"Санта-Барбара". Компиляция. Книги 1-12 - Генри Крейн

— Все немецкое пиво — дерьмо, — не стесняясь в выражениях, повторил Уотермен. — Оно годится только для брюхатых бюргеров, которые, напившись, раскачиваются на стульях и горланят свои отвратные тирольские песни. Знаешь, познакомившись с этой немецкой блевотиной, я только сильнее полюбил наше американское пиво. Они там могут думать про себя все, что угодно, но я‑то знаю, о чем говорю. Лучше «Будвайзера» нет ничего на свете. Лучше «Будвайзер лайт» может быть только ночь любви с прекрасной женщиной. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Уотермен озорно посмотрел на Мейсона и подмигнул ему. В планы Кэпвелла отнюдь не входил разговор о сексуальных развлечениях. Это могло только всколыхнуть в его душе воспоминания о нескольких прошедших днях. А потому, он постарался перевести разговор на только что затронутую тему.

— А что ты скажешь на счет «Гиннеса»? — спросил он Уотермена.

Темнокожий детектив на мгновение задумался. На сей раз лицо его растянулось в широкой улыбке и, подняв вверх палец, он сказал:

— «Гиннес» — это сила. Я даже не могу сказать, что это пиво. Это настоящий нектар.

— Нектар черного цвета, — с некоторой иронией добавил Мейсон.

Уотермен пожал плечами.

— Ну и что? Пусть он будет хоть зеленым, лишь бы его можно было пить. А «Гиннес» можно пить. Это классная штука. Когда я увольнялся из армии, меня из любопытства занесло в Лондон. Вот там я и узнал, что такой настоящий «Гиннес». До этого я даже названия такого не знал. А тут пришлось зайти в один маленький ресторанчик, по–моему, они называются у них «пабы». И — ты не представляешь, что меня там ожидало. Оказалось, что в этом баре продают только «Гиннес», но самых разных сортов. Это было великолепно.

Он мечтательно закатил глаза к потолку, словно еще раз переживая моменты знакомства с темным напитком, именуемым «Гиннес».

Мейсон, который вполне разделял убеждения Уотермена на этот счет, не менее мечтательно произнес:

— Да, было бы неплохо его сейчас сюда.

— Вот именно, — добавил чернокожий детектив. — Я бы сейчас тоже не отказался от кружечки темного «Гиннеса». Между прочим, именно с тех пор я и уважаю англичан. Знаешь, нация, которая смогла создать такой божественный напиток, вполне достойна почтительного отношения к себе. Правда, у них там есть пара вещей, которые мне совершенно непонятны.

— Например? — спросил Мейсон. — Что ты имеешь в виду?

Уотермен несколько смущенно улыбнулся.

— Ну например, я совершенно не понимаю их увлечение своим странным футболом.

— Почему же? — недоуменно вскинул брови Мейсон.

— Потому что футбол должен быть американским, это настоящее зрелище. Когда двадцать крепких парней заваливая друг друга, прорываются в зону. А что такое английский футбол? Там даже руками нельзя брать мяч, разве это правила? И к тому же, что это за игра, в которой пара человек бегает за мячом, а остальные медленно переползают по полю от одних ворот к другим. И это называется футбол?

Уотермен произнес все это таким уничижительным тоном, что Мейсону даже стало жалко англичан, которые тратят свое время и нервы на совершенно никчемные, по представлениям Денниса, развлечения.

— Ну, а что тебе еще не понравилось в Англии? — со все возрастающим любопытством спрашивал Мейсон. — Наверное, двухэтажные автобусы?

Неожиданно для него частный детектив ответил:

— Нет, двухэтажные автобусы мне как раз очень понравились. Мне не понравились их такси, которые уже наверное лет сорок не меняются.

Мейсон улыбнулся:

— А, ты наверное, имеешь в виду эти неуклюжие черные «астон–мартины» образца сорок шестого года, которые до сих пор колесят по Лондону.

Уотермен с радостной улыбкой кивнул.

— Ага. На наших дорогах они бы уже наверное давно развалились. У меня складывалось такое впечатление, будто они не способны выжать больше сорока миль в час.

— А может быть, для Лондона другие машины и не нужны? — как бы высказывая предположение, произнес Мейсон.

— Может быть, — ответил Уотермен. — В любом случае, эта машина не для американца.

Зачем‑то оглянувшись по сторонам, Мейсон сказал:

— Ну ладно, пошли. Раз уж ты припас для меня какой‑то сюрприз, поехали к тебе.

Выйдя за двери кабинета, он сунул ключ в замок и, повернув его пару раз, неожиданно замер на месте.

— Что случилось? — недоуменно спросил Уотермен. — Ты что‑то забыл?

В ответ Мейсон лишь озабоченно хлопнул себя ладонью по лбу.

— Идиот, — воскликнул он, — как же я забыл? Все надо вернуть на место.

— Ты о чем? — недоуменно спросил Уотермен.

По–прежнему ничего не отвечая, Мейсон принялся открывать замок, и, войдя в кабинет, позвал за собой темнокожего детектива.

— Деннис, помоги мне, — озабоченно сказал он. — Я тут кое‑что позаимствовал, это нужно вернуть на место.

Уотермен развел руками.

— С удовольствием помогу тебе. Что ты имеешь в виду?

Мейсон ткнул пальцем в стоявший в дальнем углу кабинета диван, на котором лежал толстый пуховый плед.

— Вот это.

С нескрываемым удивлением Уотермен посмотрел на Мейсона.

— Ты что, хочешь сказать, что этого дивана у тебя в кабинете не было?

— Ну разумеется. Разве можно осчастливить приезжего адвоката нормальной мебелью? Разумеется, нет. Я думаю, что не без указания мистера Мессины мне отвели именно эту конуру, в которой кроме стульев и стола больше ничего нет.

Уотермен будто только сейчас вспомнил о том, что Мейсон провел эту ночь в несколько необычном месте.

— Слушай, а что ты здесь делал? — недоуменно наморщив лоб, просил он. — Какого черта тебя понесло в этот офис, если с таким же успехом ты мог бы переночевать и в гостинице?

Мейсон постарался уклониться от прямого ответа на этот не слишком приятный вопрос.

— Да так, дела были, — неопределенно пожав плечами, сказал он.

Это отнюдь не убедило Уотермена.

— Какие, к черту, дела после того, как выпил?

Он заглянул в глаза Мейсону и, лукаво улыбнувшись, сказал:

— Ты что‑то темнишь, приятель.

Поскольку Мейсон недовольно отвернулся, Уотермен постарался не говорить больше на эту тему.

— Ну ладно, ладно, — добродушно сказал он. — Где ты стащил этот диван?

— Здесь недалеко, я покажу, — ответил Мейсон. — Честно говоря, я даже с трудом себе представляю, как мне удалось вчера затащить эту штуку в кабинет. Сейчас я, наверное, и