Леонид Брежнев. Опыт политической биографии - Виктор Деннингхаус

говоря, очень дорого. Вы сами себе можете представить, что туда идет не какой-нибудь такой товар, как нерудные материалы, а туда идут пушки, снаряды, ракеты “земля – воздух”, истребители. Туда идет военная техника. Это лучшие металлы, это самая дорогостоящая рабочая сила. Таким образом, поставка военной техники стоит огромных сумм. Приходится давать тракторы, тягачи, бочки для разбитых нефтебаз». Однако по канонам «большой политики» Брежнев полагал, что все эти траты оправданы, так как «вьетнамцы наносят серьезный материальный и экономический урон противнику»[1085].

Фактор Китая

В связи с войной во Вьетнаме для СССР актуализировалась проблема испорченных отношений с Китаем. С одной стороны, Вьетнам мог теперь играть на советско-китайских противоречиях в своих собственных интересах. Так, Брежневу явно не понравилось заявление вьетнамской делегации, которая посетила СССР в середине октября 1965 г.: «Мы хотим дружить и с Вами, и с Китайскими товарищами»[1086]. С другой стороны, Китай отказывался действовать в отношении Вьетнама в общем русле политики социалистического лагеря во главе с СССР. В декабре 1966 г. Брежнев информировал советских послов: «В докладе [на пленуме] была раскрыта вредная позиция китайского руководства и было показано, что инициатива братских партий – Польши, Чехословакии, Венгрии <…> и других соцстран, в том числе и КПСС, по совместным действиям в помощь Вьетнаму не получила поддержки Китая. Китайцы изолировались и не согласились ни на встречу для обсуждения вопросов, ни на какое-то совместное заявление в поддержку вьетнамцев, ни на практическую координацию действий»[1087].

При этом Вьетнам был только частью, хотя и весьма важной, советско-китайского противостояния. После октября 1964 г. советское руководство, по словам Брежнева, проводило «линию на спокойное, сдержанное отношение ко всякого рода клеветническим выпадам и бесконечной ругани со стороны китайских руководителей, которые кричат о каком-то перерождении СССР, об отходе КПСС от марксизма-ленинизма, о сговоре с империализмом и т. д.». На самом деле советско-китайские противоречия во внешней политике органично сочетались с противоречиями в политике внутренней. Брежнев неоднократно указывал на экономические трудности и социальные «осложнения» в КНР, вызванные «политикой китайского руководства – “скачками”, “знаменами”, “коммунами”». В текущем пятилетии, заявлял Брежнев в декабре 1966 г., КНР стремится выйти лишь на уровень 1958–1959 гг.[1088] Что касается Мао Цзэдуна, то Брежнев характеризовал его как левака, опиравшегося на армию и незрелую молодежь вместо партии: «А весь этот хунвэйбизм и маоцзэдунизм вряд ли могут так легко одержать победу над умами людей и получить поддержку даже в самом китайском народе, в самой компартии Китая. Впереди – длительная борьба»[1089].

В ответ с китайской стороны, которую активно поддерживала Албания, звучали обвинения Брежнева в ревизионизме. При этом ревизионизм, по утверждениям китайской стороны, означал не только сговор СССР с США с целью скорейшего принуждения Вьетнама к выходу из войны и передел мира между «американским империализмом» и «советским социал-империализмом», но и «борьбу с марксизмом-ленинизмом», «вырождение социализма», с тем чтобы совершить «большой скачок в капиталистическую пропасть»[1090]. Брежнев, конечно же, знал об этих обвинениях со стороны Мао Цзэдуна и Энвера Ходжи и понимал, что они вызваны в том числе его внутренней политикой социального благосостояния. В феврале 1968 г. Брежнев констатировал: «Пока никаких перспектив в улучшении отношений с китайцами мы не ожидаем <…> Мы считаем нормальным и правильным поддерживать государственные отношения и не доводить дело до крайности, так как в этом нет необходимости. Что же касается улучшения непосредственных отношений между КПСС и КПК, то мы пока “ревизионисты”! Я тоже “ревизионист”! На ваше усмотрение, товарищи! Как решите, так и будет». Стенограмма зафиксировала «в зале смех, оживление»[1091]. Как известно, советско-китайские отношения вплоть до смерти Брежнева характеризовала жесткая конфронтация (ее символом стал вооруженный конфликт на острове Даманский в марте 1969 г.), перемежавшаяся неоднократными попытками переговоров, которые ни к чему не привели.

Л.И. Брежнев выступает с речью на торжественном собрании, посвященном 20-й годовщине образования Германской Демократической Республики

Берлин, 6 октября 1969

Фотограф В. Егоров

[РГАКФД]

Германский вопрос

Вторым по значимости «очагом» холодной войны во второй половине 1960-х гг., с точки зрения Брежнева, была Западная Европа, а если точнее – вопрос европейской безопасности, он же германский вопрос. Советский Союз в течение первого послевоенного двадцатилетия упорно добивался незыблемости послевоенных границ, признания ГДР и установления нейтрального статуса Западного Берлина. При этом ФРГ традиционно расценивалась советским руководством как ядро НАТО и военно-политическая опора США, позволявшая американцам корректировать свое континентально невыгодное положение. Брежнев, став хозяином Кремля, неоднократно обвинял Западную Германию в реваншизме и расценивал ее как потенциальную поджигательницу новой мировой войны. В январе 1966 г. Брежнев рассуждал о том, что «возведение реваншистского курса ФРГ на уровень государственной политики может позволить допустить мысль о том, что готовится приход к власти самого настоящего нацистского правительства, такого, которого трудно [будет] удержать от развязывания нового мирового конфликта»[1092]. В декабре 1966 г. он был еще более категоричен: «Ибо война и реванш, к которому фактически стремятся империалистические круги Западной Германии, могут привести к мировой термоядерной войне. Другого мнения здесь быть не может»[1093]. Своей главной целью Брежнев считал создание безъядерной зоны в центре Европы и нераспространение ядерного оружия в отношении ФРГ, чтобы Западная Германия «в ближайшее обозримое время и вообще когда бы то ни было не стала такой державой, которая могла бы развязать войну»[1094].

В этих целях Брежнев впервые выдвинул в 1965 г. идею общеевропейского совещания по безопасности, которую годами настойчиво продвигал на различных форумах[1095]. Главной задачей совещания Брежнев видел ослабление позиций США в Европе с тем, чтобы в «свое время выставить США из Европы». Особая роль здесь отводилась Франции, вышедшей из НАТО. В декабре 1966 г. Брежнев по свежим следам констатировал, что «выдворение штаба НАТО из Франции по существу в политическом и территориальном плане раскалывает, расщепляет североатлантический блок и усложняет его действие»[1096]. Тем не менее генсек скептически оценивал дальнейшие перспективы «раскольнической» деятельности Франции, «учитывая тот факт, что де Голль – осторожный политик и по известным причинам не порывает политических связей с Западом» [1097].

Л.И. Брежнев и президент Франции Шарль де Голль перед началом советско-французских переговоров в Кремле

21 июня 1966

Фотограф В. Соболев

[РГАКФД]

Ближний Восток и третий мир

Помимо проблем, связанных с «политическими тяжеловесами» в лице США, Китая и Западной Европы, Брежнев сосредоточился во второй половине 1960-х гг. на отношениях с арабскими странами, а также на поддержании контактов со странами третьего мира