Не имеющий известности - Михаил Борисович Бару

оказались недовольны все – и крестьяне, и помещики. Хотя, конечно, у помещиков измельчал жемчуг, а у крестьян щи… как были, так и остались пустыми. Для того чтобы помочь помещичьим имениям, попавшим в сложное экономическое положение, уездное земство в 1871 году открыло в Порхове банк. Крестьянам, с ног до головы опутанным долгами, в которые им приходилось влезать, чтобы оплатить свое освобождение и заплатить выкупные деньги за землю, земство учредило Общество взаимного кредита и Ссудно-сберегательное товарищество.

Земство, одной из целей которого, по словам министра внутренних дел Ланского, было «вознаграждение дворян за потерю помещичьей власти», стало активно участвовать в жизни Порхова и уезда. К началу семидесятых годов XIX века в уезде действовало более ста школ, в которых обучались две с половиной тысячи учеников. Не бог весть как много, учитывая то, что в уезде к тому времени проживало более 120 000 человек, но больше, чем в любом другом уезде Псковской губернии.

Малое количество учеников на такое количество жителей уезда – это еще полбеды, а вот четыре врача, шесть фельдшеров, один помощник фельдшера и один акушер на весь уезд и город Порхов – это беда целая. Больниц было всего три – кроме Порхова работали еще две в уезде – в деревнях Береза и Буриги. Правда, они были маленькие, даже крошечные. Больница в деревне Береза была всего на пять коек[131].

В 1874 году, согласно памятной книжке Псковской губернии, в штате городской земской больницы состояли: городовой врач коллежский советник Александр Карлович Шульц, смотритель Семен Николаевич Ковалевский, фельдшер коллежский регистратор Андрей Иванович Дегтев и лекарский ученик Александр Петров Ведерников. Через десять лет в городской земской больнице уже два фельдшера, а на посту главного и единственного врача Александра Карловича Шульца сменяет Гуго Андреевич Фрей. К 1893 году количество уездных врачей… нет, не увеличилось – как было их четверо, так и осталось. Городовой врач при этом исполнял обязанности земского врача. Правда, фельдшеров стало семнадцать, к ним прибавились семь акушерок и четыре фельдшерицы-акушерки. При том, что население уезда к концу века уже перевалило за 160 000 человек. Пока они доберутся на лошади до роженицы… крестьянский ребенок, глядишь, уже и гусей пасет. Появилась в Порхове частная аптека Владимира Денисовича Линде. В уезде больницы и аптеки порой заводили помещики на свои средства. Одна из лучших уездных больниц, оснащенная самым современным по тем временам оборудованием, была построена в усадьбе «Волышово» ее владельцем – графом Строгановым. Граф денег не пожалел, и рядом с больницей был устроен плодовый сад, парк с оранжереей и пруды.

«Польза выше победы»

Раз уж зашла речь о медицине, то расскажем и об открытии в Порховском уезде бальнеологического курорта в селе Хилово, в 10 верстах от Порхова. Как водится, не обошлось без легенды о некоем старике Якове, поливавшем водой из местной речки Черной свои больные ноги. Ноги перестали болеть, и тогда Яков на всякий случай эту воду стал еще и пить. Пил он ее невзирая на отвратительный вкус и сероводородный запах. От приема воды внутрь Яков еще и помолодел. Другая легенда говорит о том, что старик Яков был поваром помещика Петра Петровича Балавинского, владевшего селом Хилово и его окрестностями. На самом деле Балавинскому запах воды речки Черной, как он сам потом признавался, напомнил запах минеральной воды на курорте в Кеммери, в Прибалтике. Петр Петрович недолго думая велел отвести воды реки Черной. Когда их отвели, на дне обнаружились три ключа, из которых била минеральная вода. В 1865 году для анализа воды предприимчивый Балавинский пригласил магистра фармации Кассельмана, сравнившего состав хиловской воды с баварскими минеральными водами. Еще через год в Хилово приехал с той же целью профессор Московского университета Александр Порфирьевич Бородин, опубликовавший подробный отчет о своей работе в журнале «Минеральные воды России». И тут выяснилось, что по составу эту вода из Хилово более всего похожа на минеральную воду из Ессентуков. Тот самый четвертый номер, который теперь продают почти в каждой аптеке и даже в супермаркетах. Через самое короткое время Балавинский заключил с военным ведомством контракт на двенадцать лет на лечение солдат и офицеров. После этого Хилово стало превращаться в курорт. Уже в 1867 году здесь лечилось 90 человек – все это были петербургские военные. Через год их лечилось уже 120. Вслед за военными потянулись и гражданские. Да и почему бы им не потянуться, если курорт находится под боком у столицы. Построили здание водолечебницы с мужским и женским отделением и еще одно здание для модного тогда лечения молоком и сывороткой. «Псковские губернские ведомости» напечатали объявление: «На основании заключения медицинского совета, утвержденного г. министром внутренних дел, дозволено Порховскому помещику Балавинскому открыть для публики устроенное им в селе Хилово Порховского уезда в собственном его имении на источнике серных минеральных вод водолечебное заведение». Петр Петрович установил перед зданием водолечебницы памятный камень, на котором приказал выбить герб Балавинских с девизом «Польза выше победы» и надписью: «Открыты помещиком Петром Балавинским в 1865 году». Через двадцать лет Хилово в сезон принимало до восьмисот человек, а через двадцать четыре года после основания курорта вышел именной высочайший указ «О признании общественного значения за Хиловскими минеральными источниками». Через восемь лет после выхода именного высочайшего указа Петр Петрович Балавинский[132] скончался, и курорт стал приходить в упадок, а в 1911 году его сын и вовсе продал поместье вместе с захиревшим курортом. Впрочем, о курорте мы еще поговорим, а пока посмотрим на торговлю и промышленность города и уезда второй половины XIX века.

Ничего особенного мы там не увидим – обычная торговля и обычная промышленность небольшого уездного города империи. В семидесятых годах в Порхове работали три ярмарки в год – в январе, мае и октябре. В Никандровой пустыни была еще одна – в сентябре. Она была самой значительной. Правду говоря, и эти ярмарки год от году становились все малолюднее и оборот их падал. Торговали на них большей частью местные купцы. Заезжих было мало. Торговали всем, чем торгуют на уездных ярмарках, – лаптями, горшками, сапогами, армяками, овчинными и заячьими тулупами, топорами, уздечками, дегтем, продуктами и так до самых иголок. Ряд товаров традиционно везли на продажу в другие города губернии и за ее пределы – прежде всего лен, рожь, льняное семя, овес, лес, выделанную кожу и изделия из нее. Лен вывозили в основном за рубеж, в качестве сырья. Можно было бы