев-казаков 1-й Донской конно-артиллерийской роты получили Знаки отличия Военного ордена («солдатские Георгии», введенные императорским указом в 1807 году). В Бородинской битве отличился поручик Донской конной артиллерии Поздеев, адъютант начальника артиллерии российской армии генерал-майор А. И. Кутайсов.

Характерно, что предводитель донских казаков атаман Матвей Иванович Платов за Бородинское сражение не получил никакой награды. По данным некоторых историков, «причиной этого было недовольство Кутузова лично Платовым малым результатом, с его точки зрения, достигнутого нападением»[785]. Обойден был наградой и другой руководитель знаменитого рейда – генерал-лейтенант Ф. П. Уваров. М. И. Кутузов, позже отвечая на запрос императора Александра Первого: почему за Бородино не представлен был к награждению генерал Ф. П. Уваров, в рапорте от 22 ноября, то есть уже после изгнания Наполеона из России, писал: «Говоря о 1-м кавалерийском корпусе, я имею долг присовокупить Вашему императорскому Величеству, что генерал-лейтенант Уваров по усердию своему к службе Вашего Величества сколько не жалел в сражении 26 августа при Бородине что-либо важное предпринять с порученным ему корпусом, но не мог совершить того, как бы ему желалось, потому что казаки, кои вместе с кавалерийским корпусом должны были действовать и без коих не можно ему было приступить к делу, в сей день, так сказать, не действовали»[786].

Между тем это утверждение М. И. Кутузова, что «казаки в сей день… не действовали» опровергается документами и исследованиями историков. Один из них, дореволюционный историк Николай Поликарпов, документально проанализировав весь ход рейда казаков Платова и кавалерии Уварова, писал: «…Очевидно, что утверждение князя Кутузова в рапорте… Александру I о том, что «казаки в сей день, так сказать, не