Атаман Платов. К 270-летию со дня рождения (1753–2023) - Михаил Павлович Астапенко

требованием «круто обуздать предприятия этой канальи казаков и обходиться с ними, как обходились с аравитянами в Египте». Но корпус Нея не имел сил выполнить этот приказ Наполеона, ибо сам вынужден был откатываться на запад под непрерывными ударами казаков Платова. Боевой счет донцов пополнялся новыми сотнями убитых и раненых французов. Судя по донесениям атамана, только на марше от Духовщины до деревни Звенихи «побито неприятеля и взято в плен до тысячи человек и взято с бою две пушки»[953].

Первого ноября, в середине дня, остатки корпуса Евгения Богарне медленно и устало вползли в Смоленск. Через два дня сюда подошли полки из поредевшего корпуса Нея. Основные силы французов к этому времени были разгромлены русской армией. Большинство корпусов Великой армии сохраняло только свои названия: в корпусах, например, Жюно и Понятовского под ружьем оставалось по восемьсот – девятьсот солдат, кавалерии было не более пяти тысяч, причем сюда входили остатки всех четырех резервных корпусов.

Все это время казаки Платова постоянно тревожили неприятеля, захватывая его фуражиров и громя врага на каждом шагу так, что «по дороге усеяно было мертвыми телами» и захватывая при этом множество пленных.

К Смоленску, куда стекались остатки разгромленных корпусов некогда грозной Великой армии, Матвей Иванович подъезжал в санях, запряженных лошадьми. Вместе с атаманом ехал и Сергей Волконский, будущий декабрист. Платов мирно беседовал с Волконским о превратностях судьбы Наполеона, о силе русского народа, страшного во гневе. Впереди и по бокам платовского возка легкой рысью шла казачья конница. Светило осеннее солнце, и лихая песня донцов разносилась над равнинами Смоленщины:

Храбрые казаки

В деле удальцы

Гнаться ль, биться в драке —

Прямо молодцы!

Неприятель в поле

У них не зевай,

А наш брат на воле

С ними отдыхай.

На коня взлетая,

Тронув удила, —

Жизнь, как наживная

Ни по чем пошла.

Всюду: в ров с утеса,

На утес из рва,

По полю, по лесу —

Сорви – голова[954].

На всем пути движения корпуса Платова и других казачьих полков валялись трупы солдат и офицеров Великой армии, давно растерявшей свое величие. Одичавшие собаки и освирепевшие от голода волки в открытую, не боясь людей, грызли мертвецов, рыча и ссорясь между собой. Тысячи ядер, ружей, сабель, тесаков, масса другого оружия и снаряжения валялось по обочинам дороги. Возвращавшиеся в свои дома жители Смоленской губернии использовали для топки телеги, кареты, пушечные лафеты, во множестве брошенные французами. Ядра, в большом количестве валявшиеся на дорогах, расторопные крестьяне приспосабливали для топки бань и нагревания воды.

Чуть позже, когда враг будет выброшен со всех земель Российской империи, в одной только Смоленской губернии крестьяне сожгут и похоронят более ста шестидесяти тысяч солдат и офицеров Великой армии Наполеона[955]. Конкретно из «Ведомости о числе сожженных и закопанных в ямы человеческих трупов и лошадей по Смоленской губернии с 6 ноября 1812 г. по 20 апреля 1813 года», подписанной Смоленским губернатором бароном Ашем, видно, что в этот период было закопано в ямы 107 188 и сожжено 61 986 человеческих трупов»[956].

Как только французы вступили в Смоленск, атаман Платов собрал воедино отряды генералов Грекова 1-го, Денисова 7-го и Кутейникова 2-го. Войска казачьего корпуса расположились дугой, оконечности которой были обращены в сторону Смоленска. Правым флангом непосредственно командовал генерал-майор Греков 1-й. Генерал Андрей Мартынов (брат жены Платова) со своей бригадой занял центр позиции. В зрительную трубу Платов внимательно осматривал Смоленск. Вид города, разрушенного августовской бомбардировкой, загроможденного фурами, экипажами, зарядными ящиками, пушками, заваленного непогребенными трупами, потряс атамана. Узнав от вышедших из города на фуражировку и захваченных казаками французов, что они всю ночь провели в Санкт-Петербургском предместье Смоленска, атаман приказал полковнику Кайсарову атаковать врага силами егерей 20-го полка. Сотня казаков была придана этому полку, чтобы способствовать успешному развитию атаки. Одновременно Матвей Иванович направил генерала-майора Кутейникова 2-го с двумя бригадами атаковать вражеские колонны, продвигавшиеся в Московском предместье города.

Получив приказ Платова, Кайсаров во главе егерей двинулся в город. В трех верстах от Смоленска, на возвышенности, он встретил цепь вражеских стрелков, прикрывавшую движение основных сил противника. Быстро сбив ее с позиций, Кайсаров стремительно двинулся к Санкт-Петербургскому предместью. Враг, встревоженный его нападением и действиями донской артиллерии, обстрелявшей боевые порядки французов, отступил к крепостным воротам. Донская артиллерия открыла сильный картечный огонь по отступающим французам. Картечь буквально косила скопившихся у ворот неприятельских солдат, ряды которых пополнялись новыми колоннами, опрокинутыми в Московском предместье Смоленска казаками Дмитрия Кутейникова.

Ценой огромных усилий маршалу Нею удалось установить относительный порядок в своих рядах и быстрой контратакой потеснить егерей Кайсарова. С одной из высот французы открыли неожиданный огонь из пушек.

– Подавить! – коротко скомандовал Платов командиру Донской конной артиллерии, указывая на французские пушки.

Казаки, быстро выкатив свои орудия на боевую позицию, открыли огонь на поражение. Одновременно с этим Кутейников и Кайсаров атаковали французов. Неся крупные потери, враг отступил на левый берег реки.

Четвертого ноября под прикрытием своих войск, закрепившихся на левом берегу Днепра, маршал Ней начал спешно выводить оставшиеся в Смоленске войска.

В то время как неприятельские колонны оставляли город, когда враг, преследуемый ужасом, удалялся от древних смоленских стен, казаки и солдаты в одном из оставшихся в городе храмов приносили благодарение Всевышнему. Это были удивительные минуты для них: с одной стороны в отчаянии бегущий неприятель, с другой – освобожденный Смоленск, радость в душах смолян и их освободителей. Там, за Днепром, – дикие вопли уходящего противника, здесь – благодарственные молитвы за победу, громкие крики «ура!», радость в душах россиян!..

Оставив в Смоленске 20-й егерский полк, Платов с двадцатью казачьими полками, Донской конной артиллерией и приданными ему егерями скорым маршем двинулся по правому берегу Днепра к селу Катань[957]. Для преследования французов на левом берегу атаман послал сильный конный отряд генерала Денисова 7-го. Кроме того, между Днепром и большой дорогой он двинул четыре казачьих полка во главе с генералом Грековым 1-м. Все это дало возможность четвертого-пятого ноября нанести в районе Красного сокрушительное поражение французам. В плен к донцам едва не угодил маршал Ней: его спасла наступившая скоро темнота, прекратившая атаки казаков.

– Плохи наши дела! – отдышавшись, откровенно признался одному из своих офицеров Ней.

– Что же вы будете делать? – с надеждой спросил тот «храбрейшего из храбрых».

– Перейду за