Дубль два. Книга вторая - Олег Дмитриев

Патруль и поползём по гравийке, а потом и по ночному лесу, я затосковал. Пока «скорая», и вправду не посрамив название, не въехала на территорию какого-то закрытого объекта в глухом лесу, так и не добравшись до города. Мы вышли на воздух, и я тут же закурил, потому что делать это лёжа не велели намертво вбитые в подкорку страшные плакаты пожарной безопасности, а в реанимобилях — здравый смысл и привитое родителями уважение к врачам.

Вокруг высились брёвна. Сложенные стопками, или как это правильно называется, лежали и свежие, одуряюще пахшие смолой, и какие-то, видимо, выдержанные, сухие — под навесами. Впотьмах виднелись и другие навесы, где белели доски, брус и кругляк без коры. Много. Подождав, пока я докурю и спрячу окурок в карман, Никола махнул рукой, веля идти следом. Саша шёл замыкающим. Людей на производстве, или пилораме, или лесном складе пиломатериалов, не было ни души.

Болтун уверенно, с поднятой головой, как белым днём по гладкому полу шагал там, где мы за его спиной спотыкались, хотя под ноги смотрели очень внимательно. Миновав два больших ангара и обогнув третий, остановились возле древней бытовки. Когда-то она, вероятно, была синей. Сейчас — серо-голубой, из-за времени и сумерек. Обшарпанный старый неприметный и неприглядный вагончик без окон. С единственной дверью. Стоявший на невысоком фундаменте из пеноблоков. Пират открыл дверь большим ключом и пропустил нас вперёд, ткнув пальцем, чтоб далеко не проходили. И закрыл за собой дверь, войдя вслед за нами. Погрузив всё вокруг в непроглядную тьму.

Когда вспыхнули лампы под потолком — я сперва ослеп. А потом присмотрелся — и охренел. Потому что справа от входа стояло рабочее место, больше похожее на центр управления полётами: десяток экранов, какие-то пульты, кнопки, рычаги. Слева — кушетка. А прямо перед нами — кабина лифта, один в один такая же модная, как в подземных чертогах епископа. Чувствовалось, что Саша тоже был не прочь поделиться эмоциями. Но облечь их в единственную соразмерную моменту оболочку и выпустить наружу что-то мешало. То ли духовный сан, то ли желание максимально походить на старого пирата. Который крепко взялся за обучение молодого Мастера. Двумя руками. Тьфу ты, одной то есть.

В кабину я заходил, как к себе домой. Чего я, изделий Щербинского лифтзавода в неожиданных местах не видал, что ли? А вот Сашка чуть только рот руками не зажимал, чтоб не сообщить лишнего. Но пока держался. Никола, поглядев на него с какой-то странной кривовато-хитроватой полуулыбкой, нажал на нижнюю кнопку. В отличие от подгорного лифта, тут их всего две и было. И поехали мы предсказуемо и скучно — просто вниз, без неожиданностей. Они начались позже.

Когда блестящие двери разошлись в разные стороны, я был готов увидеть, в принципе, что угодно. Ну, то есть это я так думал.

За створками открылось помещение, напомнившее, почему-то, станцию метро. Наверное, тем, что невысокий, метра три от силы, потолок поддерживали мощные колонны в два ряда. И справа за ними было видно, что пол обрывался. А до стены ещё оставалось расстояние. Как от края перрона. Туда-то нас, остолбеневших, и поманил старый пират, сияя, как начищенный бок медного самовара. И расцветая уж совсем, когда из тоннеля выкатил поезд.

— Ма-а-ать… — не выдержал-таки Сашка. Забавно у него получилось. Почти как у Павлика.

Мы вошли в разъехавшиеся двери. Вагон как вагон, метро как метро. Только старый, такие в Москве, кажется, только на нескольких линиях остались: синие, пучеглазые, с двумя фарами, дверцей посреди них и белыми вертикальными поручнями с обеих сторон от неё. А внутри — сплошные мягкие диваны со спинками, скучный линолеум и белые плафоны странной формы, будто стеклодув сперва выдул нормальную полусферу, а потом подумал, и ещё «додул». Ретро-поезд. Невозможный и совершенно неожиданный в этих краях. Как и всё, что касалось здешних Мастера, Хранителя и тем более Древа.

Сашка рухнул на скрипнувший диван, и поезд тут же тронулся, чуть качнувшись. Я сел рядом, глядя, как он с выпученными глазами изучает интерьер. И подумал, что прогресс — прогрессом, двадцать первый век и все дела, но в стране оставались люди, что ни разу не видели и не ездили на метро. И вполне нормально жили. Болтун, сидевший напротив, смотрел на молодого с каким-то благостным, почти отеческим выражением. Я дождался, пока он глянет на меня и поднял правый кулак. Из которого по очереди выставил сперва указательный палец, а потом средний. И чуть качнул на них головой. Пират расплылся в одобрительной улыбке и в ответ показал мне указательный на своей правой, на котором большим отметил примерно половину. Значит, до дома — полчаса. Поспать не успею, а изучать в этом вагоне мне было нечего. Чуть прищурившись, разглядел сферу Мастера. Красно-желтые узоры и переливающаяся белая лента посередине, экватором. Ни синего, ни зелёного. Значит, всё в норме, всё штатно. Приметив один участок, что почему-то заинтересовал больше других, потянулся к нему и спросил Речью:

— Наши там в порядке?

Судя по тому, что Сашка не шелохнулся, продолжая разглядывать скучные голые жёлтые стены вагона, на «закрытый канал» настроиться удалось. Болтун чуть изогнул перебитую шрамом левую бровь, отчего поднялась только одна её половина. И кивнул. Чуть подумал, и показал большой палец. То ли у наших всё было очень хорошо, то ли меня похвалил за поддержание тишины. Или ещё за что-то. Все три варианта меня устраивали вполне. Особенно первый. Поэтому я благодарно кивнул в ответ, закрыл глаза и привалился забинтованным затылком к чуть скользившей спинке сидения. В новых вагонах так бы нипочём не получилось — там только по белому пластику башкой стучать на стыках рельс. А тут — ничего, вполне удобно. Мягко.

* Бой с тенью — Apocalyptica, Triplex: https://music.yandex.ru/album/3385884/track/28309513

Глава 26

Ретроспективы

Всё-таки закемарил. В стуке колёс, фирменном железнодорожном «ты-дых — ты-дых», есть, конечно, какая-то магия. Как в шуме дождя и звуках костра. Закрываешь глаза — и сон наваливается, как вечерние сумерки на южном море, разом, резко.

Разбудил неожиданный металлический звук: три удара-щелчка. Правый глаз открылся сам собой, мгновенно. Чтобы увидеть на противоположном диване довольного Николу. Это он звякнул по поручню своей хваталкой, намекая, что поезд прибывает, готовьтесь освободить вагоны. Ну, в нашем случае — конкретно этот, единственный, вагон. Сашка всё продолжал крутить головой, удивляясь и удивляя. Чего тут можно с таким интересом разглядывать полчаса? Ну, ему в новинку,