Леонид Брежнев. Опыт политической биографии - Виктор Деннингхаус

американской прессе опубликован ряд репортажей, «которые уже вызвали широкий резонанс в США и которые можно использовать в качестве зацепки для реализации имеющихся у Вас указаний»[1034]. В своих воспоминаниях Добрынин следующим образом описывает эту дипломатическую акцию: «Обеспокоенное, наконец, размахом этой кампании, советское руководство прислало, по просьбе Никсона, информацию о выезде советских граждан на постоянное жительство в другие страны. Сообщалось, в частности, что из числа лиц, выразивших в 1972 году желание выехать в Израиль, такие разрешения получили 95,5 процента подавших заявления. Всего за период с 1971 года по сентябрь 1973-го в Израиль выехали около 70 000 евреев. И Никсон, и Киссинджер сообщили нам, что постараются использовать эту информацию для работы с различными представителями конгресса, от которых во многом зависело прохождение любого торгово-экономического законодательства в отношении СССР»[1035].

Если верить Добрынину, а оснований сомневаться в достоверности приводимой им информации нет, то в начале июля 1973 г. он по поручению Брежнева еще раз повторил мартовскую акцию, доверительно предоставив американскому президенту «некоторые не публиковавшиеся ранее цифры об эмиграции из СССР» с расчетом ослабить позиции еврейского лобби в конгрессе. Согласно предоставленной Кремлем статистике, в 1970 г. в СССР проживало 2 млн 151 тыс. граждан еврейской национальности. Всего на 1 июня 1973 г. из СССР выехало 68 тыс. человек. С января 1968 по июнь 1973 г. было рассмотрено 61,5 тыс. заявлений евреев о выезде. Из них получили разрешение на выезд 60,2 тыс. человек, т. е. около 97 %; в том числе в течение пяти месяцев 1973 г. было рассмотрено 11,4 тыс. заявлений, причем удовлетворено 10,1 тыс. Эти цифры, вспоминает Добрынин, «предварялись общим заявлением Брежнева о том, что так называемого “еврейского вопроса” в СССР не существует» [1036].

Как известно, совместные усилия администраций Никсона и Брежнева не смогли, тем не менее, помешать принятию поправки Джексона – Вэника. В течение 1974 г. вокруг нее шел настоящий торг, Джексон настаивал на введении определенной квоты еврейской эмиграции в размере 100 тыс. эмигрантов ежегодно, советская сторона в свою очередь отказывалась брать на себя какие-либо конкретные обязательства по квотам, расценивая требования Джексона как вмешательство во внутренние дела СССР. В итоге поправка вошла в четвертую главу «Закона о торговле», подписанного уже новым президентом США Фордом 3 января 1975 г., и стала, наряду с Берлинской стеной, одним из символов холодной войны.

Что же касается пресловутого «еврейского налога», то его, очевидно, с марта 1973 г. больше не взимали. Тем более что анализ, произведенный 5-м управлением КГБ СССР, уже тогда показал: «Исполнение Указа Президиума Верховного Совета СССР от 3 августа 1972 г. “О возмещении гражданами СССР, выезжающими на постоянное жительство за границу, государственных затрат на обучение” не повлекло за собой уменьшение количества ходатайств о выезде в Израиль. <…> Случаев отказа от выезда в Израиль по мотивам отсутствия необходимых средств для возмещения государственных расходов на обучение не было»[1037]. Средства на уплату налога эмигрантами были в том числе изысканы еврейскими организациями за рубежом и переправлены в СССР.

Указ от 3 августа 1972 г. и его воздействие на советско-американские отношения неоднократно становился объектом анализа историков, особенно после того, как в 1996 г. были введены в научный оборот и неоднократно опубликовывались рабочая запись заседания Политбюро ЦК КПСС от 20 марта 1973 г., а также две вышеупомянутые записки силовых ведомств от 17 января и 26 февраля 1973 г.[1038] Так, Г.В. Костырченко пишет, что, «осознав пагубность государственного бизнеса на еврейской эмиграции, Брежнев дал указание МВД прекратить взимание скандальной компенсации. Однако это коррумпированное ведомство, не желая лишаться “даровых” еврейских денег, в течение нескольких месяцев игнорировало волю генсека, пока тот в марте 1973 г. не устроил специального заседания Политбюро по этому вопросу»[1039]. В результате «циничная практика торгов по экспортной поставке умных еврейских голов и стала исходным пунктом несимметричного и очень неприятного для СССР ответа в виде упомянутой поправки Джексона – Вэника»[1040]. Ю.Л. Слезкин, в свою очередь, полагает, что, используя проблему «образовательного налога», «широкой коалиции еврейских организаций и политиков наконец-то удалось в 1974 г. перечеркнуть планы детанта правительства Никсона – Киссинджера, добившись того, чтобы конгресс ратифицировал поправку к конституции Джексона – Вэника, которая ставила торговые отношения между СССР и США в зависимость от еврейской эмиграции»[1041].

Мы, в свою очередь, хотели бы подчеркнуть, что удар был нанесен не только по планам детанта американского правительства, но и по политике разрядки в целом, что в конечном итоге привело во второй половине 1970-х гг. к ограничению сферы контактов между Востоком и Западом в целом. Налицо была дуальность ситуации: не только зачатки внутренней либерализации стали препятствием для разрядки, но и неудачи на арене внешней политики способствовали «похолоданию» в СССР. Как следует из комплекса документов, т. н. информации, направленной в январе 1976 г. «братским партиям в связи с измышлениями антисоветской пропаганды о нарушении прав личности в СССР»[1042], эмиграция евреев из СССР неуклонно сокращалась начиная с 1974 г.: если в 1972 г. выехало 29,8 тыс., в 1973 г. – 33,5 тыс., то в 1974 – 19,7 тыс., а в 1975 – уже только около 12 тыс. человек. На момент составления документа в процессе рассмотрения находилось «всего» около 1400 заявлений. Ничтожным было, согласно «информации», и общее количество отказов в выезде. За пять лет, с 1970 по 1975 г., разрешение на выезд получили 98,4 % от подавших заявление. Помимо этого, быстрое устаревание секретов дало возможность разрешить в 1975 г. выезд около трети из числа тех, кому было отказано в выезде в 1974 г. Европейских коммунистов заверяли в том, что «эмиграция граждан сокращается не потому, что ей кто-то препятствует, а потому что уменьшается число желающих эмигрировать. Основная масса еврейского населения нашей страны с негодованием отвергает саму мысль о возможности покинуть навсегда свою Родину»[1043]. О том, что вопрос о выезде граждан различных национальностей решается в СССР «положительно и гуманно», должна была также подтвердить следующая таблица (приводится численность эмигрантов в тыс.):

Однако надо отметить, что, судя по статистике МВД СССР, в целом еврейская эмиграция все же не приобрела такой резкой тенденции к сокращению, как это представляли авторы «информации», хотя в 1975 г. действительно был достигнут нижний предел эмиграции за все 1970-е гг.[1044] В соответствии с данными, приведенными в записке «О выезде советских граждан еврейской национальности на постоянное место жительство в Израиль», направленной МВД СССР 10 февраля 1981 г. в ЦК КПСС, за время с 1970 по 1980 г. включительно выехало 240,3 тыс. советских евреев[1045]. Если из этой цифры вычесть имеющиеся у нас относительно достоверные данные «силовых ведомств» за 1970–1973 гг. (около