Народное государство Гитлера: грабеж, расовая война и национал-социализм - Гётц Али

Вследствие Первой мировой войны, Версальского мирного договора, мирового экономического кризиса и политики перевооружения Гитлера к 1939 году уровень жизни немцев, несомненно, был значительно ниже, чем у их западноевропейских соседей и Великобритании. Об этом свидетельствуют все статистические показатели того времени. Это значительно облегчило «экономический подкуп» немецкого народа во время Второй мировой войны. Но из этого нельзя вывести аргумент в защиту «Народного государства Гитлера», как это пытается сделать Кристоф Бухгайм со ссылкой на работы Ричарда Дж. Овери.

То, как национал-социализм служил материальному эгоизму немцев и их обычному стремлению к «маленькому счастью», отразилось в мыслях и поступках даже таких исключительных личностей, как Софи Шолль и ее друг офицер Фриц Хартнагель. «Опять же достаточно короткое, но искреннее спасибо, – писала она ему в Бельгию в декабре 1940 года, – за столько хороших вещей, которыми ты всегда одариваешь меня и других. Даже внешне коробки с шоколадными конфетами просто чудесны! И тебе известно, как пригодятся нам мыло, чулки и какао. Мы чувствуем себя богачами». Днем позже Хартнагель, который, по собственному признанию, не был частым отправителем посылок, прислал сообщение: «На прошлой неделе у меня была возможность купить в Женеве обувь для тебя и твоей матери». Софи Шолль была этому «несказанно рада». Деньги не играли роли, поскольку Хартнагель зарабатывал «именно сейчас, во время войны, более чем достаточно»[1030].

Критики считают такие источники то «нетипичными», то «импрессионистскими» или «депрессивными». Например, Бухгайм противопоставляет используемому Софи Шолль определению себя «богачами» оторванные от жизни чисто статистические «умозаключения», не имеющие под собой никакой почвы. Кроме того, богатство всегда относительно.

Среди множества положительных откликов (особенно от читательниц старшего возраста), полученных мной в первый год после публикации «Народного государства», следующие слова могут претендовать на общее мнение. «Я родилась в 1930 году, – писала жительница Берлина, – была воспитана родителями против нацистов и благодаря чтению “Народного государства Гитлера” задумалась о том, что в подростковом возрасте мне подарили “украденный свитер”, а в 1942 году продавались южные фрукты вроде хурмы, которые мы никогда раньше не видели». После лекции во Франкфурте-на-Одере один пенсионер сказал мне: «Нас было семеро детей в нищей семье. И свою самую первую игрушку мы получили лишь в 1940 году, когда отец вернулся из Франции на Рождество»[1031].

Типичное солдатское письмо из Парижа завершается так: «Хочу закончить письмо пожеланием того, чтобы у вас все было хорошо и чтобы в следующем вашем письме снова были деньги!» Почти в каждом письме озвучивается, что получатель сделал с деньгами: «Сегодня я наконец-то отправил посылку. Я уже писал вам, что в ней. Сегодня же я упаковал посылку с 3,50 м ткани по 8,20 за метр, то есть на 28,70 рейхсмарки. Туда же я положил перьевую ручку с золотым пером для Карла за 14,40 рейхсмарки, галстук за 1,25 рейхсмарки, резиновую тесьму за 75 [пфеннигов], гребень и зубную пасту, все вместе за 80 пфеннигов, итого – 45,90 рейхсмарки. Еще я купил вам пару перчаток за 14,00 рейхсмарки. Они кожаные, на шерстяной подкладке»[1032].

Молодой солдат сообщает, что потратил за день 59,90 рейхсмарки. Среднемесячная заработная плата германского рабочего в то время составляла чуть менее 200 рейхсмарок после всех вычетов. Так что солдат за границей за день превратил связанную с войной месячную избыточную покупательную способность своих родителей в иностранные товары и отправил их домой. Поскольку отправленные семьями суммы в рейхсмарках поступали в бюджет рейха после обмена в полевых кассах, государство получало значительные дополнительные доходы, пока солдаты, обеспеченные соответствующей национальной валютой, отправлялись за покупками.

Научные сети

От ученых нередко ожидается четкое разделение «исторического добра» и «исторического зла». С точки зрения сегодняшнего понимания ценностей представляется желательным наметить четкие линии развития. Концентрационные лагеря и лагеря смерти, антисемитизм и агрессивные войны Германии были злом. Однако пример национал-социализма (а также коммунизма) столь же ясно показывает, в какой мере государственные и общественные цели (справедливо рассматриваемые как исторический прогресс) имеют преступные последствия в определенных исторических констелляциях. Это становится особенно очевидным в разрезе «социально уравнивающей справедливости» того времени.

Следует привести здесь проясняющий эту взаимосвязь отрывок из речи, произнесенной Герингом 4 октября 1942 года, в День благодарения, в берлинском Дворце спорта перед многими десятками миллионов немецких радиослушателей по всей Европе. Она кажется мне подходящим источником в том числе и потому, что моя мать, родившаяся в 1923 году, слышала тогда эту речь и на вопрос, о чем она была, в 2004 году она без колебаний ответила: «О том, что мы получим больше еды, а пайки на Рождество увеличат». Так и случилось. Согласно хранящейся в архиве Немецкого радио аудиозаписи, Геринг потратил почти час на распространение следующей новости среди своих сограждан.

«Немецкий народ нуждается в первую очередь и прежде всего в утолении голода и пропитании. [Аплодисменты.] Я очень хочу, чтобы взятые под наше крыло страны и завоеванные территории не голодали. Но если же трудности с продовольствием из-за предпринятых неприятелем мер все же возникнут, каждый должен знать: если где-то и голодают, то точно не в Германии. [Аплодисменты.] Отныне необходимо твердо уяснить и запомнить, что лучше всех едят германские рабочие и те, кто работает в Германии. Теперь, когда у меня есть более четкое представление о будущем урожае, я попросил статс-секретаря Бакке в дальнейшем позаботиться о том, чтобы количество мяса в областях, подвергшихся воздушным бомбардировкам, было увеличено еще на 50 г для каждого жителя. [Аплодисменты.] Мы сейчас не покладая рук работаем над тем, чтобы на Рождество выделить немецкому народу особую норму мяса, муки и других нужных продуктов. [Аплодисменты.]

Есть еще один небольшой подарок нашему народу. Пусть он и небольшой, но все же сможет помочь некоторым семьям. Отныне каждый отправляющийся в отпуск германский солдат, от простого рядового до фельдмаршала, по поручению фюрера при пересечении границы рейха будет получать продовольственный набор с килограммом муки, килограммом гороха или бобов, килограммом сахара, фунтом сливочного масла и большой палкой колбасы. [Бурные аплодисменты.] <…> Куда бы он ни направлялся, он получит эту посылку. Не для себя, потому что ему она не нужна. В этом можете не сомневаться, дорогие сограждане. Наши бойцы на переднем крае едят досыта. [Бурные аплодисменты.] И надежду парализовать натиск и боевую мощь Германии, заморив голодом германского солдата, как в 1918 году, наш противник может оставить. [Аплодисменты.] Назначение этого продуктового набора состоит в том, что,