Шотландия в Новое время. В поисках идентичностей - Виктор Юрьевич Апрыщенко

участвовал в судебных процессах против ведьм, настаивая на обвинительном приговоре и на казни для них. В 1597 г. он принимал участие в еще одном, вероятно, самом крупном, ведовском процессе против тех, кто якобы замышлял его убийство. Опыт, полученный в результате расследования этих преступлений и преследования обвиняемых, позволил ему стать автором ведовского трактата «Демонология», увидевшего свет в 1597 г., единственного столь масштабного произведения, касающегося ведьм, написанного европейским монархом. Бесспорно, что помимо прочего, это был политический трактат, поскольку немалая его часть посвящена тому, что такое идеальный монарх, как он должен править и наказывать. В результате это произведение стало основой политизации ведовских преследований в Шотландии[498].

Хотя трактат Джеймса стал известен и в Англии после того, как он в 1603 г. наследовал престол в Лондоне, однако этот труд никогда не оказывал там такого влияния, какое он имел в Шотландии. Как и абсолютистские идеи монарха, «Демонология» не вписывалась в интеллектуальную мысль юга Британских островов, а в 1653 г. демонологическая концепция Джеймса была подвергнута критике даже Робертом Филмером, отстаивавшим идею божественного происхождения власти монарха и симпатизирующим политическим взглядам британского короля[499]. Таким образом, в Англии для реализации политизированного взгляда на ведовство практически не было возможностей. Порча и проклятие не представляли личную угрозу для Джеймса в период его нахождения в Англии, и, вероятно, поэтому он не предпринимал серьезных попыток реализации демонологических идей. Более того, в 1605 г., два года спустя после прибытия в Лондон, он продемонстрировал свой скепсис относительно обвинений в адрес ведьм и стал даже выказывать сомнения по поводу обладания ими какой-то власти.

Политические процессы определяли преследования ведьм как на местном, так и на центральном уровнях. Члены городских советов не только прилагали энергичные усилия для того, чтобы гарантировать своим комиссионерам место в судебных органах, занимающихся ведовскими процессами[500], но также были вовлечены в непрекращающийся спор о своих юрисдикциях с местными церковными властями. Священники и старейшины приходов часто вызывали подозреваемых в ведовстве предстать перед еженедельным заседанием приходского суда, известного как церковная сессия, и требовали ответа о демоническом поведении. Пресвитерии, объединявшие священников нескольких приходов и составлявшие следующий уровень церковной организации, зачастую проводили предварительные испытания ведьм и затем докладывали о его результатах светским магистратам. В большинстве случаев местные церковные власти взаимодействовали с представителями городской элиты, но время от времени городские власти должны были сдерживать представителей церкви, превышавших границы юрисдикции[501]. В расследовании дела Гейлис Джонстон 1614 г. Тайный совет счел необходимым сделать пресвитерии Далкейта замечание за попытку вершить суд, ответчик по которому находился в юрисдикции Данфермлина[502].

Политические процессы на местном уровне играли даже большую роль в преследовании ведьм, чем политическая конъюнктура в национальном масштабе. В частности, женщины, пытавшиеся реализовать заговор против Джеймса VI в 1590 и 1591 гг., впервые предстали именно перед местными властями, а центральная власть стала участвовать в процессе лишь тогда, когда против ведьм было выдвинуто еще и обвинение в политическом заговоре. Явные политические мотивы, как правило, не прослеживаются в шотландских ведовских процессах, которые чаще были направлены против представителей незнатных слоев общества. Однако определенное число процессов составляло исключение, и там мы можем распознать политические интересы в преследовании и наказании ведьм[503]. В таких примерах женщины могли быть вовлечены во фракционное противостояние внутри городских советов, чаще посредством своих мужей. Обвинения в ведовстве нескольких жен городского магистрата Инверкейтинга в 1649 г. вынудили священника и пресвитерию Данфермлина просить парламент о начале расследования против самих магистратов, освободив от ареста женщин[504]. Подобные случаи практически невероятно представить на территории Англии, где подавляющее большинство обвиненных в колдовстве женщин происходило из самых нижних общественных слоев.

Повсюду в Европе преследование ведьм активизировалось во времена политической нестабильности или острых кризисов. Не преуменьшая значимости периодов политических катаклизмов, случавшихся в Англии на протяжении раннего Нового времени, стоит заметить, что Шотландия испытала их на себе гораздо в большей степени. И большая часть таких потрясений по времени совпала с активизацией демономании. Первая масштабная охота на ведьм произошла в Шотландии в 1590–1591 гг., что совпало с попытками Джеймса подавить серию восстаний, в то время как следующий приступ преследования ведьм в 1597 г. пришелся на время сложного политического и церковного противостояния. Затем в 1643–1644 гг., в период активизации движения ковенантеров, вызвавших очередной политический и церковный кризис, Шотландию вновь накрыла волна преследования ведьм. А 1649–1650 гг., когда сторонники ковенанта, призвав на помощь представителей общин, активно оказывали сопротивление соглашению с Англией, были ознаменованы одним из наиболее масштабных преследований ведьм. Английская оккупация Шотландии несколько снизила накал ведовских страстей, однако после того, как армия Кромвеля оставила северную Британию, местные элиты попытались вновь поставить под контроль церковь и государство и активизировать охоту на ведьм. Реставрация Чарльза II и замена ковенантеров роялистами привели к попыткам реформ 1660 г., что уже годом позже вылилось в новое масштабное преследование ведьм.

В Англии, хотя 1640-е гг. и были ознаменованы целым рядом противоречий, эти конфликты не были столь растянуты во времени, концентрируясь в довольно незначительном временном промежутке. Епископат здесь был аннулирован в 1646 г., спустя восемь лет после аналогичного события в Шотландии. И не случайно, вероятно, что крупнейшее преследование ведьм на юге Британских островов пришлось именно на этот период, а среди тех, кто был ответственен за это, находились и религиозные радикалы, значительно увеличившие свою власть, и региональные церковные власти. На протяжении 1640-х гг., однако же, шотландская и английская охоты на ведьм были близки друг другу как никогда ранее и после этого. В 1650-е гг. интенсивность преследования ведьм в Англии стала снижаться, в то время как Шотландии предстояло еще пережить несколько подъемов демономании. Эволюция английского права может отчасти объяснить такую тенденцию, однако относительная стабильность, установившаяся в годы протектората и Реставрации, лишила местные элиты имиджа единственных поборников пуританской чистоты, под знаменами которой вершилось преследование ведьм.

Как бы то ни было, политическая ситуация в Шотландии играла для преследования ведьм более важную роль, чем в Англии, где режим Реставрации послужил сигналом для расцвета лишь демонологической теории, ставшей показателем стремления к установлению истинного христианского сообщества. И эта теория стала частью английского политического дискурса на протяжении следующих пятидесяти лет[505]. В этих идеях, нашедших выражение в несметном количестве памфлетов, делался особый акцент на связи между ведовством и мятежом. Только в этом, вероятно, выражалась связь между ведовством и политикой в Англии. Но эти представления о ведовстве, включавшие осознание его дьявольской природы, а также общие рассуждения на тему о том, как может являть себя дьявол,