"Санта-Барбара". Компиляция. Книги 1-12 - Генри Крейн

Вирджиния медленно приподняла руку и, широко открыв влажные губы, сунула в рот палец. Сделав несколько откровенно возбуждающих движений, она медленно вытащила мокрый палец изо рта и провела им по своей нежной шее ниже, туда, где соблазнительно трепетали ее полные груди.

Оставляя за собой на нежной бархатистой коже влажный след, палец медленно двигался по груди, затем ниже к животу… Мейсон смотрел на ее движения в возбужденном оцепенении.

Ему ни о чем не хотелось говорить, казалось, что малейший звук может разрушить это безумное возбуждающее очарование.

Вирджиния искоса смотрела ему в лицо, склонив голову на бок. Ее глаза блестели и все больше воспламеняли Мейсона. Ему вдруг показалось, что сердце его останавливается, и он начинает подниматься к небесам.

Едва слышно шурша, полы халата окончательно разъехались, и Мейсон увидел прикрывающие ее лоно черные кружевные трусики. Неотрывно глядя на него, Вирджиния провела пальцем по животу и запустила руку под край трусиков.

Он едва заметно вздрогнул, почувствовав, что сейчас начнется самое невыносимое. Похоже, именно об этом говорил Джозеф Макинтайр, рассказывая на сегодняшнем судебном заседании о своей интимной жизни с Вирджинией Кристенсен.

Она целиком и полностью завладела им, управляя им по своему желанию. Мраморная белизна ее тела манила и притягивала Мейсона, но сейчас все его внимание было сосредоточено на ее руке, едва заметно вздрагивавшей под черным кружевным бельем. Мелкая сеточка ткани не могла скрыть маленький треугольник темных волос на ее лобке.

Мейсон почувствовал, что ему непреодолимо хочется ощутить руками это нежное тело, в сладострастной истоме приникнуть к нему и сполна насладиться им.

Женщина смотрела на него в сексуальном опьянении, глаза ее подернулись сладострастной поволокой и в то же время иногда в них проскакивали озорные искорки.

Мейсон не выдержал этого зрелища и, попытавшись перебороть себя, резко отвернулся, сжав руками виски. Он пытался запретить себе смотреть на этот мраморной белизны живот со вдавленным пупком, мягкий, как подушка из нежного атласа. Больше всего на свете Мейсону хотелось сейчас положить на него голову, закрыть глаза и забыть обо всем земном в сладостном сне.

Мелкие капли пота увлажняли кожу женщины, придавали ей свежесть и какую‑то необычайную привлекательность. Лицо Вирджинии пылало, яркий румянец залил ее щеки, глаза сверкали, рот приоткрылся — секунда, и Мейсон был бы возле нее. Он все еще пытался совладать со своими чувствами и заставить себя уйти, однако ноги не двигались, а кровь стучала в висках, вызывая головную боль.

Не давая ему опомниться, Вирджиния глубоко вздохнула, сладострастно закатила глаза и застонала.

Потом она откинулась на спину и принялась другой рукой одновременно ласкать себе грудь. Мейсон, хотя и стоял отвернувшись, всем телом ощущал каждое ее движение, каждый ее стон и вздох передавался ему, словно впитываясь через кожу.

Наконец Мейсон не выдержал и опустил руки. Капитулировав перед Вирджинией, он стал медленно расстегивать пуговицы пиджака, освобождаясь от ненужной уже одежды. Спустя несколько мгновений он уже снимал с себя рубашку и галстук…

Колени его дрожали, когда он повернулся к Вирджинии и, опустившись на пол, стал медленно наклоняться над ней.

Дрожа всем телом от переполнявшей его страсти, Мейсон поцеловал Вирджинию в полуоткрытые губы. Их языки слились в поцелуе. Его руки принялись нежно ласкать тело Вирджинии, которое отвечало на каждое его прикосновение то дрожью, то резкими ответными движениями.

Обхватив рукой тонкую гибкую талию, Мейсон прижал к себе ее мягкий живот. Почувствовав его близость, Вирджиния все плотнее и плотнее прижималась к Мейсону, словно предлагая ему свое тело.

Ее правая рука продолжала все активнее и активнее массировать лобок и то, что было расположено чуть ниже его.

Мейсон буквально глотал ее поцелуи, овладевая ее обнаженным телом.

Не давая его губам оторваться от своих, Вирджиния вдруг высвободила руки и, извиваясь всем телом, поползла под кровать. Мейсон следовал за ней, опираясь на руки и колени. Все это сопровождалось протяжными глубокими стонами, которые перерастали в исступленное рычание.

Обняв одной рукой Мейсона за шею, другой Вирджиния шарила под кроватью. Наконец она что‑то нашла и медленно, будто боялась испугать мужчину, будто боялась нарушить то, что между ними происходило, вытащила руку.

Хотя у Мейсона были закрыты глаза, он почувствовал это едва заметное движение. Приподняв веки, он тут же схватил руку Вирджинии за запястье.

Она сжимала в ладони блестящие никелированные наручники и, увидев их, Мейсон задрожал всем телом. Он уже знал, что его ожидает. Соблазнительно улыбаясь, она приподняла руку и тряхнула наручниками перед его лицом. Раздался едва слышный металлический звон, и Мейсон, словно отгоняя наваждение, тряхнул головой.

Оторвавшись от губ Вирджинии, он яростно сверкнул глазами и с нажимом произнес:

— Давай поиграем в другую игру.

Прижав женщину к полу, Мейсон вырвал из ее пальцев стальной браслет и сомкнул его на запястье правой руки Вирджинии. Она судорожно извивалась, пытаясь вырваться из его тесных объятий.

Но мужчина был сильнее — он прижал Вирджинию спиной к покрытому лаком паркету, защелкнул браслет и повернул женщину на бок.

Она неожиданно засмеялась, как будто именно этого и ожидала от Мейсона. Резко повернув ее на живот, он обхватил стальной цепочкой наручников ножку тяжелой кровати и сомкнул второй браслет на запястье левой руки Вирджинии. Сейчас она оказалась прикованной к кровати.

Мейсон решил, что настало время вновь стать мужчиной, стать хозяином положения. Возбужденно хрипя, он сорвал с Вирджинии черные кружевные трусики, широко раздвинул ей ноги и стал торопливо расстегивать ремень на своих брюках.

Расстегнув молнию, он даже не удосужился снять брюки и, обнажив свою мужскую плоть, вонзил ее в женщину, которая продолжала судорожно извиваться.

Она несколько раз пыталась укусить его за руку, резко вскидывая голову, однако Мейсон уже добился того, чего хотел, и теперь ему оставалось только довести это до конца.

Он грубо и жестоко насиловал ее. Вирджиния была сейчас лишь инструментом в его руках. Никогда прежде он не замечал за собой такого желания доминировать, покорить партнершу. Это Вирджиния своей неуемной страстью, своими издевательствами и насмешками довела его до такого.

Возможно, она поняла, что в этот момент лучше покориться Мейсону, что сейчас — он победитель. В любом случае вырваться она не могла, и Мейсон грубо овладел ею, вкладывая в этот акт всю свою злость, всю силу своего негодования, презрения и ненависти, которые накопились в его душе за все время их странного романа.

Насилуя Вирджинию, он явственно вспоминал то, как она властвовала над ним и подчиняла своим желаниям. Он словно мстил ей за всех мужчин, которые прежде