Дневник. 1964-1972 - Александр Константинович Гладков

Полет Аполло-13 проходит нормально. В четверг рано утром должна произойти посадка на луну.

Рассказ Мизиано о судьбе Меркадера (убийца Троцкого)[113], живущего сейчас в Москве и работающего в архиве испанской компартии по протекции Долорес.[114]Отношение к нему интербригадовцев. Его жена испанка (из гостиницы при тюрьме!) работает на радио в передачах для Испании. Мать порвала с сыном и партией после разоблачения Сталина и живет одиноко в Париже. Она ждала его с Этингером[115]на углу улицы в машине, когда произошло убийство. Ей дали орден Ленина.

13 апр. <…> Впервые приехал в Загорянку. <…> В доме все в порядке. В моей комнате плюс 11 градусов. <…> Забор сломан в трех местах. Все как-то грязно, запущенно. <…>

И все же надо переезжать дня через два.

14 апр. <…> Час дня. Услышал по французскому радио, что этой ночью на «Аполло-13» произошла авария электрооборудования, пилоты перешли в лунный отсек и сейчас решается вопрос, как им помочь. Возможность спасения не исключена, но высадка на луне невозможна. Запасов кислорода достаточно, но вернуться на земную орбиту они могут только после перехода на лунную орбиту, т. е. не ранее пятницы.

15 апр. В шесть утра я уже ловлю «Г<олос> А<мерики>». Космонавтам полчаса назад удалось сделать маневр вокруг луны, благодаря которому они вышли на земную траекторию. <…> Во всех церквах США молятся за их спасенье. <…>

Обедаю у Ц. И. <…>

На обратном пути встреча с Л. Зориным.[116] Он хвалит Эмму в пьесе Рахманова. «Прекрасно». Оказывается, премьера была 10-го.[117] А я и не знал. Он удивлен. Укол боли. <…>

Итак, прошла первая за многие годы премьера Эммы, на которой я не был, не послал телеграммы, цветы.

Доигрались мы с ней.

17 апр. <…> Вечером с огромным волнением слушаю сообщения о приближении космонавтов к земле. Волнение делается нестерпимым, когда снаряд входит в атмосферу и радиосвязь прекращается. Кажется: вот сейчас они сожжены. Весь мир смотрит приводнения по телевизорам, кроме СССР и Китая. Но вот поймали голос космонавтов. И на экранах телевизоров уже виден снаряд на трех парашютах. Еще волнение. Когда открыт люк, но еще никто не показывается из него. Ура! Все благополучно. То, что казалось невероятным, произошло: космонавты спасены.

24 апр. Почему-то болит сердце. Как бы не попасть в больницу.

Тоска.

26 апр. Пасха. Ясный теплый день.

Днем Лева привозит № 2 «Нов<ого> мира» и пакет с вырезками. <…>

Лева рассказывает о тяжелой обстановке в редакции из-за интриг Лакшина.

27 апр. Теплый, почти жаркий день.

Убрал начерно весь дом: иначе жить невозможно. Осенью натаскиваешь много грязи, воцаряется хаос. <…>

Вчера ездил в город. Заехал за Ц. И. и отправились на празднование дня рождения Ю. А. Фельдмана.[118] Оно было на квартире Мизиано (дочери б<ывшего> директора Межрабпомфильма, итальянского политэмигранта). <…> была Р. Лерт, автор статьи о романе Кочетова, которая полтора месяца назад ходила по рукам.[119] Моя догадка оправдалась: это та самая Лерт, которая была секретарем редакции в «Рабочем искусстве», когда я начинал репортерить сорок лет тому назад. Она помнит меня юного, знает по моим изданным и неизданным статьям меня теперешнего, но никогда не отождествляла одного с другим.[120]

Ю. А. предложил первый тост и минуту молчания за тех, кто не вернулся из лагерей. Второй в честь тех, кто вернулся: в доме их было трое: он сам, Ц. И. и я. Почти весь вечер разговаривал с Лерт. У нее есть копия «Встреч с Пастернаком». <…>

28 апр. В Воронеже вышел том «Ученых записок» местного института, целиком посвященный творчеству Андрея Платонова. В первой же статье, в первом абзаце цитируется моя статья о нем.[121] <…>

Разговор с В. Розовым, который восхваляет мое о Мейерхольде и сожалеет, что у него сперли «Тарусские страницы».[122] Обещаю ему подарить. <…>

Лева мечтает отделаться от «Нов<ого> мира», где хозяйничает Большов. <…>

29 апр. <…> Вечером сенсационное сообщение Израиля, что советские летчики ведут охранную службу над Египтом. <…>

30 апр. <…> Прочитал очень интересную книгу С. Шешукова «Неистовые ревнители».[123] Это хорошо документированная история РАППа, написанная с явно антирапповских позиций, с явной симпатией к Воронскому и Полонскому[124] при всех оговорках. Странно, что издательство «Московский рабочий» в такое время выпустило эту любопытную книгу. Автор, о котором я ничего не знаю, талантливый исследователь-историк. Он собрал множество фактов.

2 мая. Вечер. Одиннадцать. Только что уехала Эмма на «Стрелу». Она появилась вчера утром вместе с Левой. Лева скоро уехал. Примирение, легкое и быстрое, словно она его уже хотела… <…>

Трудный случай — брак Толи.

Сидим в саду, слушаем соловьев.

Не поехал ее провожать на вокзал в Москву, потому что болело сердце.

3 мая. Жаркий день. Привыкаю к ощущению душевного равновесия.

Полдня читаю старые номера «Былого».[125]Какая удивительная страна Россия!

Надо лечить сердце — ничего не поделаешь. Может быть, еще поживем.

Меня в Ленинграде искал Некрасов[126]на предмет сочинения сценария о его предке и была телеграмма от Молдавского.

Умер от своей гангрены Луспекаев.[127]

4 мая. <…> Сообщение о смерти П. Жемчужиной-Молотовой.[128]Молотову недавно исполнилось 80 лет и он вполне здоров.

Во второй половине дня градусник в тени показывал 30. Страшно нос высунуть. Тяжело сердцу.

8 мая. <…> «Сценарист Александр Гладков не был связан ни необходимостью строго следовать за документами, ни обязанностью идти за литературной основой — как уже упоминалось выше, в художественных произведениях самого Горького этот период его жизни не освещен.

<…> Надо сказать, что талантливый и опытный драматург А-р Гладков, давно зарекомендовавший себя произведениями на исторические темы, неплохо справился с этой непростой задачей. Она оказалась созвучна характеру дарования сценариста — дарования, умеющего сочетать историческую достоверность с веселым освещением характеров и событий. <…>

<…> Это интонация самоиронии, добродушно-насмешливый взгляд на нескладного, наивного еще во многом человека, жадно тянущегося к свету, к истине, к творчеству…» и т. д.[129]

9 мая 1970. Снова праздник, снова юбилей. Нет уже мочи от них. <…>

Словно страна стыдится будней… <…>

Принес с почты толстенную пачку газет, а читать нечего: везде одно и то же…

11 мая. Ездил в город. <…>

Купил книгу о В. Я. Шебалине.[130] Читаю ее с волнением. Я его хорошо знал и любил. Захотелось написать о нем.

13 мая. <…> Перед вечером невероятно поют соловьи. Самый виртуоз где-то в березах у забора за черноплодовой рябиной.