Атаман Платов. К 270-летию со дня рождения (1753–2023) - Михаил Павлович Астапенко

«Выбравшись… к опушке леса, граф Орлов-Денисов понесся с донцами на французов, – было записано в «История лейб-гвардии казачьего полка», – Внезапность и стремительность его нападения не позволили неприятелю стать даже в ружье, – французы едва успели поворотить свои пушки и, сделав несколько выстрелов, побежали… Весь, бывший на правом берегу Чернишни, лагерь и 38 орудий достались в руки казаков. При этом нападении лейб-гвардии казачьего полка ротмистр Чеботарев, командовавший эскадроном, так с ним увлекся, преследуя бегущего неприятеля, что врезался в тыл неприятельского авангарда, напав на французскую батарею, истребил всех бывших при ней канониров и захватил орудие. Продолжая поражать расстроенного неприятеля, Чеботарев напал на пехоту, смял ее, взял более 100 пленных; как вдруг увидел себя окруженным и отрезанным со всех сторон… С опущенными к удару пиками лейб-казачий эскадрон помчался назад и успел пробиться через ряды неприятельской пехоты, пытавшейся преградить ему отступление. Пока граф Орлов-Денисов выстраивал рассыпавшиеся по французским бивакам полки свои, чтобы снова вести их против неприятеля, начавшего за оврагом строиться в боевой порядок, из леса выдвинулся Багговут, но с ним находился не весь его корпус, а только одна егерская бригада. Багговут тотчас открыл огонь из орудий, но был убит одним из первых ядер, пущенных с неприятельской батареи. Смерть Багговута прекратила общую связь действий корпуса; а между тем, Мюрат успел окончательно оправиться, переменить фронт и начать отступление…»[895].

Французы из корпуса генерала Себастиани успели второпях сделать несколько выстрелов и в беспорядке бежали за Рязановский овраг. Донцы бросились опустошать лагерь, так что Орлов-Денисов долго ещё не мог их собрать. Левый фланг французов от разгрома спас прекрасно разобравшийся в обстановке Мюрат. Собрав бежавших, он организовал контратаки и остановил продвижение русских. После обидной гибели Багговута, пережившего пекло кровопролитного Бородинского сражения, Беннигсен не решился действовать частью сил, отдал приказ отойти до подхода остальных войск, блуждавших в лесу. Этим замешательством воспользовался Мюрат. Продолжая отбиваться от донцов Орлова-Денисова, он приказал обозам артиллерии отступать к Спас-Купле. Когда из леса показались, наконец, все корпуса, момент для разгрома французов был упущен.

Войска Милорадовича на левом фланге русских двинулись по Старой Калужской дороге из Тарутино в Винково. Из-за неудачи обходных колонн Кутузов приказал остановить войска Милорадовича, хотя французы отступали и можно ещё было отрезать отдельные части. Генерал Орлов-Денисов с казаками преследовал французов еще семь верст до села Спас-Купля.

Отступивший с основными силами к этому селу Мюрат укрепил позицию батареями и открыл фронтальный огонь, остановивший русское продвижение. Позже он отошел к Вороново. Сражение завершилось. Российские полки вечером с песнями и музыкой вернулись в свой лагерь.

Разгрома войск Мюрата не получилось вследствие промохов как в планировании атаки, так и в нечётком исполнении войсками намеченных планов. По подсчётам дореволюционного историка М. И. Богдановича реально в бою с русской стороны поучаствовали пять тысяч пехоты и семь тысяч конницы. Следует отметить явное нежелание Кутузова ввязываться в генеральное сражение с французами, которого все еще жаждал Наполеон. Главнокомандующий русской армии считал ненужными затратные боевые действия в тот момент, когда время работало на него и Россию. Кроме того, Михаил Илларионович получил известия о готовящемся отходе Наполеона из Москвы и не желал отдалять войска от лагеря.

«…Сражение могло кончиться несравненно с большею для нас выгодою, но вообще мало было связи в действии войск, – писал генерал А. П. Ермолов. – Фельдмаршал, уверенный в успехе, оставался при гвардии, собственными глазами не видал; частные начальники распоряжались по произволу. Огромное количество кавалерии нашей близко к центру и на левом крыле казалось более собранным для парада, красуясь стройностию более, нежели быстротою движения. Можно было не допустить неприятеля соединить рассеянную по частям его пехоту, обойти и стать на пути его отступлению, ибо между лагерем его и лесом было немалое пространство. Неприятелю дано время собрать войска, свезти с разных сторон артиллерию, дойти беспрепятственно до лесу и пролегающею чрез него дорогою отступить чрез селение Вороново. Неприятель потерял 22 орудия, до 2000 пленных, весь обоз и экипажи Мюрата, короля неаполитанского».

Цель Тарутинского боя не была достигнута полностью, но её результат оказался успешным, и ещё большее значение имел успех для подъема духа русских войск. Прежде в ходе войны ни в одном сражении у любой из сторон (даже при Бородино) не было такого количества захваченных пушек, как в этом: 38 орудий. В письме царю Александру I Кутузов сообщил о 2500 убитых французах, 1000 пленных, и ещё 500 пленных на следующий день взяли казаки при преследовании. Свои потери Кутузов оценил в триста убитых и раненых[896]. Такой военный авторитет, как Карл Клаузевиц подтверждает французские потери в три-четыре тысячи солдат. Два генерала – начальник личной гвардии Мюрата Дери и Фишер из группировки Мюрата – пали в сражении. На другой день после боя на русские аванпосты было передано письмо от неаполитанского короля с просьбой выдать тело генерала Дери. Просьбу удовлетворить не смогли, так как тело не отыскали.

Император Александр I щедро наградил военачальников за Тарутинское сражение. Фельдмаршал Кутузов получил Золотую шпагу с алмазами и лавровым венком, генерал Беннигсен – алмазные знаки ордена Андрея Первозванного и сто тысяч рублей. Десятки офицеров и генералов – награды и повышения в звании. Участвовавшие в бою солдаты и казаки получили по пять рублей на человека[897].

Атаман Платов, по воспоминаниям очевидцев, «в день сражения под Тарутино находился рядом с главнокомандующим, даже приказал расстелить ковер, на котором они расположились рядом друг с другом»[898].

Донские казаки, участвовавшие в этом сражении, способствовали поражению неприятельского корпуса. При этом донцы захватили важные трофеи. В их числе был штандарт 1-го французского кирасирского полка, полностью разгромленного в этом сражении казачьей бригадой полковника Василия Сысоева. На штандарте, сделанном из шелковой ткани, был вышит одноглавый орел – герб Франции, пчелы – эмблема Бонапарта – и перечень европейских городов, при взятии которых отличился этот полк: Ульм, Аустерлиц, Иена, Эйлау, Ваграм, Ауэрштедт. Сразу после сражения принимавший рапорты и трофеи Кутузов в присутствиии атамана Платова напрямую обратился к полковнику Сысоеву с вопросом: «После тех лавр, какие вы стяжали сегодня, вам вероятно еще неприятно быть полковником»[899]. Сысоев, конечно, не возражал и «несколько дней спустя был произведен в генералы»[900].

В Тарутинском сражении впервые в своей бурной жизни был ранен маршал Мюрат, что говорит о серьезности положения французов, когда один из видных командующих непосредственно рисковал жизнью. Кстати, ранение Мюрат получил от казачьей пики в бедро. К чести маршала надо отметить, что он умолчал о своей ране