Леонид Брежнев. Опыт политической биографии - Виктор Деннингхаус

национально-государственные автономии калмыцкого, чеченского, ингушского, карачаевского и балкарского народов, но при этом ни слова ни упомянул про немецкую автономию, что вызвало сильное возмущение советских немцев[1053].

Можно предположить, что Указ Президиума Верховного Совета от 29 августа 1964 г. «О внесении изменений в Указ Президиума Верховного Совета СССР от 28 августа 1941 года “О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья”» стал плодом компромисса между позициями Хрущева и Воронова, с одной стороны, и Брежнева с Сусловым – с другой. Этот Указ полностью реабилитировал советских немцев, очистив их от обвинений в предательстве. Однако он же фактически отказывал немцам в восстановлении автономии с учетом того, «что немецкое население укоренилось по новому месту жительства на территории ряда республик, краев и областей страны, а районы его прежнего места жительства заселены». В качестве компенсации советам министров союзных республик поручалось «и впредь оказывать помощь и содействие немецкому населению, проживающему на территории республик, в хозяйственном и культурном строительстве с учетом его национальных особенностей и интересов» [1054].

Казалось бы, что вопрос с созданием или воссозданием немецкой автономии был закрыт. Однако среди советских немцев, недовольных тем, что запрет на свободное передвижение фактически с них так и не был снят ни после декабря 1955 г., ни после августа 1964 г., стало формироваться движение так называемых немцев-автономистов. Часть из них выступала за восстановление автономии на Волге, часть – за создание немецкой автономии в Сибири или Казахстане. Как писал в ЦК КПСС в 1961 г. главный редактор немецкоязычной газеты «Нойес Лебен» Г. Пшеницын, «если в первые годы существования нашей газеты (выходит с 1 мая 1957 г.) в большинстве писем шла речь об автономии на Волге, то за последнее время в письмах читателей автономия выдвигается, прежде всего, как форма политической реабилитации советских немцев и связывается все чаще с местами их нынешнего постоянного компактного проживания (Сибирь и Казахстан)»[1055].

Власть и автономисты: первые контакты

9 января 1965 г. инициативная группа советских немцев обратилась с письмом к Брежневу и Микояну, фактически требуя восстановить «советско-немецкую автономную республику», в том числе указывая на численность советских немцев и «вносимый ими вклад в строительство коммунизма»[1056]. 12 января 1965 г. делегацию немцев-автономистов в составе 13 человек принял председатель Президиума Верховного Совета СССР А.И. Микоян. Пойдя на ряд уступок, Микоян остался тверд по вопросу автономии, заявив: «Если кто хочет, то может сохранить немецкую культуру, но восстановить Немреспублику невозможно»[1057]. В середине июня 1965 г. делегацию немцев приняла группа ответственных работников ЦК КПСС во главе с заместителем заведующего отделом партийных органов ЦК КПСС Скворцовым, а 7 июля 1965 г. – вновь Микоян.

Однако обе встречи так же закончились безрезультатно: власть демонстрировала свою готовность идти на уступки по отдельным вопросам, но категорически отвергала саму идею немецкой автономии, ссылаясь в том числе на экономическую нецелесообразность восстановления АССР немцев Поволжья. Когда в 1965–1966 гг. среди немцев развернулось широкое подписное движение за автономию, то в ответ прозвучали обвинения в национализме, персональные дела «подписантов» коллективных писем из числа немцев-коммунистов стали рассматривать на партийных собраниях, лидерам автономистов четко дали понять, что их деятельность является нежелательной, любые упоминания о немецкой автономии жестко пресекались[1058].

Л.И. Брежнев и А.И. Микоян

Москва, 19 декабря 1966

Фотограф В. Егоров

[РГАКФД]

Однако здесь перед дилеммой оказались уже власти: те же самые люди, которые вызывали резкое недовольство своими требованиями восстановить немецкую автономию, как правило, являлись примерными советскими гражданами. Это обстоятельство хорошо осознавало высшее политическое руководство СССР. В июле 1965 г. номинальное первое лицо советского государства А.И. Микоян заявил: «Советские немцы вели себя хорошо во время войны, после войны и ведут себя хорошо сейчас. Они хорошо работают. Сейчас в Целинном крае без немцев вести сельское хозяйство невозможно». Давая такую высокую оценку роли советских немцев в экономике, в том числе в освоении целинных и залежных земель Сибири и Казахстана, Микоян, известный своей изворотливостью в политике, на этот раз был объективен. Только добросовестный труд и высокий профессионализм позволяли немцам реализовать свою главную социальную стратегию: смыть с себя позорное пятно предателей Родины и добиться если не просто формальной, а фактической социальной и общественно-политической реабилитации[1059]. Об этом же говорилось и в указе Президиума Верховного Совета СССР от 29 августа 1964 г.: «Советские граждане немецкой национальности добросовестно трудятся на предприятиях, в совхозах, колхозах, в учреждениях <…> Тысячи советских граждан – немцев за успехи в труде награждены орденами и медалями СССР, имеют почетные звания союзных республик». Таким образом, нонконформизм немцев-автономистов отнюдь не исключал приемлемого компромисса с властью.

В пользу такого решения вопроса говорил также внешнеполитический фактор. Приход к власти в ФРГ осенью 1969 г. Вилли Брандта с его «новой восточной политикой» способствовал потеплению отношений между Советским Союзом и Федеративной Республикой Германии. Кроме того, свое веское слово сказала экономика: 1 февраля 1970 г. в Эссене было заключено соглашение, известное как «сделка века», или «газ за трубы». В соответствии с соглашением немецкая сторона поставляла трубы для перекачки природного газа, а советская сторона обязывалась поставлять по трубопроводам природный газ в течение 20-летнего периода. В этих условиях 3 ноября 1972 г. был принят указ Президиума Верховного Совета СССР, которым снимались «все ограничения в выборе места жительства, предусмотренные в прошлом для отдельных категорий граждан СССР», в том числе в отношении советских немцев. Таким образом, немцы получили право возвратиться в Поволжье в индивидуальном порядке. Но так как указ не публиковался в газетах, предоставленным им правами смогло воспользоваться ограниченное количество людей. Зато советские немцы стали активно использовать возможность эмигрировать в ФРГ.

3 октября 1972 г. Брежнев записал в «дневнике»: «У нас немцы – отпустить в ФРГ»[1060]. В ходе визита министра иностранных дел ФРГ В. Шееля в СССР в конце ноября 1972 г. советской стороне был передан список, включавший в себя имена тысячи советских немцев, имевших родственников в ФРГ и просивших о выезде. Им разрешили выехать в конце 1972 – начале 1973 г.[1061] 12 октября 1973 г. Ю.В. Андропов и Н.А. Щелоков направили в ЦК КПСС записку об усилении эмиграционных настроений среди советских граждан немецкой национальности, желающих выехать в ФРГ[1062]. Эта записка дает возможность оценить объемы немецкой эмиграции в начале 1970-х гг. В 1970–1971 гг. органами МВД было рассмотрено соответственно 1809 и 2617 ходатайств советских граждан немецкой национальности о выезде в ФРГ. В 1972 г. количество ходатайств увеличилось уже до пяти тысяч. Всего за 1970–1972 г. получили разрешения на выезд 2247 человек, отказ