Леонид Брежнев. Опыт политической биографии - Виктор Деннингхаус

в сенат поправку о санкциях в отношении СССР еще до внесения Никсоном законопроекта о предоставлении СССР режима наибольшего благоприятствования[1029]. «Вот я и думаю: что тогда стоит наша работа, что стоят наши усилия, если так оборачивается дело. Ничего!» – подвел итог Брежнев.

Андропов на заседании Политбюро 20 марта 1973 г. оправдывался, ссылаясь на «неповоротливость аппарата», задержавшего выполнение указания генсека на шесть дней, а также на то, что в ноябре и декабре из СССР уже выпустили без взимания налога в качестве исключения «600 человек и еще раз 600 человек. А потом – закон действует, и мы действуем». После того, как Андропов заявил, что с понедельника, 19 марта, «образовательный» налог больше не взимается, и в ближайшие дни выедет партия более полутора тысяч человек, страсти понемногу улеглись. Ни Брежнев, ни его соратники тогда даже не могли предположить, каким неустранимым препятствием станет поправка сенатора Джексона. Брежнев в примирительном тоне заявил, что «то, что находится под эгидой Юрия Владимировича, у нас с ним расхождений в этом вопросе нет», призвал соблюдать секретность, не отпускать «академиков» и прочих лиц, имевших доступ к «секретам», но, тем не менее, осуществить «временный тактический маневр» и дать возможность эмигрировать группе «500 престарелых», включив в нее «двух-трех рядовых инженеров»[1030]. В завершение заседания Брежнев полностью в духе сталинского Политбюро приказал не давать никаких письменных указаний соответствующим ведомствам, а проинструктировать работников исключительно в устной форме: «это не каждый может понять, могут разболтать, что это тактические шаги»[1031].

Реализация брежневской линии

Сразу же после заседания Политбюро ЦК КПСС 20 марта 1973 г. Брежнев развил активную деятельность по претворению в жизнь своей линии. Главным рычагом исправления ситуации, усложняющей «проведение полезной для нас политики», Брежнев избрал канал прямой информации между Кремлем и Белым домом. Поскольку о публичной отмене указа не могло быть и речи, так как это грозило советскому руководству потерей лица, оставалось только доверительно проинформировать президента Никсона об уступках, на которые пошла советская сторона.

В свою очередь, аналогичные предложения, направленные на урегулирование конфликта, направил Брежневу 24 марта 1973 г. посол в США А.Ф. Добрынин. Свою точку зрения на «еврейский налог» и пути решения проблемы Добрынин имел возможность незадолго до этого высказать также лично Брежневу. Записи дневника приемной генсека зафиксировали, что 4 марта 1973 г. Брежнев принимал Добрынина вместе с Громыко на даче в Завидове. Об этом же Брежнев упомянул 20 марта 1973 г. на Политбюро: «Мы дали т. Добрынину резервную позицию, он держит ее в кармане, пока из Москвы не получит согласия. Перед отъездом т. Добрынина мы с т. Гречко беседовали с ним и инструктировали по этапам. Какие возможные варианты указаний он будет получать по мере согласования вопросов на Политбюро. Шел разговор и о том, как выпустить еврейский вопрос из кармана». Инициативу Добрынина «выпустить еврейский вопрос из кармана» поддержал доверенное лицо Брежнева, его ближайший советник А.М. Александров-Агентов, который в тот же день, 24 марта 1973 г., положил на стол Брежнева уже свою записку. «Как правильно отмечает тов. Добрынин» – писал Александров-Агентов – «[еврейский вопрос] по сути дела это лишь ширма, которая прикрывает намерения определенных кругов США и Израиля сорвать начавшееся улучшение отношений между СССР и США, перечеркнуть итоги Московской встречи и не допустить успешной встречи на высшем уровне в Вашингтоне». Согласившись с оценкой вопроса в целом, Александров-Агентов далее также одобрил конкретные предложения Добрынина, сводившиеся к тому, чтобы, во-первых, доверительно проинформировать о ситуации с еврейской эмиграцией президентскую администрацию и, во-вторых, создать комиссию из представителей соответствующих ведомств с участием МИД «для рассмотрения конкретных вопросов о выезде [из СССР] тех или иных групп лиц». В частности, Александров-Агентов писал: «Самым правильным было бы дать прямую информацию от Вас для сведения президенту Никсону <…> с указанием того, что Белый Дом может использовать эту информацию как сочтет нужным»[1032].

Поскольку идея о прямом контакте с Никсоном и Киссинджером полностью соответствовала его собственным намерениям, то Брежнев в своей записке, адресованной в 20-х числах марта секретарю ЦК КПСС М.А. Суслову, еще раз подчеркнув, что «указ правильный, а инструкции неправильные», написал о целесообразности дать послу в Вашингтоне А.Ф. Добрынину указания проинформировать Никсона в доверительном порядке о том, что «мы условились отправлять соответствующие группы евреев без взимания налога – это разнесется там где надо», а также снабдить американского президента соответствующей статистикой.

Полностью в духе коллективного руководства Брежнев далее писал Суслову, что текст указаний Добрынину согласован с Андроповым и Громыко, и просил от его имени «переговорить с т.т. Подгорным и Косыгиным и исполнить это указание через т. Громыко».

В результате 29 марта 1973 г. Добрынину были отправлены две секретные директивы «по вопросу о выезде советских граждан на постоянное жительство в другие страны, в частности в Израиль». В первой из них для сведения Г. Киссинджера «для передачи этого сообщения доверительно президенту Никсону» сообщалось, что заявления советских граждан, желающих выехать на постоянное место жительство в другие страны, рассматриваются, и, «как правило, эти просьбы удовлетворяются». Так, из лиц, выразивших в 1972 г. желание выехать в Израиль, разрешение на выезд получили 95,5 % от подавших заявления. Такой же подход «в этом вопросе» будет сохраняться и в дальнейшем. Послу также рекомендовалось отметить «между прочим», что более двух тысяч человек, получивших в 1972 г. разрешения на выезд в Израиль, «в конечном итоге не пожелали воспользоваться этими разрешениями»[1033].

Записка Л.И. Брежнева М.А. Суслову по вопросу эмиграции евреев из СССР

Не позднее 28 марта 1973

[РГАНИ. Ф. 80. Оп. 1. Д. 317. Л. 14–14 об.]

Что же касается «еврейского налога», рекомендовалось отвечать, что как указ от 3 августа 1972 г., так и изданные в его исполнение постановления не отменены и не подлежат отмене, зато «позволяют при выдаче разрешений советским гражданам для выезда за границу полностью освобождать их от возмещения упомянутых затрат. <…> Соответственно с лиц, выезжающих в настоящее время из СССР на постоянное жительство в другие страны, взимаются и будут взиматься только такие обычные, незначительные пошлины, которые брались и до Указа от 3 августа 1972 г.». Кроме того, для личного сведения посла сообщалось, что с 19 марта 1973 г было выдано разрешений на выезд из Советского Союза за границу без взимания налогов 682 лицам еврейской национальности, из них с высшим образованием – 132 человека.

Во второй директиве, которая, в сущности, лишь в более сжатом виде повторяла первую, Добрынину дополнительно сообщалось, что в