Шотландия в Новое время. В поисках идентичностей - Виктор Юрьевич Апрыщенко

из Хаммерсмита, которая в 1698 г. утверждала, что ею овладел дьявол, но вскоре была обвинена в обмане[544]. В Шотландии рассказ об одержимости Кристин Шоу вызвал цепную реакцию, звеньями которой стали история Маргарет Лэрд и Маргарет Мердок в 1699 г. и Патрика Мортона из Питтенвима в 1704 г. Автор одного из публикуемых отчетов о следственных действиях в Питтенвиме не только сравнил случай Мортона с историей Кристин Шоу, но также использовал этот эпизод «для того чтобы подтвердить существование добрых и злых духов»[545].

Рассмотренные в этом контексте, довольно поздние и, казалось бы, необычные случаи одержимости конца 1690-х гг. в Шотландии, а также первые судебные преследования ведьм начинают обретать смысл. С конца 1690-х гг. споры о существовании духов, дополненные крепнущей убежденностью в близости Второго пришествия, побудили пресвитерианских священников и наиболее ревностных прихожан искать свидетельства деятельности Сатаны. Подтверждение этому было найдено в истории Кристин Шоу и ее подражателей. Недавние перемены, произошедшие вслед за Славной революцией, позволяли протестантам надеяться, что их идеи, включая и дискурс непрекращающейся борьбы бога и дьявола, реализуемый в земной жизни и воплощенный, в том числе, и в случаях одержимости, не будет игнорироваться, как это случилось с историей Маргарет Ламсден в 1629 г. Решение правительства 1696 г. о продолжении судебного преследования студента Томаса Эйкенхеда за богохульство и безбожие, к ужасу всех скептиков от религии и большинства английских наблюдателей, дало им надежду, что современное саддукейство не имеет шансов на выживание, и истинный протестантский религиозный дух победит всякие сомнения в истинности реформированной веры[546].

Подобная интерпретация позднего появления случаев демонической одержимости, правда, все еще оставляет без ответа вопрос о начале и побудительных мотивах истории Кристин Шоу и ей подобных. Когда ученые изучают случаи одержимости, они, как правило, акцентируют внимание на самом процессе и, отрицая при этом факт овладения демонами кого-либо, предлагают одно из двух объяснений. Прежде всего, по их мнению, бесноватые были мошенниками, демонстрирующими фальшивые признаки одержимости для того, чтобы привлечь к себе внимание, используя в качестве оправдания идею дьявольского воздействия на них и тем самым легитимируя нарушения установленных социальных и моральных норм или же оправдывая этой идеей одержимости ответные действия против тех соседей или жителей ближайшей округи, с которыми у них был конфликт. Другое объяснение состоит в том, что бесноватые являлись психически нездоровыми людьми, подверженными припадкам, в основе которых лежали физиологические и ментальные нарушения, типа истерии или шизофрении.

Ученые, изучающие случай Кристин Шоу, обычно исходили из одного из этих двух объяснений. Идея о том, что она была «самозванкой-мошенницей», глотавшей разные предметы для того, чтобы потом извергнуть их, происходит из XVIII в. и поддерживается большинством современных исследователей[547]. Медицинская интерпретация ее поведения также довольно глубоко укоренена в истории, и лишь несколько лет назад Кристин был посмертно поставлен диагноз конверсионного и психотического расстройства, состояния транса и детской эпилепсии[548].

Кристин, очевидно, действительно фальсифицировала некоторые из признаков и, вероятно, была подвержена некоторым психическим расстройствам. Однако важно и то, что, ведя себя как бесноватая, она соответствовала представлениям об одержимом поведении, о том, как дьявол являет себя, вселяясь в тела и души людей. Точно так же, как бесноватые во всех христианских культурах вели себя в соответствии с писанными и исписанными представлениями об одержимости. Сознательно или бессознательно они знали, чего ожидают от них охваченные страхом люди. Как и французская бесноватая Марта Бросзир, в 1599 г. моделировавшая свое поведение по образцу 1566 г. Николы Обри, или так же, как Энн Гантер, подражавшая конвульсиям одержимых детей из Трокмортона в 1593 г., Кристин Шоу действовала в соответствии с кодом религиозной жизни XVII в. Хотя вопрос о том, как она узнала о моделях поведения одержимых, от родителей ли или от местных священников, остается, конечно же, открытым. Больная или нет, лживая или искренняя, Кристин отыграла назначенную ей роль не только в шотландской, но и европейкой религиозной драме предельной важности.

Кристин, в части роли, назначенной ей протестантской культурой, должна была бороться против искушения, представленного демонами, овладевшими ею и стремившимися сделать ее ведьмой. Демонологи той поры часто делали различие между бесноватыми и ведьмами на том основании, что одержимость, в отличие от колдовства, была непреднамеренным состоянием и не считалась греховным или преступным деянием. Бесноватые, в отличие от ведьм, не признавались ответственными за их действия, включавшие нетрадиционные практики, неповиновение или безнравственное поведение. Однако со временем это различие между бесноватым и ведьмой все более стиралось. Так, Мадлен Бавент, одна из одержимых монахинь Луверса в Нормандии 1640-х гг., обвинялась в колдовстве, посещении шабашей и совокуплении с дьяволом. В лютеранской Германии считалось, что некоторые одержимые заключили договор с дьяволом, в то время как пуритане Новой Англии высказывали опасения, что бесноватые, если их не излечить, станут ведьмами. В Швеции две одержимые, представшие перед королевским советом в 1690 и 1708 гг., обвинялись в том, что позволили Сатане овладеть их телом.

Кристин Шоу удалось победить в этом противостоянии с дьяволом и не впасть в колдовство – она отказалась от дьявольского крещения и от посещения ведовских шабашей. Ее поучительная борьба против сатанинского искушения стала возможной благодаря божьей благодати и результатом ее собственного свободного выбора. Это была своего рода протестантская версия экзорцизма, ритуального сражения или духовной войны, которая привела к изгнанию демонов. В личном триумфе Кристин в 1696 г. ее современникам было отчетливо явлено свидетельство заблуждений саддукеев и еще раз подчеркнуто, что Дьявол действительно существует, и что в Шотландии, где Сатана «являет свои самые грандиозные преступные намерения, и где его ненавидят более всего», его господство приближается к финалу.

Наконец, проблема одержимости способна объяснить, как религиозные верования сказались на представлениях о колдовстве, что составляет третью особенность ведовских верований в Шотландии. Уже с начала XV в., с того времени, когда в континентальной Европе были отмечены первые случаи судебного преследования ведьм, ведовство стало рассматриваться как преступление, имеющее двоякую природу. Во-первых, наказанию оно подлежало потому, что в его основе лежало использование вредоносной магии, определяемое термином «малефициум». Считалось, это была смесь чего-то таинственного, оккультного и сверхъестественного, что позволяло наложить заклятие на соседа, его домашних животных или посевы. Вторая составляющая ведовства включала убежденность, что оно было бы невозможно, не принимай в нем участие сам дьявол, посредством связи, возникавшей на ведовских шабашах. Согласно массовым представлениям, на шабаше ведьмы заключают договор с дьяволом и все вместе поклоняются ему. Тут же они вступают в противоестественную связь, совершая часто аморальные преступные действия, такие как обнаженные танцы, сексуальные сношения с дьяволом и другими ведьмами, приносят ему младенцев в