Леонид Брежнев. Опыт политической биографии - Виктор Деннингхаус

Тем тревожнее должны были прозвучать для руководства СССР сведения о том, что отношения двух супердержав оказались в зависимости, если говорить на эзоповом языке советской эпохи, «от вопросов, не имеющих ничего общего с торговлей и межгосударственными связями вообще»[1004]. Тем не менее авторы «Истории внешней политики СССР» все же были вынуждены проговориться и назвать, хотя и завуалировано, эти злополучные «вопросы»: условия «о порядке выезда граждан социалистических стран в другие государства»[1005].

На самом деле речь шла о «секрете Полишинеля» – конфликте, возникшем вокруг эмиграции из СССР еврейского населения и указа Президиума Верховного Совета СССР от 3 августа 1972 г. «О возмещении гражданами СССР, выезжающими на постоянное жительство за границу, государственных затрат на обучение»[1006]. Суть указа вытекает из его названия: эмигрировавшие из СССР граждане, а речь в тот момент шла практически исключительно о евреях, должны были перед выездом выплатить государству крупные суммы за «обучение в высшем учебном заведении, аспирантуре, ординатуре, адъюнктуре» и за «получение соответствующей ученой степени». Размеры выплат устанавливались одноименным постановлением Совета министров СССР от 3 августа 1972 г. и инструкцией к нему. Так, к примеру, полная сумма выплат за пять лет обучения в вузе (без скидок и льгот) составляла от 4,5 тыс. (экономические, юридические, педагогические, историко-архивные институты и институты культуры) до 12,0 тыс. рублей (для выпускников МГУ). Кандидаты наук должны были дополнительно уплатить 5,4 тыс., доктора наук – 7,2 тыс. рублей[1007].

Предыстория указа Президиума Верховного Совета СССР от 3 августа 1972 г.

Короткая предыстория указа такова. Эмиграция евреев из СССР в послевоенный период стала осуществляться в массовом порядке в 1969 г. Инициаторами «возобновления выезда советских граждан на постоянное место жительство в Израиль» выступили в июне 1968 г. Ю.В. Андропов и А.А. Громыко. В соответствии с запиской, направленной ими в ЦК КПСС 10 июня 1968 г., выезд советских граждан на постоянное место жительства в Израиль, приостановленный в июне 1967 г. из-за Шестидневной арабо-израильской войны и разрыва дипломатических отношений между СССР и Израилем, был возобновлен решением Политбюро от 24 июня 1968 г., а также установлена квота – 1500 эмигрантов в год. Возобновление эмиграции мотивировалось руководителями КГБ и МИД СССР необходимостью «локализации клеветнических утверждений западной пропаганды о дискриминации евреев в Советском Союзе», выдворением «националистически настроенных лиц и религиозных фанатиков», а также возможностью использовать эмиграционную диаспору «в оперативных целях». В записке от 10 июня 1968 г. главы КГБ и МИД СССР также предлагали «разрешать выезд лицам преклонного возраста, не имеющим высшего и специального образования»[1008]. Если, по данным 5-го управления КГБ, за 1945 – апрель 1973 гг. включительно из СССР в Израиль всего эмигрировало 64 595 человек, в том числе 8296 человек за 1945–1968 гг., 2673 человек. – за 1969 г., 992 человек – за 1970 г., то только за 1971 г. выехало уже 13 711 человек (по другим данным – 13,2 тыс.), за 1972 г. – 29 821 человек (по другим данным – 28,8 тыс.)[1009]. Такое беспрецедентное увеличение эмигрантов, в результате которого только за 1971 г. выехало больше евреев, чем за все предыдущие послевоенные годы, объясняется тем, что в 1971 г. были существенно смягчены ограничения на выезд из СССР лиц с высшим образованием и состоявших на воинском учете[1010]. Позже Андропов так напишет об этом 28 марта 1973 г. в своей записке на имя Л.И. Брежнева: «В первое время мы выпускали в Израиль стариков, детей, лиц нетрудоспособных. При этом главным долгом было их стремление воссоединиться с родственниками, проживающими в Израиле. В последующем мы несколько расширили из тактических соображений подход к этому вопросу, облегчили порядок выезда в Израиль лиц еврейского происхождения»[1011]. По данным 5-го управления КГБ от 9 мая 1973 г., отказано в выезде было 2357 потенциальным эмигрантам, «преимущественно осведомленным в государственных секретах», а в записке Андропова и Щелокова в ЦК КПСС от 17 января 1973 г. приводится другая цифра «отказников» – 1380 человек, «которые ранее работали на оборонных предприятиях, были связаны с государственными секретами, имеют важные военные специальности или занимают видное положение среди деятелей науки и культуры» [1012].

Массовая еврейская эмиграция из СССР начала 1970-х гг. стала одним из прямых следствий политики детанта. Расширение советско-американских контактов на высшем уровне и усиление межгосударственного сотрудничества закономерным образом будили как у ряда зарубежных политиков, так и у части населения СССР надежды на неизбежную либерализацию советского режима. В 1970-е гг. во многом сложилась ситуация, схожая с 1920-ми гг., когда либерализация экономической сферы породила широкие надежды на неизбежные изменения в общественно-политической области. Но как большевистский режим во времена новой экономической политики, так и коммунистическая партия Советского Союза в 1970-е гг. руководствовались своей внутренней логикой, которая диктовала необходимость жесткой защиты политико-идеологической сферы. В итоге если одна рука «коллективного руководства» во главе с Брежневым расширяла «прореху» в «железном занавесе», в которую устремился «ручей» еврейской эмиграции, то его же другая рука принимала все меры, чтобы «прореха» не превратилась в «дыру», а «ручей» – в «поток»[1013]. Тем более что активная деятельность настроенной на эмиграцию части еврейского населения СССР, еврейского лобби в США, а также международных правозащитных организаций предоставляла кремлевскому руководству все новые и новые данные, свидетельствовавшие о «вредоносности» еврейской эмиграции[1014].

Так, 21 октября 1971 г. в ЦК КПСС с запиской о действиях еврейских экстремистов обратились Ю.В. Андропов, Н.А. Щелоков и Р.А. Руденко. Они сообщали о том, что начиная с февраля 1971 г. «экстремистские элементы, подталкиваемые из-за рубежа», организуют групповые посещения лицами еврейской национальности центральных и республиканских партийных и советских органов, где производят вручение коллективных заявлений, в которых высказывается протест против «насильственного удержания евреев в СССР». За время с 16 по 20 сентября 1971 г. Приемную ЦК КПСС «по предварительному сговору» посетили «группы сионистски настроенных лиц от 60 до 93 человек из числа тех, кому отказано в выезде по режимным и иным мотивам <…> 25 октября сионисты планируют “Всесоюзный поход евреев к зданию ЦК КПСС”». По данным силовых ведомств, демонстрация была приурочена к дате вылета партийно-советской делегации во Францию. В заключение авторы записки просили разрешить «в случае появления в Москве эмиграционно настроенных лиц еврейской национальности из других городов задерживать и принудительно возвращать их к месту жительства». Лаконичная резолюция Брежнева на документе гласила: «Согласиться»[1015].

Кому конкретно из советских руководителей высшего эшелона пришла идея несколько «закрутить» ослабленную гайку эмиграционной политики, введя своеобразный «налог на образование» для выезжающих евреев, остается неизвестным, но этот вопрос не является принципиальным. Хотя под текстом указа от 3 августа 1972 г. стоит подпись председателя Президиума Верховного