"Санта-Барбара". Компиляция. Книги 1-12 - Генри Крейн

посмотрел на свою подзащитную. Она сидела, отвернувшись и прикрыв лицо ладонями. Мейсон не мог понять, пыталась ли она скрыть свои чувства или просто обдумывала ситуацию. Мейсон вдруг почувствовал, как в душе его просыпается жалость. Он вновь начал злиться, однако на этот раз на себя — как ему только пришло в голову обижаться на нее! Ведь ей сейчас так тяжело, а он ничем не может помочь этой несчастной женщине.

ГЛАВА 23

Судебное заседание продолжается при отсутствии публики в зале суда. Присяжным заседателям и журналистам становятся известны подробности интимной жизни Джозефа Макинтайра и Вирджинии Кристенсен. Смерть и оргазм. Джозеф Макинтайр изменил свое завещание в пользу любовницы. Обвинитель выражает благодарность свидетелю за проявленную готовность к сотрудничеству. У Мейсона нет вопросов к свидетелю обвинения. Защита потерпела поражение. Чаша весов склоняется в сторону обвинителя, Мейсон сомневается в невиновности своей подзащитной. Адвокат разрывает отношения с Вирджинией Кристенсен,

Единственным, кто сейчас чувствовал себя уверенно в этом зале, был помощник окружного прокурора Терренс Мессина. Он важно расхаживал перед трибуной суда, ожидая разрешения продолжить допрос свидетеля обвинения.

И судья наконец утвердительно кивнула головой, давая таким образом понять, что судебное заседание может быть продолжено.

Словно пытаясь ободрить своего свидетеля, Терренс Мессина улыбнулся, прежде чем задать очередной вопрос. Однако, к его немалому изумлению, Джозеф Макинтайр удрученно опустил голову, прикрыв лицо рукой. Очевидно, этого помощник окружного прокурора никак не ожидал, потому что он опешил и, растерянно моргая глазами, не знал с чего начать.

Придя наконец в себя, Мессина вновь обратился к Джозефу Макинтайру с вопросом о его сексуальных отношениях с Вирджинией Кристенсен:

— Итак, мистер Макинтайр, мы закончили наш разговор на том, что вы привели один весьма показательный пример из вашей интимной жизни. Итак, вы сказали, что за несколько дней до вашей операции на сердце Вирджиния Кристенсен связала вас ремнем во время занятий сексом.

— Да, — подтвердил Макинтайр слабым, сдавленным голосом.

Хотя в зале не было ни одного человека, и лишь на галерке, поскрипывая перьями, теснились журналисты, свидетель обвинения не осмеливался поднять глаза.

Скорее всего, он боялся встретиться взглядом со своей бывшей любовницей, которая, вызывающе подняв голову, неотрывно смотрела на него.

Мейсон вновь ощутил, как его охватывает чувство какого‑то благоговейного преклонения перед этой женщиной. Она сейчас совершенно беззащитна. Помощник окружного прокурора вытаскивает на свет все ее грязное белье, а она выглядит спокойной и невозмутимой. У самого Мейсона дрожали руки, и он безуспешно пытался успокоиться, Вирджинию же, казалось, ничего не смущало. Мейсону были не понятны причины этого хладнокровия, и от этого он нервничал еще сильнее.

— Скажите, мистер Макинтайр, после того, как она связала вас ремнем, что произошло между вами?

Свидетель ошеломленно поднял взгляд на помощника окружного прокурора:

— Вы имеете в виду подробности? — нерешительно уточнил он.

Мессина кивнул:

— Да–да, подробности. Я имею в виду — что произошло между вами после того, как она связала вам руки.

Макинтайр растерянным взглядом посмотрел на судью, однако она уверенно кивнула, подтверждая законность заданного Мессиной вопроса. Теперь уже свидетелю никто не мог помочь — он был обязан отвечать, как бы неприятно это ни было.

Макинтайр помолчал несколько минут, как будто снова переживал все события той ночи, восстанавливая их в памяти. Помощник окружного прокурора, защитник и судья внимательно и терпеливо ждали, пока свидетель соберется с мыслями, и лишь легкий шум на галерке, где собрались журналисты, свидетельствовал о том, что показаний Макинтайра с нетерпением ожидают в этом зале.

Наконец Макинтайр решился:

— Она… занималась… она мастурбировала, сидя надо мной… И при этом она рассказывала, как хочет, чтобы я вошел в нее… Мне казалось, что она хочет свести меня с ума. Я даже на мгновение подумал, что она добивается моей смерти.

Такие слова не могли не приободрить помощника окружного прокурора. Мессина, демонстрируя живейший интерес к рассказу своего свидетеля, быстро подошел к дубовому барьеру, за которым сидел Макинтайр, и заинтересованно спросил:

— И что, вас сразу же начало беспокоить сердце?

Макинтайр выглядел таким подавленным, что Мейсону на мгновение даже стало жалко этого несчастного, пожилого, наверняка, одинокого человека, которого вынуждают рассказывать о таких интимных подробностях. После каждого своего слова Джозеф Макинтайр беспокойно ерзал в кресле, как будто сидел на иголках:

— Мы… мы с ней занимались любовью… — наконец ответил он, — и она сидела на мне сверху. Каждый раз, когда я чувствовал приближение оргазма, она прекращала движение. Я… я не мог этого вынести… Я не мог дышать. Тогда мне действительно казалось, что я сейчас умру. С каждой секундой я задыхался все сильнее и сильнее. Сердце у меня билось так, что, казалось, что оно вот–вот разорвется. А потом она снова начинала двигаться. Я даже не помню, как долго это продолжалось…

Свидетель умолк и, низко опустив голову, едва слышно всхлипнул. Мейсону даже показалось, что он плачет. Помощник окружного прокурора состроил на лице мину глубокого сочувствия и, немного помолчав, чтобы дать возможность присяжным заседателям, судье и присутствующим на заседании журналистам проникнуться таким же сопереживанием к Джозефу Макинтайру, неожиданно сменил тему:

— В то время, когда у вас был роман с мисс Кристенсен, вы изменили свое завещание?

Немного успокоившись, Макинтайр поднял голову:

— Да.

Помощник окружного прокурора аккуратно подводил присяжных заседателей к необходимому для него выводу:

— Согласно вашему новому завещанию, мистер Макинтайр, кто должен был стать вашим главным наследником?

Макинтайр кивнул головой в сторону сидевшей рядом с Мейсоном Вирджинии:

— Она. Я был очень сильно влюблен в нее, — не скрывая горечи, произнес Макинтайр. — Я был полным глупцом.

Помощник окружного прокурора вполне мог бы удовлетворенно потереть руки, если бы позволяла ситуация. Оставалось задать только последний, не очень значительный вопрос:

— Скажите, мистер Макинтайр, в какую примерно сумму оценивается ваше наследство?

Ни на мгновение не задумываясь, свидетель ответил:

— Десять миллионов долларов.

Скрип перьев о бумагу засвидетельствовал, что о сумме наследства Джозефа Макинтайра исправно узнают читатели вечерних газет и слушатели новостей. Мейсон даже ненароком подумал, что мистеру Макинтайру теперь обеспечена еще одна встреча с какой‑нибудь молодой и обворожительной блондинкой. После этого чувство некоторой жалости, которое прежде испытывал Мейсон во время слезоточивого рассказа свидетеля обвинения, у него напрочь исчезло. Было очевидно, что, узнав о бедственном положении миллионера Макинтайра и его несчастном романе с Вирджинией Кристенсен, немалое число женщин попробует выказать ему свое участие.

Услышав ответ на