Юрий Бондарев - Вячеслав Вячеславович Огрызко

дали другой приказ, прямо противоположный прежнему: вступиться за Бондарева. Расчёт, видимо, был на то, чтобы один и тот же автор, специализировавшийся на военной прозе, всем бы, во-первых, продемонстрировал, насколько неоднородна «лейтенантская» проза, а во-вторых, дал бы понять, что верхи готовы не только осуждать идейные ошибки ведущих представителей нового художественного направления, но в случае пересмотра ряда своих позиций поддерживать исправившихся авторов.

Материал Севрука под пафосным названием «Талант и мужество» появился 8 декабря 1969 года. Начинался он с осуждения статьи Золотусского. Севрук возмущался: мол, материал критика напомнил ему «по своему тону скорее обвинительный акт с прокурорским резюме, ставящим крест и на романе Ю. Бондарева, и на творческой судьбе писателя». Севрук, видимо, что-то перепутал: это он тремя годами ранее чуть не поставил крест на Василе Быкове.

Потом партийный чиновник всё свёл к идеологии. Он не стал разбирать созданные Бондаревым художественные образы и анализировать творческую манеру писателя. Главная мысль Севрука сводилась к тому, что война в романе «Горячий снег» – это не только сражение на батарейном пятачке, а ещё и столкновение двух идеологий, двух стратегий и военных школ, двух систем воспитания. Но этого никто и не отрицал. Золотусский критиковал «Горячий снег» за другое – за художественные просчёты, а их в романе оказалось немало.

Это, кстати, потом уловили даже такие разные писатели, как Леонид Леонов и Виктор Астафьев. Леонов ещё в 1970 году признался литературоведу Александру Овчаренко, что ожидал от «Горячего снега» большего. «Опыт громадный, – заметил он после прочтения романа. – Материал колоссальный. Психология? Не всегда глубоко. Хорошо написана смерть Веснина. Надо уплотнять ткань за счёт промывки. Монологи надо ставить как сцены в театре». Астафьев был более резок. Уже в начале 1995 года он в письме к критику Ал. Михайлову не отрицал, что Бондарев в «Горячем снеге» многое нарисовал правдиво. Но Астафьев считал, что Бондарев и утаил немало. По его мнению, он «похитрил, полукавил достаточно с этими положительными отцами-командирами, с иконописным советником фронта – Весниным» (Астафьев В. Нет мне ответа… Иркутск, 2009. С. 570).

Но Леонов и Астафьев высказали свои мнения в частных беседах и письмах. Широкой публике они долго оставались неизвестными. Общественности же власть предложила ориентироваться на статью Севрука.

К слову, против своего обыкновения «Известия» не указали должность своего автора (а Севрук тогда, напомню, работал инструктором отдела пропаганды ЦК КПСС). В верхах не хотели, чтобы в литературных кругах данный материал был воспринят как установочный, поэтому автора представили всего лишь как кандидата филологических наук. Но все отлично знали, какая инстанция стояла за Севруком. Неслучайно многие издания тут же посчитали своим долгом продолжить линию Севрука и выразить по поводу «Горячего снега» лишь восторги. Перечислю самых отличившихся. Газета «Красная звезда» 31 января 1970 года напечатала хвалебный отклик Бориса Леонова, журнал «Октябрь» поместил в защиту «Горячего снега» статью Юрия Идашкина «Тенденция развития и критические парадоксы», «Наш современник» дал материал Владимира Семёнова.

А какими восторгами заливался критик Виктор Петелин! «Генерал Бессонов, – утверждал он, – не только совершенно новый, но, может быть, и лучший пока образ, созданный романистом» («Молодая гвардия». 1970. № 5. С. 320). Но Бессонов далеко не во всём удался Бондареву. А почему? Не потому ли, что писатель, когда работал над ним, не всегда понимал, где перед ним стоял реальный командарм Родион Малиновский, а где – выдуманный Бессонов. Я вообще считаю, что «Горячий снег» держится не на Бессонове. Главный герой этого романа, на мой взгляд – лейтенант Кузнецов. Насколько известно, именно Кузнецов произвёл впечатление и на Михаила Шолохова. Встретившись в середине 1970-х годов с журналистом В. Засеевым, советский классик признался, что Бондарев «сумел глубоко заглянуть в душу солдата на войне» (В мире книг. 1957. № 5).

Кстати, когда номера журнала «Знамя» с «Горячим снегом» дошли до библиотек и роман прочитали бывшие военные, служившие вместе с Малиновским, они прислали в редакцию возмущённое письмо на пяти страницах. «Из произведения Ю. Бондарева, – писали члены Калининского военно-научного общества, – читатель не видит общего фона событий, не переживает за то, в каких тяжелейших условиях была достигнута победа над котельниковской группировкой врага, командование которой было поручено лучшему фашистскому фельдмаршалу Манштейну. На протяжении более четырёхсот страниц книги автор в искажённом виде показывает нам командующего армией Бессонова, его штаб и начальника штаба, действия командира Деева и ряда его подчинённых» (РГАЛИ. Ф. 618. Оп. 19. Д. 184. Л. 2). Подписанты указали свои воинские звания. Один был генерал-майором в отставке, шесть – полковниками и один майором запаса.

По мнению ветеранов, Бондарев своим романом «по существу опорочил опытного генерала Малиновского» и «грубо исказил образ весьма умного, организованного, энергичного, молодого и подтянутого генерала Бирюзова».

Вывод восьми подписантов был таким: «Повествование Ю. Бондарева „Горячий снег“ искажает действительность. Во всём произведении не видно организующей и направляющей роли Коммунистической партии. Что это – недооценка роли партии или недомыслие автора? Автор решил на большом фоне (действия 2-й гвардейской армии в сражении с манштейнской группировкой в декабре 1942 года) показать героизм небольшой группы советских воинов (Кузнецов, Уханов, Нечаев, Рубин), но не справился с задуманной темой. Действий войск 2-й гвардейской армии в произведении не видно, не видно и героизма воинов дивизии Деева, кроме воинов батареи Дроздовского. В то же время автор, приведя большое количество отрицательных примеров, опорочил многих защитников Родины, в том числе и крупных военачальников» (РГАЛИ. Ф. 618. Оп. 19. Д. 184. Л. 9–10).

Но в редакции «Знамени» от письма возмущённой группы отставников отмахнулись, их жалобу сразу списали в архив. Никто в редакции не объяснил ветеранам, что главный герой «Горячего снега» – всё-таки не выдуманный Бессонов, в котором они хотели видеть реального Малиновского, а не имевший конкретного прототипа лейтенант Кузнецов.

Сложнее оказалось с членом-корреспондентом Академии наук СССР Александром Самсоновым, который изучал историю Великой Отечественной войны. Он уцепился за некоторые интервью Бондарева, где писатель признался, что в «Горячем снеге» постарался описать дела 2-й гвардейской армии в конце зимы 1942 года под Сталинградом. Этой армией тогда командовал Малиновский, но герой романа оказался совсем не похож на него. Это подтолкнуло Самсонова к написанию для журнала «История СССР» статьи «За точность в освещении фактов истории». Учёный заявил: «Вольное обращение с образом прославленного советского военного деятеля, придумывание для него другой биографии и характера мешает глубине восприятия, ослабляет веру в героя, а у неподготовленных читателей создаёт неверное о нём представление» (История СССР. 1973. № 4. С. 198).

Самсонов нашёл в «Горячем снеге» целый ряд отступлений от реальных исторических событий.