Атомный век Игоря Курчатова - Александр Анатольевич Цыганов

Начинал батраком в деревне Литвиново двенадцати лет от роду. В четырнадцать лет поступил на Кольчугинский завод, сначала рассыльным, потом рабочим. Это была уже советская власть, 1919 год. Павел вступил в комсомол – мол, комсомольцев быстрее на фронт мобилизуют.

Мобилизовали… возить дрова для завода. Как в советской классике: «Хлеб и дрова решали всё», «Пять раз сдохни, а ветку построить надо» …

Вскоре Зернов становится секретарём комсомола завода, а в 21 год – всего района. Когда ЦК партии и комсомола кинули клич «Молодёжь – к образованию!» – уехал в Москву на рабфак имени Артёма. Оттуда поступил в МВТУ, выучился на инженера-механика по двигателям внутреннего сгорания. И показал такие способности, что ему предложили остаться в аспирантуре, а затем и работу преподавателя.

П.М. Зернов. [113]

Лозунг «К образованию!» был чрезвычайно своевременным. Своих пролетарских управленцев Советскому государству отчаянно не хватало (или, точнее, не хватало грамотных управленцев – языкастых партийцев было хоть пруд пруди). Так что уже в 33 года Павла Зернова назначают начальником союзного главка тракторной промышленности – Главтракторопрома при сначала Наркоммаше, а с 1939 года – при Наркомсредмаше СССР. Там же и тогда же он становится заместителем наркома.

Карьерный прыжок во многом обусловлен был тем, что Наркомат машиностроения последовательно возглавлялся, судя по приговорам, сплошь троцкистами и контрреволюционерами: членом ЦК ВКП(б) и латышского контрреволюционного подполья Валерием Межлауком, депутатом Верховного Совета СССР и контрреволюционным террористом Александром Брускиным, заместителем начальника особого технического бюро при НКВД СССР и участником контрреволюционной организации Михаилом Давыдовым.

Меньше чем за год сменились четыре руководителя, и в итоге в 1939 году наркомат расформирован. Павел Зернов угодил в заместители к самому Ивану Лихачёву – легендарному директору АМО-ЗИС, который сумел создать автогигант мирового уровня из невзрачного заводика, производившего в год всего по нескольку сотен столь же невзрачных грузовичков АМО-Ф-15. Тех самых легендарных «полуторок».

К тому времени Зернов уже был известен как человек, способный на многое в качестве, как сегодня говорят, кризисного менеджера. Выправлял провалы в производстве немецких дизелей для подлодок, решал проблемы плавившихся подшипников, налаживал выпуск артиллерийских тягачей, вытаскивая их из графы «вредительские» в номенклатуру вооружений Красной армии. Поэтому, когда в 1940 году советская промышленность столкнулась с натуральным кризисом стандартизации, Зернова поставили председателем Всесоюзного комитета стандартов при Совнаркоме.

Юный П.М. Зернов.

[Из открытых источников]

В войну он в фантастически короткие сроки удесятерял выпуск пулемётов, устраивал танковый конвейер на заводе в Харькове за месяц до захвата города фашистами и ещё успел выдернуть завод у них из-под носа (сам вылетел из города в бомбовом отсеке последнего самолёта). Потом организовывал под бомбёжками новый танковый завод на базе судоверфи в Сталинграде, налаживал конвейерное производство танков в Челябинске, втрое нарастил их выпуск в Нижнем Тагиле…

Сорока лет ещё не было, когда он стал танковым «богом» воюющей страны!

И ещё интересная историческая деталь: именно под руководством Павла Зернова был выстроен первый Крымский мост через Керченский пролив в 1944 году. И не его вина, что временная схема не предусматривала возведения ледоломов вокруг опор, а ледоколов в 1945 году в Азовском море не было.

Ну и вишенка на тортике – восстановлением интересных Союзу экономических объектов в Германии после Победы занимался тоже он.

