Атаман Платов. К 270-летию со дня рождения (1753–2023) - Михаил Павлович Астапенко

Лев Толстой считал, что это происшествие у деревни Городни сыграло решающую роль в том, что Наполеон принял решение о немедленном отступлении по старой Смоленской дороге. «Когда вот-вот les enfants du Don[924] могли поймать самого императора в середине его армии, – писал Толстой в «Войне и мире», – ясно было, что нечего больше делать, как бежать как можно скорее по ближайшей знакомой дороге. Наполеон со своим сорокалетним брюшком, не чувствуя в себе уже прежней поворотливости и смелости, понял этот намек. И под влиянием страха, которого он набрался от казаков, тотчас же… отдал приказание об отступлении назад на Смоленскую дорогу».

И Великая армия повернула назад. Сам Наполеон во главе гвардии первым вступил на разоренную Смоленскую дорогу. Осененные высокими медвежьими шапками, в синих мундирах, перепоясанных белыми ремнями, с красными султанами и эполетами, гвардейцы Наполеона были еще весьма сильным и боеспособным войском. Но настроение в рядах этого войска было тягостным, подавленным. «Верьте мне, – говорил своим товарищам один польский полковник, прошедший в рядах наполеоновского войска не одну кампанию, – страшный суд постигнет нашу армию… Мы идем навстречу мрачной будущности. Москва со всеми средствами уничтожена, армия деморализована, кавалерия погибла; если застигнет теперь зима, то я не знаю, что, исключая и гения самого императора, может спасти нас от катастрофы»[925].

Как только русская разведка установила, что четырнадцатого октября французская армия начала отступать от Боровска на Верею, Можайск и далее по старой Смоленской дороге, русским войскам Кутузов поставил задачу на активное преследование противника с тем, чтобы не дать возможности безнаказанно отойти к своим базам. Вся русская армия нацелилась на решительное поражение отступающего противника. Впереди находились донские казаки.

В своем приказе Кутузов писал: «…Генералу Милорадовичу, с авангардом и отрядом казаков под командою донского генерала Карпова… идти из сел. Егорьевского на сел. Головино, приблизиться к Смоленской дороге около Гжатска и пользоваться всеми случаями, удобными для нападения на неприятеля; атаману Платову, усиленному дивизиею Паскевича… преследовать французов с тыла… лейб-гвардии казачьего полка полковнику Ефремову – действовать в направлении между Гжатском и Сычевкою, а потом устремиться на правый фланг отступающего неприятеля, стараясь предупреждать его на марше; отряду же генерал-адъютанта Кутузова, в составе которого находятся и три эскадрона лейб-казаков… беспокоить правый фланг неприятеля, стараясь войти в связь с войсками графа Витгенштейна»[926].

О тех славных днях освобождения русской земли соединенными силами армии и поднявшегося на борьбу с захватчиками глубинными силами русского народа поэт Федор Глинка писал:

О, как душа заговорила!

Народность наша поднялась:

И страшная России сила

Проснулась, взвихрилась, взвилась…

И вновь раздвинулась Россия!

Пред ней неслись разгром и плен

И Дона полчища лихие…

И галл и двадесят племен

От взорванных кремлевских стен

Отхлынув бурною рекою,

Помчались по своим следам!..

И, с оснеженной головою,

Кутузов вел нас по снегам[927].

Вначале контрнаступление русской армии проводилось в форме параллельного преследования и шло по четырем направлениям. Казачий корпус Платова, усиленный 24-й пехотной дивизией, был направлен вдоль Смоленской дороги в тыл отступающей Великой армии. Казачья разведка установила, что громадный обоз противника, состоящий из четырех тысяч подвод с разными припасами, движется из Москвы по дороге Верея-Медынь. Атаман приказал генералу Орлову-Денисову следовать на Медынь, чтобы перехватить неприятельский обоз.

В шести верстах от Медыни 13 октября казачьи полки Иловайского 9-го и Быхалова 1-го разгромили авангард гвардейской конно-егерской дивизии генерала Шарля Лефевра-Денуета, двигавшийся из села Кременского в Медынь. При этом было отбито пять пушек, захвачено несколько десятков пленных, в том числе генерал Хацкевич[928].

В тот же день отличился генерал-майор Кутейников 9-й, который с четырьмя казачьими полками отбил недалеко от Боровска крупный неприятельский обоз, захватив несколько десятков пленных, в том числе «одного неприятельского дипломатика с картами и нужными бумагами, открывшими неприятельские замыслы, писанные рукою Бертье»[929]. В руки казаков попало и имущество топографического отдела, возглавляемого Териотом. Докладывая об обстоятельствах этого захвата один из его офицеров, писал главному секретарю военного отдела Лепину: «Не скрою от вас несчастья, случившегося в нашем топографическом отделе. Все экипажи этого отдела, не исключая и моего крытого шарабана, запряженного тремя лошадьми, вместе с моим поляком кучером, а равно и повозок наших, чертежников со всем имуществом, достались казакам в числе громадного обоза, захваченного ими на расстоянии одной мили от Императорской главной квартиры… Сия неприятная оказия произошла по пути от Боровска к Малоярославцу»[930].

Остальная часть корпуса Платова пятнадцатого октября повернула в район Полотняных заводов, где находился штаб Кутузова. В этом селе Медынского уезда действительно располагались полотняные заводы, принадлежавшие Гончаровым, родственникам будущей жены тогда еще мало кому известного поэта Александра Пушкина.

Семнадцатого октября Платов уже преследовал неприятеля по маршруту сел Серединское и Аграфенино. По флангам основной массы корпуса активно действовали казачьи отряды генералов Орлова-Денисова и Иловайского 3-го. С боями пройдя Серединское и Аграфенино, казаки Платова двинулись к Можайску. День спустя атаман получил приказ главнокомандующего, в котором ставилась задача на преследование противника. «Я надеяюсь, – писал Кутузов Платову, – что сей отступной марш неприятелю сделается вреден, и что вы наиболее сему содействовать можете»[931].

В тот же день атаман узнал от своих разъездов, что обоз противника под прикрытием сильного корпуса маршала Даву минувшей ночью прошел Можайск и движется в сторону Смоленска. Атаман принял решение попытаться окружить войска Даву и разбить их. Для этой цели он с двадцатью казачьими полками двинулся к Колоцкому монастырю. Вечером восемнадцатого октября корпус подошел к Ельне. Отсюда Платов направил бригады генералов Иловайского 5-го и Дмитрия Кутейникова при двух орудиях направил в обход Колоцкого монастыря с востока. Отряды Иловайского 3-го и Денисова 7-го стали обходить монастырь с запада. Восемь орудий Донской казачьей артиллерии с егерским полком пошли в середине, за ними в резерве двигалась бригада генерал-майора Грекова 1-го.

Первыми начали бой казаки Кутейникова и Иловайского 5-го. На рассвете девятнадцатого октября они напали на левый фланг французов. Встревоженный этим нападением, противник тотчас двинулся вперед. Платов приказал двумя бригадам преследовать его с каждого фланга. Сам атаман поскакал вдогонку неприятеля с Донской батареей.

Лихо подскакав почти вплотную к французам, казаки быстро снялись с передков и, развернув орудия, начали косить картечью задние ряды французской колонны. Выдерживая жестокие удары казаков со всех сторон, французы яростно цеплялись за каждый бугорок, каждый