Атаман Платов. К 270-летию со дня рождения (1753–2023) - Михаил Павлович Астапенко

действовали и что вследствие бездействия казаков, генерал-лейтенанту Уварову «не можно было приступить к делу» не подтверждается. 1) 1-й резервный кавалерийский корпус не только приступил к делу, но и завершил его, в пределах возможности, при содействии казаков Платова прорвался через плотину у дер. Беззубовой, атаковал несколько раз крайний левый фланг французской армии между этой деревней и с. Бородиным и произвел совместно с платовцами не малый переполох во французской армии. 2) Казачьи полки, участвовавшие с атаманом Платовым в налете 26 августа, понесли довольно значительные потери, которых они избежали бы, если бы «в сей день не действовали бы»… Князь Кутузов не знал истинного хода дел в районе боевых действий атамана Платова и генерала Уварова – иначе нельзя ничем объяснить его неверную фразу в своем рапорте, что «казаки в сей день, так сказать, не действовали». При этом надо принять во внимание и то, что князь Кутузов писал свой рапорт 22 ноября 1812 года, когда многие подробности из действий наших войск в сражении при селе Бородино были уже забыты основательно»[787].

О потерях казачьего корпуса Платова в Бородинском сражении сохранились неполные сведения, в частности: «Донского казачьего подполковника Грекова 18-го ранены есаул Ильин, сотники Данилов и Малчевский. Донского казачьего войскового старшины Жирова полка: смертельно ранен и умер от ран сотник Попов; ранен войсковой старшина Жиров, есаул Власов, сотники Боровков, Грицыхин, Наумов и Платов. Донского казачьего ген. – майора Иловайского 5-го полка: убиты 20 казаков; ранены сотники Любимов и Пимонов. Донского казачьего подполковника Харитонова 7-го полка ранены 25 казаков. Войсковой старшина Жиров был ранен тяжело и в командование его полком вступил есаул донского Атаманского полка Пантелеев»[788].

Пройдет немного времени и появится народная песня об участии донского казачества в Бородинском сражении:

Мы гуляли во лужках, забавлялись во кружках,

Мы гуляли, цветы рвали, мы веночки совивали,

Совивали, совивали, на головку надевали,

На головку надевали, нову песню запевали,

Как мы в армии живали, ничего горя не знали,

Как мы начали палить, дым-ат с сажею валит:

Каково есть красно солнушко – и не видно во дыму!

Не ясен сокол летает, граф-ат Платов разъезжает,

Он на крутой на горе, сам на вороном коне;

Он поехал, засвистал своим донским казакам:

Гей, вы братцы, вы ребята, вы товарищи мои!

Вы не пейте, ребята, зеленого вина,

Пожалейте, ребята, государевой казны!»

Уж как в поле пыль пылит, во дубраве лес шумит,

Во дубраве лес шумит – француз с армией валит,

Он поближе подходил, генералам пригрозил;

Генералы испугались, слезно плакали-рыдали

Платком слезы утирали, три словечушка сказали:

«Не видать вору-французу нашей каменной Москвы,

Золотых наших крестов, белых каменных мостов»[789].

Известный советский военный историк, генерал-майор П. А. Жилин в своей монографии «Отечественная война 1812 года» писал: «При оценке Бородинского сражения следует подчеркнуть, по крайней мере, три главных результата. Во-первых, наполеоновской армии не удалось сломить сопротивление русских, разгромить их и открыть себе свободный путь к Москве. Во-вторых, русская армия вывела у противника из строя почти половину его войск. И, наконец, в-третьих, на Бородинском поле французская армия понесла невосполнимый моральный ущерб, в то время как у русских войск возросла уверенность в победе над противником»[790].

Выдающийся русский военный историк Антон Антонович Керсновский, автор фундаментальной «Истории русской армии» в 4 томах писал: «Бородинское сражение оказалось преждевременным. С ним поторопились на два месяца. Его следовало дать не в конце августа, а в конце октября, когда французская армия была в достаточной степени подточена изнутри. Имей Кутузов тогда в строю те десятки тысяч, что погибли бесцельно в бородинском бою, будь жив Багратион – генеральное сражение было бы дано где-нибудь под Вязьмой – и тогда не ушел бы ни один француз, а Наполеон отдал бы свою шпагу Платову…

…Но Кутузов так же не ответственен за Бородино, как не ответственен и за Аустерлиц. Этого сражения он не желал, понимая его бесцельность и риск – оно было ему навязано, 60 000 жизней было принесено в жертву Молоху общественного мнения»[791]. Оценивая прямые итоги Бородинской битвы, Керсновский писал: «Вечером французы очистили поле сражения, так что побоище разыгралось вничью»[792].

В целом можно сказать: главным достижением Бородинского сражения стало то, что Наполеон не сумел разгромить русскую армию, а в объективных условиях всей Русской кампании 1812 года отсутствие решающей победы предопределило конечное поражение Наполеона. Бородинское сражение ознаменовало собой кризис французской стратегии решающего генерального сражения. Французам в ходе сражения не удалось уничтожить российскую армию, вынудить капитулировать Россию и продиктовать условия мира. Российские же войска нанесли существенный урон армии противника и смогли сохранить силы для грядущих сражений»[793].

Прошло много лет после Бородинского сражения. Умирали, уходя в небытие, участники этой грандиозной битвы. Последним его участником из состава Великой армии Наполеона стал лейтенант Жан-Батист Николя Савен, в русском плену принявший имя Николая Андреевича Савина. Он скончался в возрасте 126 лет и 7 месяцев в Саратове.

Последним участником Бородинской битвы с русской стороны посчастливилось стать Акиму Винтанюку (Винтонюку). Он дожил до 100-летней годовщины Бородинского сражения: в 1912 году ему было 122 года! Проживал он в это время в Кишиневе, имел знак отличия Военного ордена Святого Георгия за Отечественную войну 1812 года. После Севастопольской кампании 1855 года в чине фельдфебеля ушел в отставку. Лишённый средств к существованию, Винтанюк жил на средства своей 90-летней жены, зарабатывавшей на жизнь стиркой белья. Офицеры 53-го Волынского пехотного полка, узнав о нищенском существовании ветерана Бородина, собрали и отправили Винтанюку 41 рубль 50 копеек[794].

24 августа Аким Винтанюк был доставлен из Кишинева, в сопровождении городового Кишиневской полиции Кушнерева, на Бородинское поле для участия в торжествах по поводу столетнего юбилея знаменитой битвы. Здесь его поджидали другие участники и свидетели событий Отечественной войны 1812 года: 120-летний Максим Пятаченков из Тамбовской губернии, 118-летний Петр Лаптев из Виленской губернии, 112-летний Гордей Громов из Могилевской губернии, 110-летний Степан Жук из Витебской губернии и 110-летняя Мария Желтякова из Московской губернии. 25 августа они были удостоены беседы с императором Николаем Вторым, который по воспоминаниям московского губернатора В. Ф. Джунковского «удостоил стариков-ветеранов беседы, расспрашивая о прежней их службе и жизни. Во внимание к преклонным летам инвалидов его величество приказал им сидеть. Это всех очень тронуло, старики сидели, а