Официально база № 112 Главгорстроя СССР занималась выпуском ракетных двигателей «С». Почему «С»? Чтобы никто не догадался! Среди сотрудников «базы» ходило толкование – «Сталина». РДС – «Ракетный двигатель Сталина». Или же – «специальный»: «Ракетный двигатель специальный». Неофициально расшифровывали так: «Россия делает сама». Вроде бы сам Лаврентий Палыч поведал о таком варианте Сталину, сославшись на Кирилла Щёлкина, заместителя главного конструктора Бомбы.

Что именно Россия делает сама, Курчатов знал досконально: к «ракетчикам» в КБ-11 он наведывался часто. Хотя поначалу дорога была достаточно обременительной из-за нескольких пересадок. Покуда в Сарове не оборудовали аэродром для транспортных Ли-2.

А пока… От Москвы до Арзамаса. Оттуда – по железнодорожной узкоколейке. Медленно так, неторопливо. Летом из пассажирского вагончика, подцепляемого к концу состава, можно соскочить на ходу, сорвать цветов на лугу и успеть снова забраться на подножку.

С другой стороны, ползёт себе вагончик, тебе тепло и уютно, ты вне времени и пространства, ты в покое. И торопиться никуда не надо в этой внепространственной капсуле посреди заповедной русской Вселенной…

И можно без той сплошной лихорадки буден о чём-то подумать, о большом, главном. Или поговорить с попутчиками, раздумчиво, широко, без спешки и конкретики бумаг. Или глядеть в окно на эти Берещины, Сатисы, Елховки, Шатки, испытывая смутное чувство вины за то, сколь много денег отдают тебе эти и без того бедные деревушки. Но и укрепляя совесть свою сознанием, что ради них, ради того, чтобы жили они, ты это делаешь.

И.В. Курчатов, Б.Л. Ванников, К.И. Щёлкин.

[НИЦ «Курчатовский институт»]

Только недолог этот путь. И ты вновь погружаешься в гулкий прибой забот…

* * *

Забот было много. Зернову кроме самого ядерного объекта пришлось строить практически целый город. Поначалу Саров (он же Арзамас-75, Арзамас-16, Объект-550, База-112, Кремлёв, а также «Колючка» в просторечии) был очаровательно мал: административное здание КБ, гостиница, барак, где проживали местные, здания бухгалтерии, отдела ГБ и милиции. И ещё клуб строителей напротив бухгалтерии. В соборе за колокольней разместили гараж, потом переделали её в столовую. Напротив в старинном монастырском здании завели ресторан с небольшой эстрадой.

Павлу Зернову пришлось заниматься строительством современного города – с домами и дорогами, с канализацией и водоснабжением, со школами и магазинами. И с театром – тоже.

М.Г. Первухин, Ю.Б. Харитон, И.В. Курчатов, П.М. Зернов

с урожаем картошки в Сарове.

[Портал «История Росатома» / http://www.biblioatom.ru]

Храмы Зернов постарался сберечь – тут они с Игорем Васильевичем почти без слов друг друга поняли…

Что же до размещённого в этих затерянных палестинах КБ, то его организация полностью подчинялась логике создания Бомбы.

А Бомба для своего создания требовала:

– разработки теории Бомбы (за это отвечал Яков Борисович Зельдович);

– обеспечения сферически симметричного сжатия плутония до критической массы (руководитель темы Кирилл Иванович Щёлкин);

– определения критической массы плутония (Георгий Николаевич Флёров);

– создания нейтронного запала (Юлий Борисович Харитон и снова Щёлкин);

– разработки узлов и конструкции атомной бомбы (Николай Леонидович Духов и Владимир Иванович Алфёров).

В соответствии с этой логикой КБ-11 был составлен из четырёх научно-исследовательских секторов, двух теоретических отделов, двух опытных заводов плюс (в будущем) завод № 551 для серийного производства ядерных бомб, ТЭЦ и ряда вспомогательных служб.

Здесь создавалось ядерное оружие России.

[Фото автора]

Во главе всего хозяйства