Пепел перемен, Том 7: Цена власти - Илья Витальевич Карпов

Его обладатель носил укреплённую пластинами кольчугу и шлем без забрала, а в левой руке сжимал меч с чёрным, будто дым, лезвием. Он помог девчонке подняться и зло взглянул на рыцаря. Гильям без труда узнал это лицо. Губы сами собой растянулись в ухмылку.

— Крыса вернулась, — прохрипел он. — Любимчик короля. Как там тебя? Таринор?

— Сир Таринор, — ответил тот и добавил: — Пепельный.

— Брехня! — выпалил Гильям и перехватил меч поудобнее. — Кусок дерьма! Ты и твоя девка! Обоих прирежу!

Ответом ему была целая серия выпадов, отразить которые удавалось с трудом. Проклятая левая рука… Клинок Гильяма же то проходил мимо, то врезался в щит. Вот ему, наконец, улыбнулась удача: меч скользнул по кольчуге, едва не угодив в шею, но в бок вновь ударил порыв ветра.

Драться сразу с двумя рыцарь не собирался, к тому же несколько королевских солдат и пара всадников уже неслись на помощь своему командиру. Гильям отпрянул, давая связать противников боем, и вдруг услышал звук рога. Высокий, пронзительный, не похожий на тот, что использовали королевские силы.

Он бросил взгляд туда, откуда доносился звук и похолодел, увидев вдали знамёна с красно-чёрными полосами и золотым львом поверх. Неужели лорда Кавигера разбили? Скоро здесь будут до зубов вооружённые аккантийцы, и тогда им точно несдобровать.

Гильям стиснул зубы и пронзил бок попавшемуся под руку оборванцу с вилами, который тут же повалился на землю с протяжным стоном. Потом рубанул старика, что пытался подобраться сбоку, и едва не споткнулся о лежащего на земле рыжего мальчишку, в котором узнал своего оруженосца.

Он держался за живот окровавленными руками и стонал, а увидев своего господина принялся судорожно кричать:

— Сир Гильям! Я… Я пробивался… К вам… Помочь!.. А меня пикой… в живот!.. Спасите! Умоляю!..

Но Гильяму Фолтрейну было не до того. К тому же мальчишка скулил до того истошно и противно, что рыцарь просто вытащил кинжал и навсегда прервал его страдания. Вернув клинок на место, Гильям огляделся и плюнул на землю с досады.

Вылазка едва ли достигла цели. Лагерь явно ждал нападения, так что большая часть обоза осталась невредимой, а немногие обугленные телеги не успели выгореть дотла. Рыцарь зарычал от негодования и что есть сил дунул в рог, а потом ещё раз. Битва замерла. Два сигнала означали отступление.

Прежде чем аккантийцы настигли людей Гильяма, он успел отойти к тем силам, что вязали боем лагерь. Пехоте здесь даже удалось смять оборону и, хоть и неглубоко, но войти в лагерь. Но всё это не имело значения: если не уйти сейчас, их всех просто перережут. Командующий гвардией вновь просигналил дважды и увидел ошалелый взгляд сержанта.

— Уходим! — проорал рыцарь и снова задул в рог.

Горло уже горело огнём, а тело ныло от усталости. Гильям поймал за уздцы лошадь неподалёку. Её всадник, из мелких рыцарей с чёрт знает чем на гербе, поднял забрало и удивлённо посмотрел на своего командира.

— На землю! — выпалил Гильям осипшим от команд голосом, но рыцарь всё так же глядел, не понимая, что происходит.

— Живо! Это приказ! — прорычал командующий, выставив меч для надёжности.

Рыцарь побледнел и послушно спешился. Гильям занял его место и снова дважды протрубил в рог. Наконец, он снова в седле, это придавало уверенности. Вожжи хлестнули лошадиную шею, заставив её нести седока прямо к мосту через Эрберин. Совсем недавно они переходили его, предвкушая лёгкую добычу, а теперь всё катится к чертям…

Следом за Гильямом потянулись всадники, а за ними пехота. Но подъехав ближе к мосту, он резко остановил лошадь, и та ответила громким ржанием. Изумлённый рыцарь поднял забрало и не поверил своим глазам.

На другом берег словно растеклась грязно-зелёная лужа. Рычащая, вопящая, оскалившаяся тысячью зубов и глядящая сотнями злобных маленьких глазок. Путь к отступлению преграждали целые полчища невесть откуда взявшихся гоблинов!

Но удивительнее всего было другое. Несколько зелёных уродцев держали скрученный из веток паланкин, а на нём во весь рост стоял удивительно высокий гоблин, держа в руках что-то, отдалённо похожее на… арбалет?

Секунду спустя сир Гильям Фолтрейн получил удар в плечо с оглушительным лязгом, едва удержавшись в седле. Стрела отлетела в сторону, а рыцарь нащупал на нагруднике глубокую вмятину, не оставлявшую сомнений, что было бы, угоди она в незащищённое доспехом место.

Отступающие солдаты, собравшиеся позади, порывались бежать к мосту, но не решались на это без команды. Выстрел словно вернул Гильяма в реальность. Он поднял в воздух меч и гаркнул, насколько хватало голоса:

— Это всего лишь чёртовы гоблины! Те, сзади, куда хуже! Вперёд!

Ободрённые солдаты ринулись вперёд. Высокий гоблин же что-то прокричал, и толпа его сородичей забурлила, пришла в движение. Однако, вопреки ожиданиям Гильяма, они всего лишь разбежались вдоль берега и принялись что-то вертеть над головой. Что за чертовщину они задумали?

Королевская пехота ступила на мост, ощетинившись алебардами, совершенно уверенная, что пройдёт через ряды гоблинов, как нож через масло… И тут же попала под настоящий град из камней. Маленькие, не больше куриного яйца, но с острыми гранями, они попадали в незащищённые части тела, коих у пехоты находилось предостаточно, и первые, кто ступил на мост, уже лежали с окровавленными лицами.

Озлобленные солдаты, подгоняемые окриками напиравших сзади, пробирались по телам братьев по оружию, стремясь добраться до мерзких коротышек, но обстрел не прекращался ни на мгновение. Вот вперёд выскочил сержант, но не успел даже открыть рта, как согнулся пополам, схватившись за губы. Между пальцев сочилась кровь. Шальной камень сбил с головы шлем, следующий угодил прямо в подшлемник, и сержант повалился без чувств.

Кто-то пытался перебраться через реку вплавь, но тонул под градом камней. Единицы добирались до берега, обессиленные течением и тяжестью промокшей стёганки, но там их ждала ещё более незавидная участь: кривые ножи гоблинов не знали пощады.

Некоторым солдатам всё же удавалось добраться до врага, прикрываясь щитами и даже вступить с ним в бой. И, пусть гоблины справедливо считались слабейшими и лишёнными дисциплины бойцами, чья животная ярость в мгновение ока могла смениться столь же животным ужасом, их было несравнимо больше. И каждый, кому удалось перебраться на ту сторону, тут же оказывался в галдящем круговороте когтей и ножей.

Гильям отъехал подальше от моста, чтобы не поймать ещё один выстрел из арбалета. На другой стороне моста разразилась кровавая мясорубка, но о быстром прорыве не могло идти и речи. По всему выходило, что