"Санта-Барбара". Компиляция. Книги 1-12 - Генри Крейн

— Теперь со мной все в порядке, — он даже сделал попытку улыбнуться. — Мой врач сказал мне, что я смогу прожить еще очень долго, правда, при соблюдении некоторых ограничений, касающихся моего образа жизни.

Помощник окружного прокурора подошел к дубовой перегородке, за которой сидел свидетель, и продолжил задавать вопросы, опершись на нее рукой:

— О каких именно ограничениях вы говорите?

— Мне нельзя злоупотреблять алкоголем, табаком…

Помощник окружного прокурора, словно не удовлетворенный таким ответом, торопливо спросил:

— А как насчет ваших отношений с женщинами?

Макинтайр смущенно улыбнулся и пожал плечами:

— Доктор сказал, что с этим все в порядке, и я могу жить нормальной жизнью.

Такой поворот в ходе разговора вполне устраивал Мессину, потому что он мгновенно попытался увязать поднятую тему с той, что касалась Вирджинии Кристенсен:

— И как же развивались ваши отношения с мисс Кристенсен после операции, господин Макинтайр?

Тот болезненно поморщился:

— Наши отношения закончились, — простодушно ответил он. — Все сразу прекратилось, в один момент.

— Как прекратилось?

— Она меня оставила, ушла.

Помощник окружного прокурора выдержал весьма уместную в этот момент паузу, чтобы публика смогла быстро выстроить собственные версии происшедшего, а затем спросил:

— Мисс Кристенсен объясняла вам, почему она вас так неожиданно оставила?

Свидетель горько улыбнулся:

— Нет, она ничего не говорила. Просто ушла — и все.

— Ну, что ж, — удовлетворенно сказал Мессина, — с тех пор вы встречались?

Макинтайр уныло покачал головой:

— Нет, ни разу. Она как будто навсегда забыла о моем существовании. Это было, наверное, еще хуже, чем то, что пришлось испытывать в то время, когда мы с ней еще были любовниками.

Разговор грозил пойти в совершенно другую сторону, а потому помощник окружного прокурора поторопился вернуть Джозефа Макинтайра к той теме, которая по–настоящему интересовала обвинителя:

— Как вы думаете, почему мисс Вирджиния Кристенсен ушла от вас? Каковы были причины такого поступка?

Джозеф Макинтайр напряженно задумался, прикрыв лицо рукой, и Мейсон, который до сих пор сидел, молчаливо насупившись, понял, что наступил момент, когда он может вмешаться в ход допроса. Он вскочил с места и, вытянув вверх руку, воскликнул:

— Я протестую, ваша честь! Такой вопрос требует от свидетеля умозаключений. Сторона обвинения подталкивает господина Макинтайра к выгодным для нее выводам, а мы должны иметь дело только с фактами.

Судья Кингстон согласно кивнула:

— Возражение защиты поддерживаю, — сказала она. — Господин обвинитель, задавайте вопросы по существу дела.

Недовольно поморщившись, помощник окружного прокурора вынужден был согласиться с судьей:

— Хорошо, ваша честь, — кисло сказал он. — Разрешите продолжить?

— Да, продолжайте.

— Оставим в стороне вопрос о вашем здоровье, — после некоторого раздумья сказал обвинитель. — Сейчас я хотел бы снова вернуться к тем временам, когда вы с Вирджинией Кристенсен были любовниками. Вы сказали, что ваши сексуальные отношения с ней были бурными, интенсивными. Я хотел бы все‑таки более точно знать, какой смысл вы вкладываете в эти слова? Подумайте, не торопитесь. Вы должны точно и конкретно ответить на мой вопрос, от этого зависит судьба мисс Кристенсен.

В зале снова поднялся ропот, что вызвало у судьи Кингстон явное неудовольствие. Она уже было подняла молоток, чтобы застучать по столу, но в этот момент шум, как по команде, прекратился — ведь начиналась самая интересная часть разбирательства, и никому не хотелось пропустить ни слова из таких щекочущих нервы рассказов.

Свидетель наконец обдумал свой ответ и негромко произнес:

— Все это выглядело так, как будто она пыталась довести меня до грани, подтолкнуть к ней. Она всегда проявляла инициативу первой.

Помощник окружного прокурора понимающе наклонил голову и осторожно уточнил:

— Вы не могли бы привести суду какой‑нибудь конкретный пример.

Тяжело дыша, Джозеф Макинтайр обреченно покачал головой и снова принялся вытирать лоб уже наполовину мокрым платком.

— Если вам трудно, можете не отвечать, — попытался облегчить ему задачу помощник окружного прокурора, — но не скрою, меня очень интересует ответ на этот вопрос. В чем мисс Кристенсен проявляла инициативу? Она любила доминировать над мужчинами?

Но Макинтайр уже, очевидно, решился, потому что он успокаивающе поднял руку и, собравшись с мыслями, сказал:

— Для нее секс был игрой, она получала от него удовольствие, но не в обычном смысле, а по–другому. Я сейчас попробую это рассказать, но мне необходимо сосредоточиться.

Помощник окружного прокурора повернулся к сидящим в зале и успокаивающе поднял руки:

— Господа, я попрошу вас не шуметь. От вашего поведения зависит ход судебного процесса. Вопросы, которые мы вынуждены затрагивать в разговоре с мистером Макинтайром, глубоко интимны, а потому вы не должны мешать ему.

Когда публика утихомирилась, помощник окружного прокурора снова повернулся к свидетелю:

— Мистер Макинтайр, можете продолжать.

— Она никогда не позволяла себе потерять контроль над ситуацией, она всегда держала ее в своих руках. Вирджиния всегда говорила, что в постели я должен делать то, что она хочет.

Он умолк, напряженно наморщив лоб.

— Вы не могли бы привести конкретный пример?

Макинтайр выдавливал из себя слова по капле:

— Я попробую… сейчас…

Он надолго задумался, затем произнес:

— За несколько дней до операции она привязала меня к кровати.

В воцарившейся тишине было слышно, как под потолком жужжит муха. Помощник окружного прокурора едва скрывал торжествующую улыбку:

— Мисс Кристенсен использовала при этом наручники? — уточнил он.

— Нет, — поморщившись, сказал Макинтайр, — она… привязала мне руки ремнем.

При этих словах Мейсон вздрогнул, явственно вспомнив самого себя вчерашней ночью.

Зал отреагировал на такое сообщение подобающим образом: тишина взорвалась, сменившись возбужденным гулом. Судья Кингстон мгновенно схватила молоток и грохнула им по столу. Не слишком быстро, но все‑таки публика и репортеры утихли. Журналисты скрипели перьями, торопясь зафиксировать все, сказанное свидетелем. Через несколько часов эти сведения должны были появиться в вечерней прессе, чтобы все, кто не смог попасть на сегодняшнее судебное заседание смогли ознакомиться с шокирующими подробностями.

Мейсон явственно представил себе, как на первой странице местной газеты появится набранный аршинными буквами заголовок: «Подозреваемая в убийстве Лоуренса Максвелла привязывала своих любовников ремнем к кровати». Стараясь унять дрожь в руках, Мейсон вытащил носовой платок и промокнул вспотевшие виски.

Помощник окружного прокурора уцепился за последние слова Джозефа Макинтайра и, проявляя настойчивость, спросил:

— Что она говорила при этом? Мистер Макинтайр, я знаю, что вам тяжело,