Народное государство Гитлера: грабеж, расовая война и национал-социализм - Гётц Али

Если сравнить военное налоговое бремя, ложившееся на классических наемных рабочих, с одной стороны, и на предпринимателей – с другой, эта «разница финансирования» войны была бы еще более очевидной. Как показано в предыдущих главах, средней германской рабочей семье не нужно было платить никаких прямых налогов до самого мая 1945 года. Косвенные потребительские налоги, взимаемые с пива и табачных изделий, с лихвой компенсировались за счет необычно больших выплат на содержание солдатских семей и жалованье самих солдат. В целом подавляющее большинство немцев, которые в то время были еще относительно бедны, во время войны имели денег больше, чем за последние предвоенные годы.

В предыдущем разделе обсуждались текущие военные доходы. К августу 1944 года они покрыли около половины фактических военных расходов. Остальное в основном финансировалось за счет кредитов. В следующей главе объясняется, каким образом были получены эти кредиты на немецком рынке капитала и как их погашение должно было перелечь на плечи покоренных народов после «победного мира».

Спекулятивная политика

Бесшумность и иллюзорность

Даже если соотношение между доходами и возможностью получения кредитов во время Второй мировой войны было гораздо более благоприятным, чем во время Первой мировой, министру финансов все равно приходилось брать значительные внутренние военные займы. Это происходило способом, который эксперты назвали «бесшумным», а иногда и «невидимым» финансированием. В отличие от 1914–1918 годов оно означало отказ от пропаганды долгосрочных военных займов среди населения. Вместо этого краткосрочные займы выдавались непосредственно кредитными институтами, а именно без всяких специальных правовых актов или одобрений – за спиной вкладчиков.

Сберегательные кассы, ипотечные кредитные центры, кооперативные банки, страховые общества и коммерческие банки были тайно (с 1936 года) преобразованы в государственные финансовые предприятия, аккумулирующие свободные денежные средства. То же самое относилось и к учреждениям пенсионного страхования, которые в то время еще имели значительные денежные резервы. Без всякого видимого сопротивления банкиры позволили разместить долговые обязательства рейха в своих портфелях. Таким образом они де-факто превратили вклады своих клиентов (в основном краткосрочные) в долгосрочные. Успех технологии «бесшумного» финансирования зависел от видимости добровольности. Поэтому уже в январе 1940 года прессе запретили обсуждать возможность принудительных и длительных военных банковских вкладов[940]. Такие законодательные меры рассматривались «совершенно неверными и политически недопустимыми», поскольку необходимо было оставить «у рабочего человека по крайней мере впечатление, что он неограничен в правах на распоряжение своей заработной платой» и что государство не собирается «отбирать у него средства каким-либо образом»[941]. Советник Геринга по финансовой политике Отто Доннер назвал эту систему «замкнутым кругооборотом капитала» (своего рода «пирамидой»). Этот метод был основан на том, что «вкладчики приносят в банк некоторые суммы своих доходов, а кредитные институты передают эти деньги министру финансов в обмен на казначейские обязательства, которыми покрываются выплаты процентов вкладчикам»[942].

С помощью «бесшумной» конвертации примерно 40 млн сберегательных счетов и многих миллионов других видов сбережений немцев в долговые обязательства рейха средства непрерывно перетекали в центральную кассу рейха и в буквальном смысле растворялись[943]. Выше уже описывалось, как наличные деньги, прежде всего принадлежащие солдатам вермахта, обменивались на товары и имущество на оккупированных территориях. Таким образом, нарушенный в Германии баланс между предложением товаров и ликвидными деньгами мог быть частично уравновешен. Тем не менее у населения оставался еще значительный остаток, который следовало расходовать разумно. Для поддержания стремления к экономии требовался строгий контроль за заработной платой и ценами. Кроме того, необходимо было постоянно и максимально эффективно бороться с внутренним черным рынком.

Впрочем, эта процедура коснулась не только немецких мелких и крупных вкладчиков. Везде, где только было возможно, банковские комиссары рейха принуждали кредитные аппараты отдельных оккупированных стран к покупке германских государственных облигаций, служивших для дальнейшего финансирования войны. Так, в итоге чешские финансовые институты тайно вложили более 70 % денежных вкладов своих клиентов в германские военные займы[944]. Как уже упоминалось, во Франции банковские вклады, считавшиеся собственностью врагов, были конвертированы в казначейские обязательства, которые должно было разместить французское государство для покрытия оккупационных расходов[945]. Поскольку огромные контрибуции оккупированных стран должны были оплачиваться в основном в форме местных государственных ценных бумаг, центральные банки и финансовые управления были вынуждены в значительной степени использовать для финансирования войны Германии национальную валюту. Организация этого процесса была одной из важнейших задач немецкого комиссара при соответствующем национальном банке.

Появление такого типа финансовых махинаций началось 12 сентября 1939 года с официального постановления о дополнительном бюджете на 1939 финансовый год. Оно уполномочило министра финансов «взять кредит на сумму до 15 млрд рейхсмарок» на ведение войны[946]. В 1945 году рейх был должен немецким банкам 110 млрд рейхсмарок, сберегательным кассам – 54 млрд рейхсмарок и частным страховым компаниям – 25 млрд рейхсмарок[947]. Кроме того, по бухгалтерии проходило 33 млрд обязательств, замаскированных под долги по клиринговым расчетам. На самом деле это были давно «потерянные» коммерческие кредиты, которые в случае победы Германии должны были перевалиться на плечи оккупированных и союзных государств, а в случае ее поражения все равно бы считались неактуальными. Оставшийся долг рейха существовал (стремительно увеличиваясь к концу войны) в виде непокрытого долга перед Рейхсбанком, именно так можно с профессиональной точки зрения охарактеризовать безостановочное печатание денег.

Система действительно работала бесшумно и незаметно, что было ее преимуществом. Но она приводила государственные финансы в шаткое состояние, поскольку доля «плавающего», не обеспеченного долгосрочными займами государственного долга постоянно росла. В конце концов, как предостерегающе писал один финансовый эксперт в 1944 году, «широкие слои населения» располагали «миллиардными суммами с ежедневно становящимися подлежащими к уплате процентными вкладами или даже банкнотами, которые они могли выбросить на рынок в любой момент»[948].

Великобритания и Соединенные Штаты, напротив, финансировали войну в основном за счет официальных долгосрочных военных займов. Делалось это популярными «грубыми пропагандистскими методами», например неделями «Крыльев Победы» в Великобритании, блестящими плакатными кампаниями «Только все вместе» основных военных займов в США. Они обращались к каждому гражданину, пропагандировали борьбу за свободу, требовали материальной поддержки солдат. Знаменитый концерт в поддержку военных облигаций, который дали Артуро Тосканини, Владимир Горовиц и симфонический оркестр NBC 25 апреля 1943 года в переполненном до отказа нью-йоркском Карнеги-холле, собрал 11 млн долларов всего за два часа. Прозвучал Концерт для фортепиано с оркестром № 1 Чайковского.

В конце 1942 года в Великобритании мелкие вкладчики имели счета на впечатляющие 1,7 млрд фунтов стерлингов из 4,6 млрд фунтов, которые были собраны