"Санта-Барбара". Компиляция. Книги 1-12 - Генри Крейн

И Марта, желая сама убедиться в том, что видит реальность, а не обман, поднесла пальцы к губам и слизнула кровь языком.

— Это кровь, Мейсон, это твоя кровь. Ты жив.

— Не нужно говорить об этом. Давай поговорим о тебе. Ты так прекрасно выглядишь в отличие от меня.

— Я благодарна тебе, — прошептала Марта, — благодарна за все.

— За что? — пожал плечами Мейсон, — я видел свет, куда нужно идти, а ты его не замечала. Я всего лишь показал тебе направление.

— Но ради меня ты рисковал своей жизнью.

— Ее уже нет. Мы с тобой привидения.

— Мейсон, опомнись. Я больше не привидение, я живу, — Марта протянула к нему свои руки и коснулась ладонями щек мужчины, — они такие горячие, неужели ты не чувствуешь, Мейсон? Я живу.

— Я рад за тебя, Марта.

— Но кто же спасет тебя? Кто вернет тебя к жизни? Кто укажет свет тебе?

— Я потому увидел свет, — улыбнулся Мейсон, — что находился по ту сторону жизни, а ты стояла на распутье. Я предложил тебе сделать выбор и не более. Ты предпочла жизнь. Я рад за тебя. Марта.

И женщина поняла, что ей не убедить Мейсона в своей правоте. Он никогда не согласится с ней в том, что он, Мейсон Кэпвелл, жив.

— Ты знаешь, куда я поеду сейчас после больницы?

— Догадываюсь.

— Я поеду на место катастрофы. Ведь тело моего ребенка так и не нашли.

— Может, не стоит этого делать? — озабоченно спросил Мейсон.

— Нет, теперь я найду в себе силы побывать там. Ведь это то же самое, что навестить кладбище.

— Как знаешь, — ответил ей мужчина.

— Но я не могу уйти просто так, — сказала Марта.

— Я не гоню тебя.

— Ты понимаешь, что не могу уйти одна, без тебя. Ведь ты же не бросил людей в самолете, ты вывел нас к свету, а сам вернулся назад и кроме меня больше некому тебя позвать.

— Не переживай. Марта, я погиб еще тогда в воздухе, во время падения я смирился с мыслью, что погиб и поэтому так трезво мыслил.

— Спасибо тебе за все, — сказала Марта, поднялась и положила свои ладони на его плечи.

Он прикрыл их своими руками, словно не хотел отпускать женщину.

— Ты хорошо все обдумала?

— Да, Мейсон. Теперь я счастлива. И лишь одно омрачает мое существование.

— Что же?

— Я не смогла вернуть к жизни тебя.

— Это не твоя обязанность, — ответил Мейсон, — если бы я знал путь к спасению, то вышел бы к свету.

— Ты доказал мне, что я не виновата в смерти своего ребенка, — сказала Марта, — но нельзя и самому не ценить собственную жизнь.

Мейсон покачал головой.

— Жизни уже нет. Мы с тобой призраки.

— До свидания, — прошептала Марта. — До свидания, Мейсон.

Она попыталась выдернуть свои руки, но Мейсон сжал их, и она оставила свою попытку. Они пристально смотрели в глаза друг другу.

Наконец, Мейсон произнес:

— Да, я поверил тебе, Марта. Я знаю, что сумел помочь тебе. Иди, я тебя не держу.

Он разжал пальцы, и Марта медленно поднесла свои руки к лицу.

— Мейсон, скажи мне «До свидания».

Мужчина молчал.

— Мейсон, скажи «До свидания», иначе я не смогу уйти.

Марта Синклер с мольбой глядела на него. Он улыбался и молчал. Она один за другим делала шаги, пятясь от Мейсона.

— Скажи мне «До свидания», иначе я не смогу уйти.

— Прощай, — сказал Мейсон.

— Нет, скажи «До свидания».

Мейсон пожал плечами.

— Как хочешь, до свидания, Марта, — он помахал ей рукой.

Марта, приблизив ладони к груди, словно боясь, что кто‑нибудь увидит этот трогательный жест, несколько раз сжала и разжала пальцы, прощаясь с Мейсоном. Уже стоя в дверях, она послала ему воздушный поцелуй, прикоснувшись губами к пальцам, перепачканным в крови Мейсона.

У выхода из больницы Марту Синклер поджидал Питер Равински. Он приблизился к ней и вопросительно посмотрел в измученные глаза женщины.

— Как он? — спросил психиатр.

— Мне тяжело отвечать, доктор.

— Он все еще верит в то, что мертв.

— Да, — Марта кивнула, — и я не смогла поколебать в нем этой уверенности.

В глазах женщины блестели слезы. Она не в силах была больше говорить.

— Я счастлив, что вы, — произнес Питер Равински, — что вы вернулись к жизни.

— Но Мейсон… — всхлипнула Марта.

— Вы полюбили его? — негромко спросил психиатр. От этих слов женщина вздрогнула, прикрыла глаза рукой и бросилась прочь от Питера Равински. Он попытался ее догнать, но она, не оборачиваясь, махнула рукой.

— Погодите, миссис Синклер, — Питер Равински все‑таки догнал ее.

— Что вы еще хотите? Я не хочу больше испытывать мучений. Оставьте меня в покое. Спасите Мейсона.

— Это можете сделать только вы, — твердо сказал психиатр.

И Марта Синклер, собрав всю свою волю в кулак, заставила себя посмотреть на психиатра.

— Как я могу это сделать? — спросила она.

— Вы должны поговорить с Марией Робертсон.

— Мария Робертсон? Но я никогда ее не видела.

— Это первая любовь мистера Кэпвелла, — уточнил психиатр. — Это, по–моему, единственная нить, пока еще связывающая его с жизнью. Вы, миссис Синклер, стали его единственной подругой по ту сторону жизни, а Мария Робертсон всегда оставалась по эту.

— Хорошо, мистер Равински, — грустно сказала Марта, — я сделаю все, что вы скажете.

Мария Робертсон, как ни странно, ощутила какое‑то облегчение узнав, что Мейсон Кэпвелл попал в больницу. Она и сама бы не смогла выразить это свое странное чувство словами.

Конечно, она испугалась за жизнь друга, но если с ним случилась беда, значит он еще жив. Ведь и сама

Мария постепенно уверилась в его бессмертии. И теперь эта вера была поколеблена.

Мария сидела одна в гостиной своего дома и читала журнал.

В дверь дома еле слышно постучали, так, словно стучавший надеялся, что его не услышат и ему удастся уйти незамеченным.

Но Мария услышала этот тихий стук и крикнула:

— Войдите.

Дверь открылась, и в гостиную вошла молодая мулатка.

— Я Марта Синклер, — представилась она, оглядываясь по сторонам.

Пришедшая избегала смотреть на хозяйку